Я самозванец! Я всего лишь бедный, ленивый, сексуальный самозванец©
Название: Горячие воды Агро
Автор: Мэй-чан
Жанр: фентези
Рейтинг pg-13 (пока)
Статус: в процессе (6290 слов)
Саммари: Рукой Всевышнего были созданы десятки миров, но лишь три из них обласканы его вниманием.
Первый - небесный, где живут Боги и ангелы, а безгрешные человеческие души, наслаждаются покоем, смиренно ожидая перерождения.
Второй - демонический, где правят демоны и полубоги, а грешники прислуживают им, стараясь выслужить себе прощение.
И третий, самый главный мир - земной или людской, на котором сходятся тропинки из всех миров, и поговаривают, что на дорогах земного мира можно встретить самого Всевышнего...
Глава 1. ЮгГлава 1. Юг.
Свет, проходя сквозь цветные витражи, рисует узоры на каменном полу. Красные, жёлтые, синие зайчики прыгают по стенам, по тёмным деревянным скамьям, по тяжёлой двери. В воздухе пахнет ладаном, тихо звякают маленькие колокольчики. Тонкие свечи из жёлтого воска горят ровным светлым пламенем. Лёгкой поступью ходит священник от одной иконы к другой, аккуратно собирая с них пыль сухой тряпкой. Чёрные одежды священника метут по белому каменному полу, а большой крест, висящий на груди, качается, порой глухо ударяясь о ключицу, закрытую толстой тканью. Тяжёлая деревянная резная дверь отделяет храм от остального мира, глуша звуки праздника, проходящего на площади, рядом с которой стоит церковь.
Когда открывается дверь, голоса врываются в зал, а сквозняк тушит почти все огоньки. Вошедший юноша в тяжёлых ботинках, оставляющих грязные следы на белом каменном полу, ухмыляется, держась одной рукой за бок, а другой придерживая ножны на поясе. Где-то на середине зала он останавливается, оглядывается в поиске людей, а свет, проходящий сквозь красное стекло, падает на его лицо, не скрытое капюшоном.
— Я должен выгнать тебя отсюда, — говорит спокойно, не оглядываясь, священник, вновь зажигая свечи. А потом оборачивается, смотрит на вошедшего, освещенного красным, и добавляет. — Дьявол.
Юноша смеётся, проходит дальше, и шаги его гулко отдаются между каменных стен. Он тянет с головы тёмную плотную ткань, и она медленно сползает по светлым волосам, цепляясь за чуть закруглённые кверху рога — тёмные костяные пики, с вырезанными на них знаками.
— Я удивляюсь, почему священный свет не сжигает твою кожу и твои глаза, — говорит священник и продолжает зажигать свечи.
— Ты говоришь так каждый раз, — хмыкает демон, — хотя знаешь, почему он на меня не действует.
Священник словно не обращает на демона внимания, словно он здесь - обычное явление. Священник зажигает свечи и морщится, когда воск вдруг капает ему на руку.
— Я просто надеюсь, что однажды кто-нибудь срежет эти символы с твоих рогов, и божественный свет сожжёт твою чёрную душу.
Демон хрипло смеётся, сильнее сжимая руку на боку. Его улыбка на секунду сменяется болезненной гримасой, но та тут же исчезает, словно её и не было. Демон проходит глубже в зал, стараясь не смотреть на лица святых на иконах, развешанных по всему периметру храма.
— Я удивляюсь, Грег, как священный свет не сжёг ещё твою порочную душу, — он делает ударение на слове «твою» и скалится гадко в лицо обернувшемуся священнику.
— Как видишь, пытается, — священник показывает обожженную воском руку и подносит её к губам.
Демон садится на деревянную скамью, откидывает голову на спинку и смотрит в расписанный потолок. Потолок расписан золотом и другими столь редкими и дорогими красками, что позволить себе их могут только монархи и священнослужители. Потолок расписан под небесный свод с белыми пуховыми облаками и картиной, где Всевышний со своими приближёнными взирает на всех одновременно мягко и строго.
— Красиво тут всё-таки, — говорит демон и прикрывает глаза.
Священник заканчивает зажигать свечи и суёт руку в ёмкость с водой. Приятная прохлада сменяет надоедливое чувство жжения, но, как только Грег вытаскивает руку из чаши, оно возвращается с новой силой.
Когда священник, отряхнув руку, поворачивается, демон сидит, всё так же закинув голову на спинку, и не шевелится.
— Не смей спать тут, — говорит Грег строго, но, не получив ответа, вздыхает и приближается к скамье, на которой расположился демон. Он обходит её и, склонившись над лицом демона, повторяет. — Не смей здесь спать.
Демон открывает зелёные глаза, затуманенным взором смотрит на лицо священника и вдруг кашляет на него кровью.
— Идиот, — шипит Грег, вытирает рукавом кровь с лица и вновь обходит скамью, чтобы оказаться рядом с раненным демоном.
Священник стягивает с него плащ и льняную рубашку, открывая вид на кровоточащую рану в боку. Рана глубокая, густая почти чёрная кровь сочится из неё, стекая по бледной коже.
— Если за помощью пришёл, почему молчал?
— А я может помереть здесь решил? — слабо смеётся демон, закидывает голову назад, и снова смотрит в потолок. — Здесь умирать самое то. Красиво очень, торжественно. А может, за то, что котёнка на прошлой неделе спас, на небо возьмут.
— Никуда тебя не возьмут, — отрезает Грег, берёт тощего демона на руки и тащит через небольшую дверцу сбоку в комнату для служителей.
Там он сваливает вскрикнувшего демона на кровать и оглядывается в поиске своей сумки. В сумке есть всё, что нужно для оказания первой помощи, он её ещё после первого такого раза собрал и хранит на видном месте. На всякий случай. Вот на такой случай. Грег тихо ругается, что демон ему достался какой-то слабый, слишком ранимый и тощий. Демон же только скулит тихо, пока священник обрабатывает его рану.
Когда Грег заканчивает, демон уже спит, переутомившись и настрадавшись. Священник смотрит на мальчишеское лицо, взъерошивает и без того взъерошенные светлые пшеничные волосы и думает, что такому мальчишке не подходит его имя. Блейд. Слишком колючее. Грег касается пальцами горячих губ демона и отстраняется.
Когда Блейд просыпается, рана почти не болит. Демон знает, что это благодаря чудодейственным травкам Грега, которые он чуть ли не оптом закупает у местного целителя, которая понимающе улыбается ему и делает скидку ещё и на бинты. Блейд не знает сколько времени прошло, но он не высовывается из комнатки, в которой находится, боясь попасть на утреннюю или вечернюю проповедь. Блейд никогда не был дураком, и только потому он ни разу ещё не попадался на глаза прихожанам.
Демон, стараясь не шуметь, приближается к двери, ведущей из комнатушки, и прижимается к ней острым ухом. Через толщу дерева он слышит низкий голос священника. Его священника — Грега. Значит, и правда время проповеди. Блейду нравятся проповеди Грега. У него низкий приятный голос, заставляющий что-то внутри вибрировать, отзываться на каждое его слово. Голос Грега — фетиш Блейда. Демон слушает, затаив дыхание, и чувствует, как где-то внутри его демоническая сущность страдает, корчится от боли. Но Блейд чувствует только, как тепло наполняет его тело, как начинают гореть кончики ушей и щёки.
Грег замолкает, слышится людской, постепенно затихающий шум. Люди встают со своих мест, переговариваются, подходят по очереди к священнику, встают на колени, прикладываются лбом к его руке и рассказывают о своих грехах. Демон слышит каждого, у него очень острый слух.
Вот старуха молится о душе мёртворождённого ребёнка. «Убила я его», — говорит. — «Яда невестке в еду сыпала, да только то количество, чтобы дитя убить, а её больной сделать». Грег, демон знает, морщится в отвращении, руку нервно ото лба её отнимает, говорит своим низким басом: «Такого Всевышний не прощает, сама знаешь». И старуха рыдает, стучит костлявыми кулаками по каменному полу. А деревенские мужики оттаскивают её в сторону, цыкают на неё зло, и, видимо, там и бросают.
Следом за ней на колени падает девушка, молодая, судя по голосу. Кается в греховных прелюбодеяниях, расписывает их так, что у Блейда уши, уже успевшие вновь побледнеть, начинают гореть с новой силой, и краска заливает лицо.
Блейд насчитывает около двадцати грешников. И только старухины грехи не будут отпущены. Блейд нервно усмехается. Люди бы сказали, что служить ей у демонов вечно, выслуживать возможность перерождения. И только демон знает, что таких служить не берут. Детоубийц и демонический король не любит. Так что гнить той старухе, пока душа её не исчезнет вовсе.
Когда все голоса в храме стихают и тяжёлая дверь захлопывается, Грег возвращается в комнатку.
— Как же я ненавижу это, — говорит он, проходя мимо демона и садясь на кровать. — Каждый раз одни и те же лица, одни и те же грехи и все мелкие какие-то, глупые даже, людьми для людей и придуманные. Одна только старуха пришла каяться в настоящем грехе, а я не смог его отпустить. С одной стороны, противно, конечно, что люди на такое способны, с другой — жаль её, дуру старую. Забьют её где-нибудь в подворотне палками за детоубийство. И никто и слезинки не проронит о её душе.
Грег вздыхает, закрывает лицо руками. Демон осторожно садится рядом, прижимается плечом.
— А ещё на нас что-то говорят, — фыркает он и, услышав смешок, воодушевляется. — Между прочем, на такое только люди и способны. У нас с этим строго. Убийц стариков и детей тут же в землю закапывают, прям живьём. И томятся они там, пока души их полностью не развеются. А потом по ним служба идёт. По всем, кого больше никогда не будет существовать. Печальное это зрелище, некоторые женщины даже плачут. Уж очень печальную песню на таких службах поют. Словно прямо по душе когтями ведут. Я, правда, только в детстве на службы ходил — мать водила. А когда вырос, решил, что не для меня это. Слишком чувствительный я для этого, — усмехается демон и, вдруг посерьёзнев, кладёт голову на колени священника. — Прости, что я к тебе опять так, — демон касается перевязанной раны, — заявился. Мне же больше и не к кому. Только если домой возвращаться, а там это надолго. А мне так хотелось тебя увидеть…
— Идиот ты просто, — говорит священник и зарывается рукой в мягкие пшеничные волосы.
— Пф, какие у тебя однообразные оскорбления, — Блейд улыбается с закрытыми глазами, закусывает от удовольствия губу. — Тебе бы с капитаном нашей королевской армии пообщаться. Уж кем он меня только не называл. Так обзывал порой, что без словаря и не разобраться — оскорбил он меня или похвалил. Но, вообще-то, он мужик хороший, только строгий очень. Ты на него похож чем-то.
— По твоим рассказам, все люди, которыми ты хоть сколько-то восхищаешься, похожи на меня, — усмехается священник.
— Это не они на тебя похожи, а ты на них, — смущённо и наигранно обиженно восклицает демон и поднимается с колен Грега. — И вообще, что-то я опять размяк. Скоро и правда котят спасать начну. Это всё твоё плохое влияние.
— Хорошее. Хорошее влияние.
— Это для вас, людей, оно хорошее, а мне души нужно собирать грешные, да долги с нечисти всякой земной вытряхивать. Я всё-таки работать сюда пришёл, а не в чужих, да ещё и священника, объятиях сопли распускать. Я - демон, как-никак.
— Я должен тебя святой водой облить и изгнать тогда, раз демон, — зевает Грег и легонько толкает демона в грудь.
— А вот с этим у тебя заминка и выйдет, — сочувственно цокает демон и бодает головой воздух.
— Спилю, — обещает священник. — И на стену повешу. Как охотничий трофей.
— А вот с этим, — хмурится демон, — осторожнее шути. Я хоть ещё лет триста проживу, а дом охотника за демонами никогда не забуду. Я даже узнал там рога одного из своих школьных друзей. Они у него красивые были. Серебряные с узорами чёрными. Друг говорил, что такие только в их роду были, от отца к сыну передавались. Очень гордился ими. Больно было видеть их на стене, приколоченными к дощечке с биркой снизу. А на бирке имя его. Почему люди нас так ненавидят? Неужели не понимают, что мы для баланса мирового нужны. Не будь нас, в мире настал бы полнейший хаос и разгром. Они бы сами в своём грехе и утопились. Вот ты понимаешь?
— Я - священник, ежедневно отпускающий людям десятки долгов. Уж я-то понимаю, — выдыхает Грег.
— Потому я к тебе и пришёл, — демон прикрывает глаза, касается раны и прислоняется к стенке. — У нас вот в городе никогда разбоев не было. Нам и стража-то нужна на случай, если кто из других миров вторгнуться решит. У нас всегда в городе порядок. Чисто, убрано, величественно. Я тебя, может, как-нибудь свожу, покажу. Может, понравится, остаться там решишь. Я бы вот оттуда и не уходил никуда. Да только до советника королевского мне ещё служить да выслуживаться. Да и нынешний советник вряд ли так просто отдаст своё тёплое место у трона. А мне бы хотя бы где-нибудь в ногах, но оставаться безвылазно в городе. Страшный ваш мир. Жестокий. Я привык к честным боям, а тут не знают понятия чести.
— Ты рассказываешь о демонах такие вещи, что я готов поверить, что они хорошие.
— По вашим меркам — нехорошие, злые, хладнокровные, жестокие. Но, по мне, люди хуже. Намного хуже. У нас есть множество классов демонов и пара классов полубогов. Среди демонов есть ловкачи и воры, что сманивают в грех слабых духом, подкарауливая их где-нибудь в дороге, развлекая в цирке, уводя жён. Есть хитрецы, что забираются людям во сны, узнавая людские пороки, будя их самые сокровенные желания. Есть собиратели, как я, кто ходит по выделенным им землям и собирает души умерших грешников, попутно изучая человеческий мир, людей. А есть воины, это мой любимый класс, я восхищаюсь ими с самого детства. Они верны, честны и храбры. Если воин влюбился в девушку, то, пока он жив, она будет абсолютно счастлива в браке, зная, что только ей одной отдано его сердце, и никогда он не кинет похотливого взгляда в сторону другой красавицы.
— Ты так восхищаешься ими, — усмехается священник.
— Мой отец был воином, — говорит демон и замолкает.
В комнатке повисает молчание. Священник не хочет больше слушать историй демона, демон не хочет больше говорить, поняв, что сегодня отчего-то истории его получаются слишком сентиментальными. Священник падает на подушку, смотрит в серый потрескавшийся потолок, пока потолок не заменяет лохматая голова демона. Блейд касается губами сухих губы священника, едва касаясь, спускается от губ вниз по подбородку, подхватывает воротничок пальцами и расстегивает первую пуговицу, когда руки священника накрывают его и отводят в стороны. Священник отпускает его руки, заставляет полностью улечься на нём, гладит демона по спине до хвоста, спрятанного в штаны.
- Ты ранен, — говорит он и второй рукой гладит мягкие волосы.
— Это не помешает, никогда не мешало, — демон, как кот, трётся лохматой головой о голову священника, щекочет его пушистыми волосами.
— Я не хочу сегодня, да и ты не хочешь тоже, я же вижу. Подлечись лучше, а в следующий раз я сдеру с тебя двойную плату.
Демон усмехается и закрывает глаза. Он, оказывается, и правда очень устал.
***
— Постарайся вернуться целым в следующий раз, — говорит Грег на прощание и притягивает демона за ворот его плаща, чтобы поцеловать.
— Ничего не могу обещать, — демон улыбается, облизывает губы.
Блейд улыбается рассвету, который играет на его светлых волосах розовыми искрами. Вне церкви он легко контролирует свою демоническую сущность. Вне церкви он обычный мальчишка-путешественник, коих на дорогах этого мира предостаточно. Блейд, игриво сверкая зелёными глазами, посылает Грегу, стоящему уже в дверях церкви, воздушный поцелуй и разворачивается к церкви спиной, чтобы наигранно бодро зашагать прочь.
Он ненавидит свою работу. Тридцать душ он должен собрать за эту неделю, чтобы вернуться сюда, в небольшую деревеньку с белоснежным зданием церкви на площади. Тридцать душ за неделю — это много, несмотря на то, что цифра кажется небольшой, тридцать душ должны войти в Крепость Душ, стоящую на глиняном береге горячей реки Агро. Тридцать душ с каждого демона-собирателя, вместе — около шестисот. На каменном мосту, перекинутом через разрыв миров, образуется очередь. На мосту, перекинутом через реку, очередей не бывает — через него проходят только «исправившиеся» души, те, кого демоны-надсмотрщики допустили на путь искупления грехов. Если король разрешает, души переходят через Хрустальный Мост Перерождения. Они уходят стариками и возвращаются на землю младенцами. Младенцы не помнят своей прошлой жизни и потом, повзрослев, снова будут грешить, снова могут попасть в Крепость Душ, снова могут получить прощение. Единственное правило перерождений — человек не может стать тем, кем был когда-то.
Блейд не знает, перерождаются ли демоны и есть ли дня них особый нижний мир, да и про другие расы, например про эльфов, он тоже не знает, но зато он прекрасно знает систему человеческого нижнего мира. Это им рассказывали ещё в школе и потом, на курсах специальной подготовки. За каждую душу он получает чёрточку в личном деле. Тридцать тысяч душ нужно собрать, чтобы получить звание смотрителя-капитана. Капитаны работают в крепости Исправлений и следят за работой надсмотрщиков, проверяют бумаги, подписывают бумаги о становлении на путь исправления и провожают души в Аргос - Нижний город. Но из двадцати собирателей только пять-шесть становятся капитанами. Остальных, если повезёт, убивают, если нет — подчиняют.
Блейд вздыхает. Мысль о том, что пока собрана только четверть нужных для повышения душ, совсем не радует его.
С каждым шагом он становится ближе к городу, с каждым шагом он чувствует всё большую тяжесть в груди — это знак близкой смерти, это знак для собирателя, что душа скоро будет свободна. Блейд надеется, что в этот раз поблизости не будет надоедливых ангелов. Они дерутся за душу, даже не успев разузнать, грешна ли она. Эти стервятники ходят всегда парами, хотя им обычно ничего не грозит, они не в почёте у охотников-коллекционеров и богатых вельмож, что жаждут получить себе демона в услужение.
В детстве Блейд представлял себе ангелов совсем по-другому: эдакими паладинами с огромными белоснежными крыльями за плечами, сияющими мечами правосудия и золотыми ободками, зависшим над головами. В реальности всё было, конечно, иначе. Впрочем, Блейд никогда не встречал высших ангелов. Ведь и сам он представлял зрелище довольно жалкое, в отличии, скажем, от воинов. У тех были доспехи, мечи, сильные крылья за спиной, а у него, мальчишки-собирателя, были только рога, хвост и дырка в кошельке.
Сероватые городские стены уже маячили на горизонте, когда Блейд заметил, что и солнце уже почти сравнялось с ними. После заката ни в один город так просто не попасть, а у Блейда нет денег на взятки стражам. Особенно здесь, на Юге, где золото ценится выше всего, и можно купить всё и всех. Блейд порой думает, что его отправили именно сюда за какие-то грехи прошлого, потому что именно в Южном королевстве больше всего охотников за рогами. Впрочем, можно вообще сказать, что, не считая пару случаев в Восточных землях, только на Юге водятся охотники. И только здесь охотники делятся на коллекционеров и продавцов, что собирают только рога, а демонов убивают, и на рабовладельцев, что отдают демонов в рабство кому-нибудь при деньгах. Поговаривают, что даже у принца имеется личный демон. И, по чести говоря, Блейд очень надеется, что это только сплетни.
Город, что ему предстояло посетить, был не огромным, но достаточно большим, чтобы быть достойным обнесения стеной. Вокруг него, на расстояние видимости, были лишь поля и лес, и только в паре мест угадывались очертания небольших деревянных домиков, которые никак не складывались в деревушку, словно бы наоборот старались находиться друг от друга подальше. На Севере говорили, будто Южане довольно улыбчивый и радушный народ, но Блейд знает, что Северяне сильно заблуждаются. Южане подлые и жадные, и возглавляет их главный подлец. Северяне же, как поговаривают среди демонов, народ суровый, любящий хорошую драку и выпивку, но дружный и честный. Запад, чем-то похожий на брата Север, умён и воинственен. А Восток любвеобилен и прян.
И потому Блейд часто размышляет на тему своих прошлых грехов и того, за что же его отправили в самые мерзкие и жестокие к демонам земли. Кроме Грега и его церкви, Блейд ненавидел в этих землях буквально всё, начиная с палящего солнца и заканчивая горячим песком под его ногами.
Солнце почти скрывается за жидким леском на горизонте, когда Блейд подходит к воротам. Стражники уже с нетерпением поглядывают на горизонт, а на мальчишку смотрят с нескрываемым неудовольствием. Успел. Блейд проскальзывает через дверь рядом с воротами и оказывается в городе. Городе, который к закату оказывается почти призраком. Блейд идёт, словно кто-то тянет его за собой, и не видит вокруг людей. И только когда он приходит на площадь, он понимает почему. Весь город столпился там, у замка их лорда. У дверей замка стоит мужчина в дорогих одеждах, а рядом с ним — священник. Блейд ныряет в людское море и чувствует себя змеёй, скользящей между камней. Пробившись в первый ряд, он замечает в паре метров от себя двух ангелов. Они тоже замечают его, но кидают лишь беглый презрительный взгляд и вновь поворачивают головы к дверям замка. Блейд и правда не любит ангелов. Их почти белые глаза всегда пугали его, а характер у них был таким мерзким, что, поговорив с ними с минуту, хотелось вылить на себя ведро мыльной воды, чтобы очиститься.
Дверь на мгновение приотворяется и покрытая чёрным голова на секунду высовывается из неё, чтобы что-то шепнуть священнику. Священник кивает и уходит вслед за гонцом. Народ задерживает дыхание, а ангелы уже незаметно плывут ближе к замку. Блейд проскальзывает мимо людей и следует за ними. Он подходит к замковой стене и, вставляя острые когти между камнями, начинает карабкаться вверх. Лорд лежит на третьем этаже, но не с боку, а прямо над главным входом, и потому Блейду ещё предстоит пройтись по замку.
Ангелам в этом деле помогают их способности, которые, почему-то демонам не полагаются. Когда Блейд добирается до покоев лорда, ангелы стоят у его кровати, рядом со священником. Блейд выглядывает в окно, чтобы убедиться, что сын лорда уже вышел к толпе. Священник оглядывает Блейда с ног до головы и только охает, когда Блейд снимает с себя морок и предстаёт перед ним демоном.
— Постыдился бы приходить, лорд Бейлиш хорошим человеком был, — цокает языком священник и крестится.
Ангелы с интересом косятся на Блейда, но тот только фыркает и подходит к постели лорда ближе. Боль в груди становится почти невыносимой. Он не понимает, что ангелы забыли здесь. Эта душа явно его. Иначе бы так не болело. Будто бы они не чувствуют этого.
Блейд слышит последний вздох. Священник склоняет голову и отходит в сторону. Он не уходит, чтобы сообщить городу прискорбную вещь, он остаётся, чтобы посмотреть, кому достанется душа, хотя Блейд уверен, что даже если он заберёт душу, священник всё равно скажет, что её забрали ангелы.
Через несколько секунд после последнего вздоха, следует ещё один выдох — так выходит душа. Небольшим облачком она взмывает в воздух зависает, словно раздумывая, окрашиваться ей в чёрный или нет.
Ангелы заворожено смотрят на облачко, уже готовя серебряные сети, но Блейд уже видит серое пятнышко, медленно расползающееся и темнеющее. Когда это замечают ангелы, они с разочарованием убирают сети и, с обиженными лицами, уходят прочь. Ангелы никогда не дожидаются конца, если душа достаётся не им. Блейда же всегда завораживает это зрелище, и он всегда остаётся до конца.
Когда душа лорда чернеет и густеет, словно бы в неё влили смолы, Блейд выхватывает из воздуха ритуальный клинок. Душа втягивается в стеклянное лезвие, которое тут же чернеет, и Блейд произносит несколько слов на Мёртвом языке. Рукоять начинает светиться мягким белым светом, и Блейд отпускает клинок точно острием в пол. Клинок, как стрела в горло, легко входит в каменный пол до рукояти, а потом с тихим стоном испаряется.
Блейд смотрит на священника, замершего у дверей.
— Среди правителей вашей страны нет хороших людей, — он замолкает на секунду, его рога исчезают, оставляя после себя небольшое золотое свечение. — Среди вас вообще мало хороших людей.
Он выходит через дверь, вперёд священника. Тот не произносит ни слова после смерти лорда и выглядит печальным. Возможно, ему и правда хотелось верить, что лорд был хорошим. Кто-то же должен быть.
Проходя мимо толпы и краем уха слушая речь молодого лорда, Блейд думает об этом. О том, сколько душ он может собрать здесь, и как мала работа ангелов на этой земле.
И, пожалуй, впервые он задумается о том, что его сюда направили не за грехи. Наоборот, кто-то ждёт его дома, кто-то хочет, чтобы он поскорее добился повышения.
Юг — это наказание для ангелов. Здесь почти нет чистых душ.
Глава 2. Запад. Глава 2. Запад
Первый рыцарь Запада просыпается раньше солнца. Это необязательное условие, но иначе она не успевает сделать все запланированные дела. К тому же, недолгие часы сна не дают ей полностью расслабиться и позволяют всегда быть настороже, готовой схватить один из клинков, спрятанных под подушкой, под матрацем и под деревянными каркасом кровати. Быть всегда готовым – главное правило рыцаря. Особенно, если ты - Первый рыцарь.
Барды поют о романтичности бытия рыцаря, но только тот, кто носит доспехи, знает, что это такое. Что значит быть рыцарем.
Первое – ты не принадлежишь себе. Если король бодрствует, рыцарь должен быть рядом. Потому Маргарет встаёт задолго до Его Величества. Как девушке, ей нужно немного больше времени на сборы в условиях мира. Она просыпается и берётся за гребень с волчьей головой, который ей подарил принц. Золото её волос спускается аж до бёдер, и некоторое время ей требуется на то, чтобы расчесать их и завязать в высокий тугой хвост. После вечерней помывки они особенно плохо расчёсываются, но зато блестят не хуже королевских монет и на ощупь как дорогие шелка. Отец однажды сказал ей, что у её матери волосы едва ли не волочились по полу и что он безумно любил их. И потому, даже поступив на службу к королю, она отказалась остригать их. Они легко пряталась под доспехи и не мешали в битве, потому-то никто к ней не придирался.
Второе – ты должен тренироваться ежедневно. Поэтому Маргарет, проведя обязательные утренние ритуалы омовения и одевшись, отправляется на тренировочное поле самой первой, чтобы успеть сразиться с десятком набитых соломой солдат и не мешать другим. Её меч почти ростом с неё и шириной с ладонь, и потому, если хорошенько замахнуться, им можно снести пару братьев-солдат. Даже если бить плашмя. Позже она сразится с кем-нибудь из рыцарей на обычных мечах, но сначала ей нужна собственная тренировка, чтобы не забыть тяжесть личного оружия. Биться без доспехов – особое удовольствие. Когда сталь не сковывает движений, когда тяжесть её не притягивает к земле, замедляя, удары наносятся легко и плавно. Будь воля Маргарет, она бы не носила свои тяжёлые доспехи. Быть может, она к этому моменту уже умерла бы, проткнутая чьим-нибудь мечом или стрелой, но удовольствие от свободной битвы стоит того.
Третье – ты обязан носить королевский герб. Даже на ночной рубашке Первого рыцаря Запада вышито гербовое животное – летучая мышь. Вообще, у Запада, как и у других земель, двое животных, но летучая мышь на фоне ночного неба – герб дома Ворфан, дома Короля. И большинство рыцарей принадлежат именно королю, а не королеве. Маргарет первое время почти ненавидела этот герб, но, со временем, срослась с ним как с именем, мечом и званием. Впрочем, она всё ещё ненавидит вылитые из серебра перепончатые крылья на шлеме размером с ладонь. Расположенные на висках, они мешают полному обзору, тормозят движения головой, привлекают излишнее внимание, цепляются за всё и даже порой портят сильные удары. Но Маргарет никогда не говорила об этом. Никому. Несмотря на своё высокое положение, она считает даже мысль о том, чтобы высказать своё негодование формой, введенной королём, преступлением против короны. Но плащ она свой ненавидит тоже. Он хлопает при ходьбе, словно крылья, и бесшумно подобраться к врагу невозможно, не сняв его. И потому она носит и шлем и плащ только тогда, когда это необходимо.
Маргарет вдыхает утренний запах, ещё не испорченный поварами на королевской кухне и толпой потных мужчин, и заносит меч для первого удара, когда боковым зрением замечает движение справа.
Звон металла об металл проносится между стен.
— Боже, я никогда не устану восхищаться тем, как быстро ты двигаешь своим мечом. Он же едва ли не больше тебя! – принц смеётся, возвращая свой меч в ножны. Он так же одет лишь в льняную рубашку и брюки из вареной кожи, но на его рубашке скалится волк – герб его матери, королевы Запада.
Маргарет улыбается в ответ. Ей нравится утренний принц. Простой, с растрёпанными волосами цвета белого песка и улыбкой в льдистых глазах. Даже шрам вокруг левого глаза кажется татуировкой, а не клеймом невнимательности и слабости, как он сам его называет. К тому же, ей нравится улыбка принца. Такое редкое явление, а сейчас – только для неё.
— Доброе утро, Ваше Высочество, — кланяется Маргарет как мужчина, а не девушка, и прячет меч за спину. – Мой меч – продолжение моей руки. Как быстро я могу двигать ей, так быстро я могу двигать мечом.
— Всем бы бойцам такое единение с их оружием. А то, как ни посмотрю на их тренировки – так хочется шить белый флаг. Но ты же защитишь королевство, верно? — он опять смеётся. Маргарет даже удивляется про себя тому, какое у принца хорошее настроение.
— Вы сегодня в хорошем расположении духа, — вырывается у неё с улыбкой. Сложно не улыбаться, когда вечно серьёзный и даже хмурый принц смеётся.
— Всегда приятно увидеть первой прекрасную девушку, а не льстивых служанок, потных рыцарей или озабоченных твоей жизнью родителей, — принц по-кошачьи улыбается, демонстрируя клыки, – Маргарет, неужели вы всегда встаёте в такую рань?
— Вы льстите мне. И я всё же в первую очередь рыцарь, а не девушка. И да, Ваше Высочество, я встаю до рассвета ежедневно, — она вежливо кивает и принц морщится.
— Когда же я отучу тебя от этого? – спрашивает он несчастно и невесомо касается её щеки. – Марго, я собираюсь сообщить родителям о своём намерении относительно тебя.
Маргарет округляет в ужасе глаза и пятится. Она бессознательно касается пояса, где обычно висят короткие клинки, а потом в ужасе отдёргивает руку и надеется, что принц не заметил. Безумные речи принца ввели в безумие и её саму.
— О чём вы?
— Я хочу жениться на тебе. И только на тебе.
— Ваше Высочество! Принц! Ваши родители разгневаются! – она делает ещё два шага назад, но принц делает три, вставая вплотную.
— Ты боишься за своё положение? – грустно спрашивает принц и вновь касается её щеки. – Или ты не любишь меня? И тем, и тем ты разбиваешь мне сердце.
— Я… — Маргарет не успевает договорить, когда на тренировочное поле из замка выходят десяток рыцарей. – Мне нужно идти, Ваше Высочество.
Она кланяется принцу и уходит, стараясь не бежать, к оружейной, чтобы взять себе меч. У неё бешено бьётся сердце и перехватывает дыхание. Принц не раз говорил о своих чувствах, но Маргарет всегда избегала ответа. Она не может его любить. Она не смеет его любить. Несмотря на то, что она - Первый Рыцарь Короля, она не может составить принцу хорошую партию, на которую бы согласился Король. Скорее всего, принцу уже давно нашли прекрасную леди благородных кровей, умеющую вышивать, играть на музыкальных инструментах и рожать наследников. Маргарет же умеет убивать, защищать и повиноваться. Она даже не знает, с какой стороны подходить к арфе. Зато прекрасно знает, как одним движением снести человеку голову.
В оружейной её настигает Вэс, высокий, выше Маргарет на полторы головы, рыцарь с восточным разрезом и медовым цветом глаз. Его вертикальный зрачок вытянут тонкой линией, а на голове лишь дорожка волос шириной в два пальца. Он – новое приобретение короля. Сильный и выносливый Восточный воин, лекарь и травник. Он выделяется на фоне других не только ростом, но и цветом кожи. Более тёмным, более жёлтым как золото.
— Принц расстроен твоим поведением, — говорит он. – Ты посмотри, ты обидела волчонка. Что ты сделала, Мэг?
— Испугалась за наши шкуры, — фыркает Маргарет. – Принц бредит, если думает, что король исполнит его желание.
— А желает он… тебя? – Вэс фыркает. – Можешь не отвечать. Я давно заметил. Даже гребень твой видел.
— Этого…
— … никто не должен знать, — заканчивает Вэс фразу и кладёт руку на плечо взволнованной Маргарет. – Мэг, я не из болтливых.
— Ты только и делаешь, что треплешь языком, — смеётся Маргарет и делает выпад, утыкаясь кончиком меча Вэсу между рёбер.
— Тебе кажется, мышка, — Вэс делает резкое движение вперёд, словно желая насадиться на меч Маргарет, но не позволяет мечу даже коснуться его кожи, уходя вправо и направив острие меча к её шее. – Я говорю здесь лишь с тобой. Остальные мне кажутся слишком чужими.
— Твой дом слишком далёк от нас, чтобы они казались тебе братьями.
— Не жалей меня, Мэг. Мой дом там, где я и мой меч.
— И где же твой меч?
Вэс улыбается и блокирует удар.
— Там, где его не найдут.
— Дай, угадаю, в пустыне? – Маргарет встаёт в боевую позицию.
— Нет, мышка, — Вэс встаёт напротив. Его золотая кожа сияет в лучах солнца и глаза кажутся двумя камнями янтаря с застывшими в них чёрными иглами. Его пальцы длиннее, чем у любого мужчины Запада, и первое время ему было неудобно держать слишком узкую для его руки рукоять меча. – Мой меч везде и нигде.
— Я догадывалась, что ты не простой травник, — она улыбнулась. Чтобы отразить его удар, приходится напрягать все мышцы, но по мечу и телу всё равно идёт дрожь. Стиль боя людей с Востока отличается от Западного: Восточники более гибкие, похожие на больших кошек, их удары хитры и сильны. Как бы Мэг не просила Вэса научить её таким ударам, он не мог сделать этого. Чтобы сражаться как дракон, нужно быть драконом, а не мышью.
— На первый взгляд все просто. Но первый взгляд слишком поверхностен, чтобы быть истинным. Ты, Мэг, тоже не просто девушка. Ты, мышка, тоже не просто воин.
— Я – Ночь. Моя сила – Тьма. Моё сердце – Луна, — нанося удары, повторяла Маргарет. – Король – мой Бог. Меч – мой отец. Служба – моя мать.
— Принц – твоя слабость, — ухмыляясь, парировал Вэс. – Я не о том, мышка. Рыцарь Ночи не ты.
— А кто же?
— Он — меч, который держит король. Ты – нечто иное. Ты - нечто большее, чем твоё оружие. Однажды, ты будешь принцессой, мышка.
— Я скорее лишусь головы.
— На твою голову возложат корону.
— Разве что обруч из стали, чтобы точнее приметить, куда попадёт топор.
— Не веришь?
— Скорее, я просто не ищу такого будущего. Я рождена мечом, а не леди. И принцу это тоже стоит понять.
— Принц умён, — Вэс шагает Маргарет навстречу и приближается почти вплотную. – Король скоро умрёт. И мы восславим нового короля.
— Ты говоришь ужасные вещи, Вэс. За такое можно лишиться языка.
— Я не боюсь за свой язык, мышка. Если надо – он отрастёт вновь.
— Но голову-то не вырастишь.
Вэс закидывает голову, чтобы посмеяться и глаза его, прозрачный мёд, пугают Маргарет. Этот смех значит только одно: он знает, что и голова отрастёт. Восточные земли так таинственны, что Маргарет почти не удивляется. В землях, где на ступенях дворца зачастую можно встретить дракона, водится слишком много чудес, чтобы удивляться такому.
— А кто убьёт короля, знаешь? – интересуется Маргарет после тренировки.
— Нет. Я только знаю, что во всех вариантах будущего Гаспар – король.
— Он – принц, — Маргарет скептически улыбается. – Однажды, он и правда будет королём.
— Я видел скорое будущее.
— Вот как… надеюсь, я смогу его отсрочить. Иначе – какова цена личному рыцарю, коли король его умер?
— Ты - меч, но не щит.
— Ошибаешься, — Маргарет качает головой. – Меч, порой, самый надёжный щит. Но знаешь, а мне снится, будто на голову мне надевают венок из роз. Розы белые, но я начинаю чувствовать, как иголки их впиваются в кожу и кровь начинает сочиться из ран. Я пытаюсь скинуть его с себя, но не могу даже поднять руки.
— Розы краснеют?
— Чистая кровь, — соглашается Маргарет, и Вэс некоторое время молчит, щуря и без того узкие глаза.
— Твой сон пересекается с моими. Но не является пророческим. Он лишь отражение твоих страхов. Ты боишься, что тяжесть короны окажется невыносимой. Только и всего.
— И чего ты заладил про корону? – Маргарет вздыхает.
— Судьба.
— К чёрту её.
— А какова твоя судьба по-твоему? – Вэс отсылает мальчика-оруженосца, сам помогая Мэг застегнуть доспехи.
— Умереть, защищая короля, — она решительно сжимает кулаки.
— Надеюсь, этого не случится, — говорит Вэс тихо. – Просто позволь мне верить своим снам. Ты же знаешь, мышка, я привязался к тебе. И мне не хочется видеть твою смерть.
Маргарет молчит в ответ, помогая надевать доспехи. В отличие от доспехов Маргарет, на которых изображёны полумесяц и звезда, на доспехах Вэса, на отливающем серебром черном адаманте янтарём горит глаз. Первое время он даже внушал Мэг странное чувство страха и тревоги, но со временем она привыкла и перестала обращать на него внимание. Скорее, она даже стала чувствовать себя спокойнее. Вэс ей друг, и он присматривает за ней.
Во дворе собирались рыцари, горожане и слуги сновали туда-сюда по своим делам. Мэг и Вэс — личные рыцари короля, и потому, вместо того, чтобы толпиться среди других рыцарей, ожидая прибытия гостей, им нужно занять своё место возле короля и сопровождать его, куда бы Его Величество не соизволило пойти.
Маргарет — Первый Рыцарь Короля, Вэс – Второй. Ночь и День. День прячется в тени Ночи, Ночь стоит справа от короля на расстоянии вытянутой руки. Она не смеет касаться его, но, в случае опасности, может успеть перехватить стрелу рукой или собственной плотью. Вэс находится прямо за Королём, чтобы защитить его спину. Слева от Короля всегда идёт принц, а рядом с ним – Королева. У Королевы свой герб и свои рыцари. Вторым рыцарем является младший принц — пятнадцатилетний Рэнальд. Он предпочитает пользоваться парными клинками, и большинство знает его как хорошего охотника и ловкого убийцу, но приближённые так же знают его как отличного барда и знатного весельчака. На публике у Рэнальда всегда очень суровое выражение лица, но Маргарет знает, что принцу намного больше идёт смех.
Первый рыцарь Королевы – её младший брат. И Дарли единственный из рыцарей, кто смеет разговаривать с королевскими особами и даже касаться их. К тому же, он единственный, кто не делает каменного выражения лица. Он - знатный любитель побегать по лесу за зверьём и по тавернам за женщинами. За спиной у него секира длиной с него самого и тяжестью не уступающая, пожалуй, двум мечам Маргарет. Но она помнит, что в сражении он управляется своей «деткой» так, словно та совсем ничего не весит, и умение Маргарет владеть её мечом меркнет на фоне единения этих двоих.
— И как ты не валишься с ног, леди, ложась так поздно и вставая так рано?
— Я просила Вас не называть меня так, — смущённо отвечает Маргарет, но, соблюдая этикет, кланяется Дарли.
— Да уж, твоя манера кланяться и правда совсем не подходит для леди, — он усмехается, подходя ближе и в поклоне целуя её руку. Он делает это ежедневно, но Маргарет, казалось, никогда не смогла бы привыкнуть к этому и всегда краснеет. – Тебе бы стоит поучиться женственности, коли скоро ты станешь принцессой.
Маргарет отшатывается, словно поцелуй обжёг её руку. Она врезается спиной в Вэса, но даже не замечает этого, полными ужаса глазами глядя на смеющегося рыцаря.
— Что? Ты думала, я не узнаю? Я же всё-таки его дядя и наставник. Маленький Король мне всё рассказывает. И о прекрасной даме, что он подарил гребень с волком. И о рыцаре, что не желает принимать его чувства. Не переживай, принцесса, — Дарли усмехается, подходя ближе, — я никому ничего не скажу. Я знаю, что ты не рвёшься на место его жены, хоть и неравнодушна к нему. Но и я к тебе неравнодушен, и я не позволю этой головке скатиться с плеч из-за желаний глупого мальчишки.
— Он – принц, а не мальчишка, — подаёт голос Вэс. – Скоро ему быть Королём.
— Скоро ему быть женатым, — ничуть не обидевшись, отвечает Дарли, вновь опустив взгляд на Маргарет. – Дней через пять к нам прибудет леди Риванна. Она из знатного рода, уходящего корнями аж на Восток, хороша собой, и все надеются, что она унаследовала способности своих матери и бабки и родит принцу кучу хорошеньких детишек.
— Я рада за принца. Давно пора, — отвечает Маргарет, не запнувшись.
— Я не рад за вас обоих, — говорит Дарли, и Маргарет удивлённо округляет глаза. А ведь только мгновение назад он говорил, что это мальчишечья прихоть и глупость. – Первая любовь – самая опасная. Так что, Маргарет, у тебя есть пять дней, чтобы решиться и забраться в его постель.
— Что? – Маргарет краснеет, казалось, аж до пяток.
— Ты – рыцарь, а не благородная дева. Ты правильно сказала. Рыцарю не нужно хранить невинность, милая. К тому же такому прелестному рыцарю. Не дай Боги тебе лишиться невинности в плену или с пьяной королевской армией. Попроси у целительницы настойки, чтобы не наплодить бастардов, и иди к нему, пока можешь.
— Вы говорите ужасные вещи, сир, — Маргарет отшатывается назад, чтобы почувствовать за спиной Вэса. Это немного успокаивает её.
— В этом нет нужды, сир, — вновь вмешивается Вэс. – Принц всё равно однажды будет с Мэг.
Дарли цокает языком.
— Может быть, однажды, когда-нибудь, — Дарли разводит руками. – Я не могу полностью отрицать твои слова, восточник. Но я уже сказал, что могут сделать с милым рыцарем в походах и на войне. Как бы ты ни отрицала, ты - девушка. А всем юным девушкам хочется, чтобы их первый раз был с кем-то особенным. И если у тебя есть возможность провести ночь в постели принца, будущего короля, то зачем её упускать?
Маргарет поднимает голову, чтобы взглянуть на Вэса, и видит, как он сжимает челюсти.
— Он прав, мышка, — тихо произносит он.
Маргарет сжимает кулаки, когда в зал входит королевская семья, сопровождаемая младшим сыном. Принц Гаспар пытается поймать взгляд Магарет, но она старательно смотрит в пол и старается не думать о совете Дарли.
Глава 3. Север Глава 3. Север
Завывания снежной бури слышны даже за толстыми стенами замка. Утеплённые стены, в толщину не уступавшие росту пятилетнего мальчишки, не пропускали лютые морозы, приходившие к зиме из-за гор на далёком севере, но не препятствовали тоскливой песне бури. Снежная Дева надрывается уже пятый день, и даже самые суровые северяне прячутся по домам, укрываясь в теплой духоте. В такую погоду никто не смеет высунуть нос наружу, и Дева мечется между домами и деревьями, не находя себе жертвенных овец.
Принцесса Тенна в такие дни обычно прячется в глубине замка, стараясь не подходить к окнам и внешним стенам. Она находит успокоение в пахнущей стариной библиотеке или в мягкой комнате, где обитают рыси и львы как на гербах, так и в живую. Прирученные кошки являются символом Севера, а так же его силы и гордости. Львы с шерстью чёрной, как сама ночь, и рыси, чья шкура горит золотом - сильнейшие защитники королевской семьи и так же носят и в себе, и в своей крови её членов, так как знатные особы после смерти отправляются кошкам на съедение, тем самым перерождаясь в них. Тенна чувствует в них родство и знает, что пока она здесь ни болезни, ни люди, ни холод не коснутся её, не причинят ей вреда. Иногда она даже засыпает, развалившись на каком-нибудь крупном самце. Хрупкая девочка с белой кожей кажется снегом на чёрной шкуре льва и просыпается, окруженная кошками вплотную. Никто не смеет тревожить её, да и смысла в этом нет. В здравом уме никто не решится войти в комнату со священными кошками, чтобы причинить их принцессе вред.
Ещё Тенне нравится бывать в турнирном зале, где Королевская гвардия оттачивает своё мастерство ведения боя как на мечах и луках, так и на картах. Ей нравится шум, производимый ими. Нравится жизнь, кипящая вокруг. Она смотрит на них либо с одного из балконов над их головами, либо, спрятавшись под невзрачными одеждами и плащом, пробирается в толпу людей и ходит среди рыцарей и их оруженосцев.
Ей нравятся доспехи гвардии – повсюду мелькают шлемы в виде кошачьих голов, золото горит на фоне тьмы, и рыси сражаются со львами. Гвардия делится на две части.
Первая - рыцари со львами на гербах. Все, как один, выше её на две головы и в два раза шире в плечах. Молодые, самому старому едва перевалило за тридцать, и сильные. Львы на их шлемах скалят пасти, полные клыков, чтобы, в случае рукопашного боя, можно было ударить противника головой и изранить его. Из оружия они предпочитают двуручные мечи, неподъёмные для Тенны, но не для рыцарей. Они орудуют ими так легко и уверено, словно те ничего не весят.
Вторая часть гвардии - рыси. Они уступают собратьям в росте и ширине плеч, но компенсируют это проворством, скоростью и манёвренностью. К их поясам привязаны несколько ножей и короткие одноручные мечи, а за спинами у них висят луки и колчаны со стрелами с золотым опереньем.
Тенна не знает, кто оказался бы победителем, столкнись гвардии друг с другом, но в поединках один на один побеждает то лев, то рысь.
На самом деле, Тенна приглядывается к ним не только поэтому. Отец сказал ей, что раз она не является наследницей Севера, то если она влюбится в одного из рыцарей и захочет стать его женой – он исполнит её желание. Только Тенна сомневается, что какой-нибудь, даже самого низкого рода, рыцарь захочет взять её в жёны, ведь она настолько слаба здоровьем, что вряд ли сможет зачать и выносить ребёнка. Она тупиковая ветвь и потому очень рада, что у неё есть два старших брата, которые унаследуют Север.
И всё же, ей было лестно думать, что кто-то возьмёт её под венец, кто-то будет любить её и называть женой. Порой ей даже снились сны об этом, но просыпалась она почему-то не с улыбкой, а в холодных солёных слезах. "В её покоях всегда холодно, – так говорят люди, - это покои Ледяной Принцессы, какими ими ещё быть?" Но сама Тенна не чувствует холод ни в покоях, ни даже на улице, но это не делает её неуязвимой к холоду. Скорее даже наоборот. Она не чувствует, от чего простудилась.
Красный рубин на её шее качается при малейшем движении, словно живой. И он и есть живой. Он и её живой делает. Однажды, в Северные Земли заехал колдун с Востока. Он привёз много забавных вещичек, но стоило ему увидеть Тенну, как улыбка сошла с его губ. Он коснулся губами её раскрытой ладони, и на месте поцелуя осталась красная капелька, которая росла, пока не стала размером с кулак Тенны, и формой она была похожа на сердце.
- Этот камень, в меру своих возможностей, обережёт вас от болезней, принцесса, - сказал колдун. – И мне не нужно за него золота, Ваше Величество. Просто однажды, надеюсь, принцесса вспомнит обо мне.
Тенна вспоминает о нём каждый раз, когда видит камень на своей шее. Интересно, была бы она жива, если бы не он? Раньше придворный лекарь не отходил от неё, но после того, как она стала носить рубин, потребность в лекаре почти пропала. Может быть, она даже сможет выносить ребёнка. Может быть.
Принцесса замечает нового рыцаря, когда привычно оглядывает гвардейцев. Он весь в чёрном, только рысь горит золотом на его груди. Короткие угольно-чёрные волосы его слиплись от пота, но держится он так, словно только вступил в бой. В отличие от своего соперника, он не проявляет никаких признаков усталости, и потому принцессе не сидится на месте, она торопится вниз, в зал, чтобы поближе рассмотреть новичка. Интересно, когда король успел принять его? И почему Тенна не видела его раньше? Чем ближе она подходит, тем лучше слышны удары стали о сталь и тихие возгласы. Когда она подходит совсем близко, битва заканчивается победой новичка. Глаза у него оказываются невероятного глубокого синего цвета, и Тенна забывает зачем пришла, попав во власть этих глаз.
- Миледи? – он останавливается напротив неё и первым разрывает зрительный контакт, чтобы поклониться. Тенна приходит в себя и смущённо приседает в приветствии.
- Простите, я была заворожена вашей битвой и вами, - смущённо признаётся она, заставив покраснеть и рыцаря.
- Ваша откровенность поражает, миледи, - он склоняется в поклоне, скрывая лицо. – И простите за мои манеры. Мы не были представлены лично, король совсем недавно принял меня в гвардию, и я только осваиваюсь. Меня зовут Вельгар, Ваше Высочество.
- Из какого вы рода, Вельгар? – принцесса, стараясь не смотреть ему в глаза, кажется, делает себе ещё хуже, оглядывая его с ног до головы. Он худощав, но жилист, под тонкой рубашкой угадываются сильные руки и торс. Ростом он на голову выше принцессы, но заметила она это, только когда он выровнялся для приветствия, сейчас же он стоит на чуть согнутой ноге, словно стараясь не смотреть на принцессу сверху вниз.
- Мой род настолько стар и малоизвестен, что мне стыдно называть его вам, миледи, но и отказать я вам не смею. Я Вельгар из дома Демоур.
- К моему стыду, я и правда не знаю такого, - Тенна расстроено прикусывает губу.
- Вам не должно быть стыдно, - Вельгар улыбается. Его сапфировые глаза кажутся ненастоящими, словно он вставил в глазницы камни. – Мой род настолько низок, что ваш отец, король, оказал мне великую честь, взяв в гвардию.
- Вы хорошо сражаетесь, - говорит Тенна, - но почему же вы не надели своих доспехов? Вы здесь единственный, кто предпочёл хлопок стали.
- Мои доспехи ещё не готовы, миледи, но, если вы переживаете, что кто-то сможет ранить меня, то, прошу, не стоит волноваться за меня. Я знаю, с кем можно сражаться, а с кем не стоит. Сир Ромэн ловок и искусен, но в сражении он предпочитает атаку защите. Я же о ней не забываю. Обычно я сражаюсь на двойных клинках, один из которых зачастую выступает в роли щита, а не оружия, но пока король настоятельно советовал мне поработать одним мечом. А железные наручи вполне неплохо справляются с ролью щита, - Вельгар встряхивает руку, и рукав соскальзывает, обнажив сталь. Кожа у Вельгара оказывается лишь на пару тонов темнее, чем у Тенны, что она не может не заметить, но рыцарь всё понимает несколько иначе и тут же стряхивает рукав вниз. – Ох, простите, миледи, что утомляю вас такими глупостями. Я забылся, - он сгибается в поклоне.
- Нет, нет! Вы нисколько не утомили меня, - спешно заверяет его Тенна. – Мне нравится слушать, но я, наверное, отвлекаю вас? Разрешите посмотреть на ваш бой?
- То, что происходит здесь, совсем не похоже на бой, принцесса, - Тенне кажется, что в голосе Вельгара скользит печаль, - это лишь игры. Но если принцессе нравится смотреть на них, я не могу запретить.
- Вам неприятно это?
- Мне приятно внимание принцессы, я лишь боюсь, что кто-то из рыцарей может быть неосторожен и ранит её.
- Принцесса будет внимательна, - заверяет его Тенна и, поддавшись порыву, касается его рук своими лишь на секунду, чтобы тут же отдёрнуть и смущённо закрыть лицо руками. – Простите, не знаю, что на меня нашло. Мне, наверное, стоит уйти.
- Но ничего же не произошло, принцесса, почему вы так смущены? – Вельгар подаётся вперёд, словно желая коснуться её, но что-то удерживает его на месте. – Я буду считать это касанием на удачу, теперь-то меня точно никто не победит. Останьтесь, принцесса, посмотрите, насколько сильнее я стану с вашим благословением.
Тенна отнимает руки от лица и кивает. Вельгар и сам смущён, она видит это в блеске его глаз, но он знает, что сказать, чтобы успокоить её. Тенна усаживается на закрытый сундук с оружием и расправляет юбки. Один из рыцарей вызывает Вельгара на дуэль, и он принимает бой.
***
Король всегда принимает прошения после полудня, но в такую погоду простые люди не выходят из дома, а у рыцарей и слуг, живущих в замке, редко возникают вопросы к королю. Но король Гроввер всё равно всегда приходит в зал, пусть и не садится на трон, предпочитая ему мягкие кресла, стоящие у стен зала. Король всегда готов выслушать прошения, но подремать с книгой в руке тоже не прочь. Северный король считается самым суровым среди королей четырёх земель, потому что ни одна война не проходит без его участия, и потому он всегда занят, упражняясь с оружием, занимаясь заточкой своего меча или нависая над картой королевства вместе со старшим сыном и советником. И время на то, чтобы немного полениться и почитать истории у него бывает только в бури.
Принцесса часто приходит к нему в такие дни. Когда она была совсем малюткой, он читал ей сказки, держа на коленях, но когда она подросла, то сменились и разговоры, и занятия. Порой, она просто садится рядом или на соседнее кресло и тоже читает. Они наслаждаются обществом друг друга, но и не отвлекаются от чтения. В другие дни Гроввер рассказывает Тенне о жизни, о войне, о мире, о людях. Принцесса и сама порой чувствует себя наивным ребёнком в жестоком взрослом мире и потому такие наставления от отца всегда слушает очень внимательно. Принцессе, пусть и не наследнице, нельзя быть наивной. От наивности, порой, может пострадать всё государство.
Когда Тенна входит в зал, отец разговаривает с каким-то рыцарем в чёрно-золотой броне с оскаленной кошачьей мордой на шлеме. Чёрные перчатки до локтя идут зубцами, точно такие же «шерстяные» у рыцаря наплечники, воротник и пластины, закрывающие ногу от косточек до колена. Между перчатками и наплечниками, а так же на колене сверкают чешуйки кольчуги. Грудь и бедро закрывают гладкие золотые пластины. На кошачьем лбу серебром горит пламя, уши и разверзнутая пасть тоже серебряные. И единственное, что не покрыто сталью у этого рыцаря – стопы. Стопы его облачены в чёрную кожу. Рыцарь первым обращает внимание на Тенну и говорит что-то королю, после чего тот оборачивается.
- Тенна, милая, - Гроввер улыбается, идя навстречу дочери. – Мы ждали тебя. Ты уже, кажется, познакомилась с Вельгаром?
Тенна кивает, подойдя ближе, она видит в прорезях для глаз сапфиры, так что рыцарю даже не нужно снимать шлем, но он всё равно делает это. Его короткие тёмные волосы топорщатся, наконец освободившись от плена стали.
- Добрый день, миледи, - он кланяется ей.
- Добрый, - Тенна приседает. – Вам всё-таки доделали доспехи?
- Вам нравится? – Вельгар улыбается, показывая ряд чуть заострённых, но белых зубов. Редкость даже среди богатых лордов, что уж говорить о низшей знати.
- Это золото? – интересуется она, король смеётся, а рыцарь продолжает улыбаться.
- Нет, милая, это адамант - самая крепкая сталь из всех, что можно найти на этих землях. Редкий меч пробьёт такие доспехи. К тому же, они намного легче железных.
- Только кольчуга стальная, - кивает рыцарь.
- Мне нравится, - говорит принцесса, - вы похожи на кота, - хихикает она.
- Если так будет угодно принцессе – я буду котом.
- Тенна любит кошек, - король хитро улыбается, и Тенна смущается. – Потому я и выбрал для вас подобный доспех. Ей будет приятнее, будь рядом с ней большой кот, а не гремящий сталью рыцарь.
- Рядом? – Тенна краснеет, и румянец придаёт её белой коже здоровый вид.
- Вельгар Демоур будет твоим личным рыцарем, моя милая. Ты входишь в возраст полного расцвета, и ты моя единственная дочь. Мне страшно подумать, что могут сделать с тобой наши враги. И я не могу допустить, чтобы что-то произошло с тобой. Скоро к нам прибывают гости с Юга. Они приезжают раз в десять лет, чтобы сосватать нам кого-нибудь или просто подтвердить мир между нашими землями. И хоть послы всегда знатного рода, рядом с ними всегда их слуги и рыцари. Да, и, впрочем, сами послы не лучше их челяди. Юг – жестокая страна. С виду она может показаться приветливой и солнечной, но не стоит забывать, что живут там, в основном, люди бессердечные и подлые. Змеи и скорпионы не зря вышиты на их гербах. Они не гнушаются рабством, охотой на демонов и братоубийствами.
- Демонов? – Тенна ахает. Когда она была маленькая, одна из её нянек была демоном. У неё были короткие золотые рожки и не менее золотое сердце. Пробравшиеся в замок наёмники лишили жизни мать Тенны, но демон спаса девочку ценой собственной жизни. Демоны всегда были гостями в северном королевстве, а некоторые и вовсе селились в нём. Тенна видела только одного демона, но не думает, что другие заслуживают, чтобы на них охотились.
- Они ловят демона и либо обрезают ему рога и продают в рабство, либо отрезают рога и медленно, и мучительно убивают демона, - отвечает за короля Вельгар. Тенна смотрит ему в глаза и видит в сапфирах кровавые жилки.
- Это жестокие люди, - кивает король. – И я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. И потому отдаю тебе этого юношу в личное пользование. Он будет тебе мечом и щитом.
- Я отдам за вас жизнь, принцесса, если того потребуется. И я не подпущу к вам южан ни на шаг.
- Почему вы так ненавидите их? – Тенна задерживает дыхание. Она почти знает ответ. Она чувствует его. Видит ответ в краснеющих сапфирах.
- Потому что никто не ненавидит южан больше, чем тот, чьего брата убили ради трофея, - Вельгар почти рычит на последних словах, его белки и синеву заливает кровавое море, а на голове, словно сотканные из воздуха, появляются рога. Острые, загнутые как у быка, цвета чёрного адаманта, как и его доспех.
Тенна закусывает губу, чувствуя, как колотится её сердце. И даже не замечает, как король, улыбаясь, выходит из зала.
Автор: Мэй-чан
Жанр: фентези
Рейтинг pg-13 (пока)
Статус: в процессе (6290 слов)
Саммари: Рукой Всевышнего были созданы десятки миров, но лишь три из них обласканы его вниманием.
Первый - небесный, где живут Боги и ангелы, а безгрешные человеческие души, наслаждаются покоем, смиренно ожидая перерождения.
Второй - демонический, где правят демоны и полубоги, а грешники прислуживают им, стараясь выслужить себе прощение.
И третий, самый главный мир - земной или людской, на котором сходятся тропинки из всех миров, и поговаривают, что на дорогах земного мира можно встретить самого Всевышнего...
Глава 1. ЮгГлава 1. Юг.
Свет, проходя сквозь цветные витражи, рисует узоры на каменном полу. Красные, жёлтые, синие зайчики прыгают по стенам, по тёмным деревянным скамьям, по тяжёлой двери. В воздухе пахнет ладаном, тихо звякают маленькие колокольчики. Тонкие свечи из жёлтого воска горят ровным светлым пламенем. Лёгкой поступью ходит священник от одной иконы к другой, аккуратно собирая с них пыль сухой тряпкой. Чёрные одежды священника метут по белому каменному полу, а большой крест, висящий на груди, качается, порой глухо ударяясь о ключицу, закрытую толстой тканью. Тяжёлая деревянная резная дверь отделяет храм от остального мира, глуша звуки праздника, проходящего на площади, рядом с которой стоит церковь.
Когда открывается дверь, голоса врываются в зал, а сквозняк тушит почти все огоньки. Вошедший юноша в тяжёлых ботинках, оставляющих грязные следы на белом каменном полу, ухмыляется, держась одной рукой за бок, а другой придерживая ножны на поясе. Где-то на середине зала он останавливается, оглядывается в поиске людей, а свет, проходящий сквозь красное стекло, падает на его лицо, не скрытое капюшоном.
— Я должен выгнать тебя отсюда, — говорит спокойно, не оглядываясь, священник, вновь зажигая свечи. А потом оборачивается, смотрит на вошедшего, освещенного красным, и добавляет. — Дьявол.
Юноша смеётся, проходит дальше, и шаги его гулко отдаются между каменных стен. Он тянет с головы тёмную плотную ткань, и она медленно сползает по светлым волосам, цепляясь за чуть закруглённые кверху рога — тёмные костяные пики, с вырезанными на них знаками.
— Я удивляюсь, почему священный свет не сжигает твою кожу и твои глаза, — говорит священник и продолжает зажигать свечи.
— Ты говоришь так каждый раз, — хмыкает демон, — хотя знаешь, почему он на меня не действует.
Священник словно не обращает на демона внимания, словно он здесь - обычное явление. Священник зажигает свечи и морщится, когда воск вдруг капает ему на руку.
— Я просто надеюсь, что однажды кто-нибудь срежет эти символы с твоих рогов, и божественный свет сожжёт твою чёрную душу.
Демон хрипло смеётся, сильнее сжимая руку на боку. Его улыбка на секунду сменяется болезненной гримасой, но та тут же исчезает, словно её и не было. Демон проходит глубже в зал, стараясь не смотреть на лица святых на иконах, развешанных по всему периметру храма.
— Я удивляюсь, Грег, как священный свет не сжёг ещё твою порочную душу, — он делает ударение на слове «твою» и скалится гадко в лицо обернувшемуся священнику.
— Как видишь, пытается, — священник показывает обожженную воском руку и подносит её к губам.
Демон садится на деревянную скамью, откидывает голову на спинку и смотрит в расписанный потолок. Потолок расписан золотом и другими столь редкими и дорогими красками, что позволить себе их могут только монархи и священнослужители. Потолок расписан под небесный свод с белыми пуховыми облаками и картиной, где Всевышний со своими приближёнными взирает на всех одновременно мягко и строго.
— Красиво тут всё-таки, — говорит демон и прикрывает глаза.
Священник заканчивает зажигать свечи и суёт руку в ёмкость с водой. Приятная прохлада сменяет надоедливое чувство жжения, но, как только Грег вытаскивает руку из чаши, оно возвращается с новой силой.
Когда священник, отряхнув руку, поворачивается, демон сидит, всё так же закинув голову на спинку, и не шевелится.
— Не смей спать тут, — говорит Грег строго, но, не получив ответа, вздыхает и приближается к скамье, на которой расположился демон. Он обходит её и, склонившись над лицом демона, повторяет. — Не смей здесь спать.
Демон открывает зелёные глаза, затуманенным взором смотрит на лицо священника и вдруг кашляет на него кровью.
— Идиот, — шипит Грег, вытирает рукавом кровь с лица и вновь обходит скамью, чтобы оказаться рядом с раненным демоном.
Священник стягивает с него плащ и льняную рубашку, открывая вид на кровоточащую рану в боку. Рана глубокая, густая почти чёрная кровь сочится из неё, стекая по бледной коже.
— Если за помощью пришёл, почему молчал?
— А я может помереть здесь решил? — слабо смеётся демон, закидывает голову назад, и снова смотрит в потолок. — Здесь умирать самое то. Красиво очень, торжественно. А может, за то, что котёнка на прошлой неделе спас, на небо возьмут.
— Никуда тебя не возьмут, — отрезает Грег, берёт тощего демона на руки и тащит через небольшую дверцу сбоку в комнату для служителей.
Там он сваливает вскрикнувшего демона на кровать и оглядывается в поиске своей сумки. В сумке есть всё, что нужно для оказания первой помощи, он её ещё после первого такого раза собрал и хранит на видном месте. На всякий случай. Вот на такой случай. Грег тихо ругается, что демон ему достался какой-то слабый, слишком ранимый и тощий. Демон же только скулит тихо, пока священник обрабатывает его рану.
Когда Грег заканчивает, демон уже спит, переутомившись и настрадавшись. Священник смотрит на мальчишеское лицо, взъерошивает и без того взъерошенные светлые пшеничные волосы и думает, что такому мальчишке не подходит его имя. Блейд. Слишком колючее. Грег касается пальцами горячих губ демона и отстраняется.
Когда Блейд просыпается, рана почти не болит. Демон знает, что это благодаря чудодейственным травкам Грега, которые он чуть ли не оптом закупает у местного целителя, которая понимающе улыбается ему и делает скидку ещё и на бинты. Блейд не знает сколько времени прошло, но он не высовывается из комнатки, в которой находится, боясь попасть на утреннюю или вечернюю проповедь. Блейд никогда не был дураком, и только потому он ни разу ещё не попадался на глаза прихожанам.
Демон, стараясь не шуметь, приближается к двери, ведущей из комнатушки, и прижимается к ней острым ухом. Через толщу дерева он слышит низкий голос священника. Его священника — Грега. Значит, и правда время проповеди. Блейду нравятся проповеди Грега. У него низкий приятный голос, заставляющий что-то внутри вибрировать, отзываться на каждое его слово. Голос Грега — фетиш Блейда. Демон слушает, затаив дыхание, и чувствует, как где-то внутри его демоническая сущность страдает, корчится от боли. Но Блейд чувствует только, как тепло наполняет его тело, как начинают гореть кончики ушей и щёки.
Грег замолкает, слышится людской, постепенно затихающий шум. Люди встают со своих мест, переговариваются, подходят по очереди к священнику, встают на колени, прикладываются лбом к его руке и рассказывают о своих грехах. Демон слышит каждого, у него очень острый слух.
Вот старуха молится о душе мёртворождённого ребёнка. «Убила я его», — говорит. — «Яда невестке в еду сыпала, да только то количество, чтобы дитя убить, а её больной сделать». Грег, демон знает, морщится в отвращении, руку нервно ото лба её отнимает, говорит своим низким басом: «Такого Всевышний не прощает, сама знаешь». И старуха рыдает, стучит костлявыми кулаками по каменному полу. А деревенские мужики оттаскивают её в сторону, цыкают на неё зло, и, видимо, там и бросают.
Следом за ней на колени падает девушка, молодая, судя по голосу. Кается в греховных прелюбодеяниях, расписывает их так, что у Блейда уши, уже успевшие вновь побледнеть, начинают гореть с новой силой, и краска заливает лицо.
Блейд насчитывает около двадцати грешников. И только старухины грехи не будут отпущены. Блейд нервно усмехается. Люди бы сказали, что служить ей у демонов вечно, выслуживать возможность перерождения. И только демон знает, что таких служить не берут. Детоубийц и демонический король не любит. Так что гнить той старухе, пока душа её не исчезнет вовсе.
Когда все голоса в храме стихают и тяжёлая дверь захлопывается, Грег возвращается в комнатку.
— Как же я ненавижу это, — говорит он, проходя мимо демона и садясь на кровать. — Каждый раз одни и те же лица, одни и те же грехи и все мелкие какие-то, глупые даже, людьми для людей и придуманные. Одна только старуха пришла каяться в настоящем грехе, а я не смог его отпустить. С одной стороны, противно, конечно, что люди на такое способны, с другой — жаль её, дуру старую. Забьют её где-нибудь в подворотне палками за детоубийство. И никто и слезинки не проронит о её душе.
Грег вздыхает, закрывает лицо руками. Демон осторожно садится рядом, прижимается плечом.
— А ещё на нас что-то говорят, — фыркает он и, услышав смешок, воодушевляется. — Между прочем, на такое только люди и способны. У нас с этим строго. Убийц стариков и детей тут же в землю закапывают, прям живьём. И томятся они там, пока души их полностью не развеются. А потом по ним служба идёт. По всем, кого больше никогда не будет существовать. Печальное это зрелище, некоторые женщины даже плачут. Уж очень печальную песню на таких службах поют. Словно прямо по душе когтями ведут. Я, правда, только в детстве на службы ходил — мать водила. А когда вырос, решил, что не для меня это. Слишком чувствительный я для этого, — усмехается демон и, вдруг посерьёзнев, кладёт голову на колени священника. — Прости, что я к тебе опять так, — демон касается перевязанной раны, — заявился. Мне же больше и не к кому. Только если домой возвращаться, а там это надолго. А мне так хотелось тебя увидеть…
— Идиот ты просто, — говорит священник и зарывается рукой в мягкие пшеничные волосы.
— Пф, какие у тебя однообразные оскорбления, — Блейд улыбается с закрытыми глазами, закусывает от удовольствия губу. — Тебе бы с капитаном нашей королевской армии пообщаться. Уж кем он меня только не называл. Так обзывал порой, что без словаря и не разобраться — оскорбил он меня или похвалил. Но, вообще-то, он мужик хороший, только строгий очень. Ты на него похож чем-то.
— По твоим рассказам, все люди, которыми ты хоть сколько-то восхищаешься, похожи на меня, — усмехается священник.
— Это не они на тебя похожи, а ты на них, — смущённо и наигранно обиженно восклицает демон и поднимается с колен Грега. — И вообще, что-то я опять размяк. Скоро и правда котят спасать начну. Это всё твоё плохое влияние.
— Хорошее. Хорошее влияние.
— Это для вас, людей, оно хорошее, а мне души нужно собирать грешные, да долги с нечисти всякой земной вытряхивать. Я всё-таки работать сюда пришёл, а не в чужих, да ещё и священника, объятиях сопли распускать. Я - демон, как-никак.
— Я должен тебя святой водой облить и изгнать тогда, раз демон, — зевает Грег и легонько толкает демона в грудь.
— А вот с этим у тебя заминка и выйдет, — сочувственно цокает демон и бодает головой воздух.
— Спилю, — обещает священник. — И на стену повешу. Как охотничий трофей.
— А вот с этим, — хмурится демон, — осторожнее шути. Я хоть ещё лет триста проживу, а дом охотника за демонами никогда не забуду. Я даже узнал там рога одного из своих школьных друзей. Они у него красивые были. Серебряные с узорами чёрными. Друг говорил, что такие только в их роду были, от отца к сыну передавались. Очень гордился ими. Больно было видеть их на стене, приколоченными к дощечке с биркой снизу. А на бирке имя его. Почему люди нас так ненавидят? Неужели не понимают, что мы для баланса мирового нужны. Не будь нас, в мире настал бы полнейший хаос и разгром. Они бы сами в своём грехе и утопились. Вот ты понимаешь?
— Я - священник, ежедневно отпускающий людям десятки долгов. Уж я-то понимаю, — выдыхает Грег.
— Потому я к тебе и пришёл, — демон прикрывает глаза, касается раны и прислоняется к стенке. — У нас вот в городе никогда разбоев не было. Нам и стража-то нужна на случай, если кто из других миров вторгнуться решит. У нас всегда в городе порядок. Чисто, убрано, величественно. Я тебя, может, как-нибудь свожу, покажу. Может, понравится, остаться там решишь. Я бы вот оттуда и не уходил никуда. Да только до советника королевского мне ещё служить да выслуживаться. Да и нынешний советник вряд ли так просто отдаст своё тёплое место у трона. А мне бы хотя бы где-нибудь в ногах, но оставаться безвылазно в городе. Страшный ваш мир. Жестокий. Я привык к честным боям, а тут не знают понятия чести.
— Ты рассказываешь о демонах такие вещи, что я готов поверить, что они хорошие.
— По вашим меркам — нехорошие, злые, хладнокровные, жестокие. Но, по мне, люди хуже. Намного хуже. У нас есть множество классов демонов и пара классов полубогов. Среди демонов есть ловкачи и воры, что сманивают в грех слабых духом, подкарауливая их где-нибудь в дороге, развлекая в цирке, уводя жён. Есть хитрецы, что забираются людям во сны, узнавая людские пороки, будя их самые сокровенные желания. Есть собиратели, как я, кто ходит по выделенным им землям и собирает души умерших грешников, попутно изучая человеческий мир, людей. А есть воины, это мой любимый класс, я восхищаюсь ими с самого детства. Они верны, честны и храбры. Если воин влюбился в девушку, то, пока он жив, она будет абсолютно счастлива в браке, зная, что только ей одной отдано его сердце, и никогда он не кинет похотливого взгляда в сторону другой красавицы.
— Ты так восхищаешься ими, — усмехается священник.
— Мой отец был воином, — говорит демон и замолкает.
В комнатке повисает молчание. Священник не хочет больше слушать историй демона, демон не хочет больше говорить, поняв, что сегодня отчего-то истории его получаются слишком сентиментальными. Священник падает на подушку, смотрит в серый потрескавшийся потолок, пока потолок не заменяет лохматая голова демона. Блейд касается губами сухих губы священника, едва касаясь, спускается от губ вниз по подбородку, подхватывает воротничок пальцами и расстегивает первую пуговицу, когда руки священника накрывают его и отводят в стороны. Священник отпускает его руки, заставляет полностью улечься на нём, гладит демона по спине до хвоста, спрятанного в штаны.
- Ты ранен, — говорит он и второй рукой гладит мягкие волосы.
— Это не помешает, никогда не мешало, — демон, как кот, трётся лохматой головой о голову священника, щекочет его пушистыми волосами.
— Я не хочу сегодня, да и ты не хочешь тоже, я же вижу. Подлечись лучше, а в следующий раз я сдеру с тебя двойную плату.
Демон усмехается и закрывает глаза. Он, оказывается, и правда очень устал.
***
— Постарайся вернуться целым в следующий раз, — говорит Грег на прощание и притягивает демона за ворот его плаща, чтобы поцеловать.
— Ничего не могу обещать, — демон улыбается, облизывает губы.
Блейд улыбается рассвету, который играет на его светлых волосах розовыми искрами. Вне церкви он легко контролирует свою демоническую сущность. Вне церкви он обычный мальчишка-путешественник, коих на дорогах этого мира предостаточно. Блейд, игриво сверкая зелёными глазами, посылает Грегу, стоящему уже в дверях церкви, воздушный поцелуй и разворачивается к церкви спиной, чтобы наигранно бодро зашагать прочь.
Он ненавидит свою работу. Тридцать душ он должен собрать за эту неделю, чтобы вернуться сюда, в небольшую деревеньку с белоснежным зданием церкви на площади. Тридцать душ за неделю — это много, несмотря на то, что цифра кажется небольшой, тридцать душ должны войти в Крепость Душ, стоящую на глиняном береге горячей реки Агро. Тридцать душ с каждого демона-собирателя, вместе — около шестисот. На каменном мосту, перекинутом через разрыв миров, образуется очередь. На мосту, перекинутом через реку, очередей не бывает — через него проходят только «исправившиеся» души, те, кого демоны-надсмотрщики допустили на путь искупления грехов. Если король разрешает, души переходят через Хрустальный Мост Перерождения. Они уходят стариками и возвращаются на землю младенцами. Младенцы не помнят своей прошлой жизни и потом, повзрослев, снова будут грешить, снова могут попасть в Крепость Душ, снова могут получить прощение. Единственное правило перерождений — человек не может стать тем, кем был когда-то.
Блейд не знает, перерождаются ли демоны и есть ли дня них особый нижний мир, да и про другие расы, например про эльфов, он тоже не знает, но зато он прекрасно знает систему человеческого нижнего мира. Это им рассказывали ещё в школе и потом, на курсах специальной подготовки. За каждую душу он получает чёрточку в личном деле. Тридцать тысяч душ нужно собрать, чтобы получить звание смотрителя-капитана. Капитаны работают в крепости Исправлений и следят за работой надсмотрщиков, проверяют бумаги, подписывают бумаги о становлении на путь исправления и провожают души в Аргос - Нижний город. Но из двадцати собирателей только пять-шесть становятся капитанами. Остальных, если повезёт, убивают, если нет — подчиняют.
Блейд вздыхает. Мысль о том, что пока собрана только четверть нужных для повышения душ, совсем не радует его.
С каждым шагом он становится ближе к городу, с каждым шагом он чувствует всё большую тяжесть в груди — это знак близкой смерти, это знак для собирателя, что душа скоро будет свободна. Блейд надеется, что в этот раз поблизости не будет надоедливых ангелов. Они дерутся за душу, даже не успев разузнать, грешна ли она. Эти стервятники ходят всегда парами, хотя им обычно ничего не грозит, они не в почёте у охотников-коллекционеров и богатых вельмож, что жаждут получить себе демона в услужение.
В детстве Блейд представлял себе ангелов совсем по-другому: эдакими паладинами с огромными белоснежными крыльями за плечами, сияющими мечами правосудия и золотыми ободками, зависшим над головами. В реальности всё было, конечно, иначе. Впрочем, Блейд никогда не встречал высших ангелов. Ведь и сам он представлял зрелище довольно жалкое, в отличии, скажем, от воинов. У тех были доспехи, мечи, сильные крылья за спиной, а у него, мальчишки-собирателя, были только рога, хвост и дырка в кошельке.
Сероватые городские стены уже маячили на горизонте, когда Блейд заметил, что и солнце уже почти сравнялось с ними. После заката ни в один город так просто не попасть, а у Блейда нет денег на взятки стражам. Особенно здесь, на Юге, где золото ценится выше всего, и можно купить всё и всех. Блейд порой думает, что его отправили именно сюда за какие-то грехи прошлого, потому что именно в Южном королевстве больше всего охотников за рогами. Впрочем, можно вообще сказать, что, не считая пару случаев в Восточных землях, только на Юге водятся охотники. И только здесь охотники делятся на коллекционеров и продавцов, что собирают только рога, а демонов убивают, и на рабовладельцев, что отдают демонов в рабство кому-нибудь при деньгах. Поговаривают, что даже у принца имеется личный демон. И, по чести говоря, Блейд очень надеется, что это только сплетни.
Город, что ему предстояло посетить, был не огромным, но достаточно большим, чтобы быть достойным обнесения стеной. Вокруг него, на расстояние видимости, были лишь поля и лес, и только в паре мест угадывались очертания небольших деревянных домиков, которые никак не складывались в деревушку, словно бы наоборот старались находиться друг от друга подальше. На Севере говорили, будто Южане довольно улыбчивый и радушный народ, но Блейд знает, что Северяне сильно заблуждаются. Южане подлые и жадные, и возглавляет их главный подлец. Северяне же, как поговаривают среди демонов, народ суровый, любящий хорошую драку и выпивку, но дружный и честный. Запад, чем-то похожий на брата Север, умён и воинственен. А Восток любвеобилен и прян.
И потому Блейд часто размышляет на тему своих прошлых грехов и того, за что же его отправили в самые мерзкие и жестокие к демонам земли. Кроме Грега и его церкви, Блейд ненавидел в этих землях буквально всё, начиная с палящего солнца и заканчивая горячим песком под его ногами.
Солнце почти скрывается за жидким леском на горизонте, когда Блейд подходит к воротам. Стражники уже с нетерпением поглядывают на горизонт, а на мальчишку смотрят с нескрываемым неудовольствием. Успел. Блейд проскальзывает через дверь рядом с воротами и оказывается в городе. Городе, который к закату оказывается почти призраком. Блейд идёт, словно кто-то тянет его за собой, и не видит вокруг людей. И только когда он приходит на площадь, он понимает почему. Весь город столпился там, у замка их лорда. У дверей замка стоит мужчина в дорогих одеждах, а рядом с ним — священник. Блейд ныряет в людское море и чувствует себя змеёй, скользящей между камней. Пробившись в первый ряд, он замечает в паре метров от себя двух ангелов. Они тоже замечают его, но кидают лишь беглый презрительный взгляд и вновь поворачивают головы к дверям замка. Блейд и правда не любит ангелов. Их почти белые глаза всегда пугали его, а характер у них был таким мерзким, что, поговорив с ними с минуту, хотелось вылить на себя ведро мыльной воды, чтобы очиститься.
Дверь на мгновение приотворяется и покрытая чёрным голова на секунду высовывается из неё, чтобы что-то шепнуть священнику. Священник кивает и уходит вслед за гонцом. Народ задерживает дыхание, а ангелы уже незаметно плывут ближе к замку. Блейд проскальзывает мимо людей и следует за ними. Он подходит к замковой стене и, вставляя острые когти между камнями, начинает карабкаться вверх. Лорд лежит на третьем этаже, но не с боку, а прямо над главным входом, и потому Блейду ещё предстоит пройтись по замку.
Ангелам в этом деле помогают их способности, которые, почему-то демонам не полагаются. Когда Блейд добирается до покоев лорда, ангелы стоят у его кровати, рядом со священником. Блейд выглядывает в окно, чтобы убедиться, что сын лорда уже вышел к толпе. Священник оглядывает Блейда с ног до головы и только охает, когда Блейд снимает с себя морок и предстаёт перед ним демоном.
— Постыдился бы приходить, лорд Бейлиш хорошим человеком был, — цокает языком священник и крестится.
Ангелы с интересом косятся на Блейда, но тот только фыркает и подходит к постели лорда ближе. Боль в груди становится почти невыносимой. Он не понимает, что ангелы забыли здесь. Эта душа явно его. Иначе бы так не болело. Будто бы они не чувствуют этого.
Блейд слышит последний вздох. Священник склоняет голову и отходит в сторону. Он не уходит, чтобы сообщить городу прискорбную вещь, он остаётся, чтобы посмотреть, кому достанется душа, хотя Блейд уверен, что даже если он заберёт душу, священник всё равно скажет, что её забрали ангелы.
Через несколько секунд после последнего вздоха, следует ещё один выдох — так выходит душа. Небольшим облачком она взмывает в воздух зависает, словно раздумывая, окрашиваться ей в чёрный или нет.
Ангелы заворожено смотрят на облачко, уже готовя серебряные сети, но Блейд уже видит серое пятнышко, медленно расползающееся и темнеющее. Когда это замечают ангелы, они с разочарованием убирают сети и, с обиженными лицами, уходят прочь. Ангелы никогда не дожидаются конца, если душа достаётся не им. Блейда же всегда завораживает это зрелище, и он всегда остаётся до конца.
Когда душа лорда чернеет и густеет, словно бы в неё влили смолы, Блейд выхватывает из воздуха ритуальный клинок. Душа втягивается в стеклянное лезвие, которое тут же чернеет, и Блейд произносит несколько слов на Мёртвом языке. Рукоять начинает светиться мягким белым светом, и Блейд отпускает клинок точно острием в пол. Клинок, как стрела в горло, легко входит в каменный пол до рукояти, а потом с тихим стоном испаряется.
Блейд смотрит на священника, замершего у дверей.
— Среди правителей вашей страны нет хороших людей, — он замолкает на секунду, его рога исчезают, оставляя после себя небольшое золотое свечение. — Среди вас вообще мало хороших людей.
Он выходит через дверь, вперёд священника. Тот не произносит ни слова после смерти лорда и выглядит печальным. Возможно, ему и правда хотелось верить, что лорд был хорошим. Кто-то же должен быть.
Проходя мимо толпы и краем уха слушая речь молодого лорда, Блейд думает об этом. О том, сколько душ он может собрать здесь, и как мала работа ангелов на этой земле.
И, пожалуй, впервые он задумается о том, что его сюда направили не за грехи. Наоборот, кто-то ждёт его дома, кто-то хочет, чтобы он поскорее добился повышения.
Юг — это наказание для ангелов. Здесь почти нет чистых душ.
Глава 2. Запад. Глава 2. Запад
Первый рыцарь Запада просыпается раньше солнца. Это необязательное условие, но иначе она не успевает сделать все запланированные дела. К тому же, недолгие часы сна не дают ей полностью расслабиться и позволяют всегда быть настороже, готовой схватить один из клинков, спрятанных под подушкой, под матрацем и под деревянными каркасом кровати. Быть всегда готовым – главное правило рыцаря. Особенно, если ты - Первый рыцарь.
Барды поют о романтичности бытия рыцаря, но только тот, кто носит доспехи, знает, что это такое. Что значит быть рыцарем.
Первое – ты не принадлежишь себе. Если король бодрствует, рыцарь должен быть рядом. Потому Маргарет встаёт задолго до Его Величества. Как девушке, ей нужно немного больше времени на сборы в условиях мира. Она просыпается и берётся за гребень с волчьей головой, который ей подарил принц. Золото её волос спускается аж до бёдер, и некоторое время ей требуется на то, чтобы расчесать их и завязать в высокий тугой хвост. После вечерней помывки они особенно плохо расчёсываются, но зато блестят не хуже королевских монет и на ощупь как дорогие шелка. Отец однажды сказал ей, что у её матери волосы едва ли не волочились по полу и что он безумно любил их. И потому, даже поступив на службу к королю, она отказалась остригать их. Они легко пряталась под доспехи и не мешали в битве, потому-то никто к ней не придирался.
Второе – ты должен тренироваться ежедневно. Поэтому Маргарет, проведя обязательные утренние ритуалы омовения и одевшись, отправляется на тренировочное поле самой первой, чтобы успеть сразиться с десятком набитых соломой солдат и не мешать другим. Её меч почти ростом с неё и шириной с ладонь, и потому, если хорошенько замахнуться, им можно снести пару братьев-солдат. Даже если бить плашмя. Позже она сразится с кем-нибудь из рыцарей на обычных мечах, но сначала ей нужна собственная тренировка, чтобы не забыть тяжесть личного оружия. Биться без доспехов – особое удовольствие. Когда сталь не сковывает движений, когда тяжесть её не притягивает к земле, замедляя, удары наносятся легко и плавно. Будь воля Маргарет, она бы не носила свои тяжёлые доспехи. Быть может, она к этому моменту уже умерла бы, проткнутая чьим-нибудь мечом или стрелой, но удовольствие от свободной битвы стоит того.
Третье – ты обязан носить королевский герб. Даже на ночной рубашке Первого рыцаря Запада вышито гербовое животное – летучая мышь. Вообще, у Запада, как и у других земель, двое животных, но летучая мышь на фоне ночного неба – герб дома Ворфан, дома Короля. И большинство рыцарей принадлежат именно королю, а не королеве. Маргарет первое время почти ненавидела этот герб, но, со временем, срослась с ним как с именем, мечом и званием. Впрочем, она всё ещё ненавидит вылитые из серебра перепончатые крылья на шлеме размером с ладонь. Расположенные на висках, они мешают полному обзору, тормозят движения головой, привлекают излишнее внимание, цепляются за всё и даже порой портят сильные удары. Но Маргарет никогда не говорила об этом. Никому. Несмотря на своё высокое положение, она считает даже мысль о том, чтобы высказать своё негодование формой, введенной королём, преступлением против короны. Но плащ она свой ненавидит тоже. Он хлопает при ходьбе, словно крылья, и бесшумно подобраться к врагу невозможно, не сняв его. И потому она носит и шлем и плащ только тогда, когда это необходимо.
Маргарет вдыхает утренний запах, ещё не испорченный поварами на королевской кухне и толпой потных мужчин, и заносит меч для первого удара, когда боковым зрением замечает движение справа.
Звон металла об металл проносится между стен.
— Боже, я никогда не устану восхищаться тем, как быстро ты двигаешь своим мечом. Он же едва ли не больше тебя! – принц смеётся, возвращая свой меч в ножны. Он так же одет лишь в льняную рубашку и брюки из вареной кожи, но на его рубашке скалится волк – герб его матери, королевы Запада.
Маргарет улыбается в ответ. Ей нравится утренний принц. Простой, с растрёпанными волосами цвета белого песка и улыбкой в льдистых глазах. Даже шрам вокруг левого глаза кажется татуировкой, а не клеймом невнимательности и слабости, как он сам его называет. К тому же, ей нравится улыбка принца. Такое редкое явление, а сейчас – только для неё.
— Доброе утро, Ваше Высочество, — кланяется Маргарет как мужчина, а не девушка, и прячет меч за спину. – Мой меч – продолжение моей руки. Как быстро я могу двигать ей, так быстро я могу двигать мечом.
— Всем бы бойцам такое единение с их оружием. А то, как ни посмотрю на их тренировки – так хочется шить белый флаг. Но ты же защитишь королевство, верно? — он опять смеётся. Маргарет даже удивляется про себя тому, какое у принца хорошее настроение.
— Вы сегодня в хорошем расположении духа, — вырывается у неё с улыбкой. Сложно не улыбаться, когда вечно серьёзный и даже хмурый принц смеётся.
— Всегда приятно увидеть первой прекрасную девушку, а не льстивых служанок, потных рыцарей или озабоченных твоей жизнью родителей, — принц по-кошачьи улыбается, демонстрируя клыки, – Маргарет, неужели вы всегда встаёте в такую рань?
— Вы льстите мне. И я всё же в первую очередь рыцарь, а не девушка. И да, Ваше Высочество, я встаю до рассвета ежедневно, — она вежливо кивает и принц морщится.
— Когда же я отучу тебя от этого? – спрашивает он несчастно и невесомо касается её щеки. – Марго, я собираюсь сообщить родителям о своём намерении относительно тебя.
Маргарет округляет в ужасе глаза и пятится. Она бессознательно касается пояса, где обычно висят короткие клинки, а потом в ужасе отдёргивает руку и надеется, что принц не заметил. Безумные речи принца ввели в безумие и её саму.
— О чём вы?
— Я хочу жениться на тебе. И только на тебе.
— Ваше Высочество! Принц! Ваши родители разгневаются! – она делает ещё два шага назад, но принц делает три, вставая вплотную.
— Ты боишься за своё положение? – грустно спрашивает принц и вновь касается её щеки. – Или ты не любишь меня? И тем, и тем ты разбиваешь мне сердце.
— Я… — Маргарет не успевает договорить, когда на тренировочное поле из замка выходят десяток рыцарей. – Мне нужно идти, Ваше Высочество.
Она кланяется принцу и уходит, стараясь не бежать, к оружейной, чтобы взять себе меч. У неё бешено бьётся сердце и перехватывает дыхание. Принц не раз говорил о своих чувствах, но Маргарет всегда избегала ответа. Она не может его любить. Она не смеет его любить. Несмотря на то, что она - Первый Рыцарь Короля, она не может составить принцу хорошую партию, на которую бы согласился Король. Скорее всего, принцу уже давно нашли прекрасную леди благородных кровей, умеющую вышивать, играть на музыкальных инструментах и рожать наследников. Маргарет же умеет убивать, защищать и повиноваться. Она даже не знает, с какой стороны подходить к арфе. Зато прекрасно знает, как одним движением снести человеку голову.
В оружейной её настигает Вэс, высокий, выше Маргарет на полторы головы, рыцарь с восточным разрезом и медовым цветом глаз. Его вертикальный зрачок вытянут тонкой линией, а на голове лишь дорожка волос шириной в два пальца. Он – новое приобретение короля. Сильный и выносливый Восточный воин, лекарь и травник. Он выделяется на фоне других не только ростом, но и цветом кожи. Более тёмным, более жёлтым как золото.
— Принц расстроен твоим поведением, — говорит он. – Ты посмотри, ты обидела волчонка. Что ты сделала, Мэг?
— Испугалась за наши шкуры, — фыркает Маргарет. – Принц бредит, если думает, что король исполнит его желание.
— А желает он… тебя? – Вэс фыркает. – Можешь не отвечать. Я давно заметил. Даже гребень твой видел.
— Этого…
— … никто не должен знать, — заканчивает Вэс фразу и кладёт руку на плечо взволнованной Маргарет. – Мэг, я не из болтливых.
— Ты только и делаешь, что треплешь языком, — смеётся Маргарет и делает выпад, утыкаясь кончиком меча Вэсу между рёбер.
— Тебе кажется, мышка, — Вэс делает резкое движение вперёд, словно желая насадиться на меч Маргарет, но не позволяет мечу даже коснуться его кожи, уходя вправо и направив острие меча к её шее. – Я говорю здесь лишь с тобой. Остальные мне кажутся слишком чужими.
— Твой дом слишком далёк от нас, чтобы они казались тебе братьями.
— Не жалей меня, Мэг. Мой дом там, где я и мой меч.
— И где же твой меч?
Вэс улыбается и блокирует удар.
— Там, где его не найдут.
— Дай, угадаю, в пустыне? – Маргарет встаёт в боевую позицию.
— Нет, мышка, — Вэс встаёт напротив. Его золотая кожа сияет в лучах солнца и глаза кажутся двумя камнями янтаря с застывшими в них чёрными иглами. Его пальцы длиннее, чем у любого мужчины Запада, и первое время ему было неудобно держать слишком узкую для его руки рукоять меча. – Мой меч везде и нигде.
— Я догадывалась, что ты не простой травник, — она улыбнулась. Чтобы отразить его удар, приходится напрягать все мышцы, но по мечу и телу всё равно идёт дрожь. Стиль боя людей с Востока отличается от Западного: Восточники более гибкие, похожие на больших кошек, их удары хитры и сильны. Как бы Мэг не просила Вэса научить её таким ударам, он не мог сделать этого. Чтобы сражаться как дракон, нужно быть драконом, а не мышью.
— На первый взгляд все просто. Но первый взгляд слишком поверхностен, чтобы быть истинным. Ты, Мэг, тоже не просто девушка. Ты, мышка, тоже не просто воин.
— Я – Ночь. Моя сила – Тьма. Моё сердце – Луна, — нанося удары, повторяла Маргарет. – Король – мой Бог. Меч – мой отец. Служба – моя мать.
— Принц – твоя слабость, — ухмыляясь, парировал Вэс. – Я не о том, мышка. Рыцарь Ночи не ты.
— А кто же?
— Он — меч, который держит король. Ты – нечто иное. Ты - нечто большее, чем твоё оружие. Однажды, ты будешь принцессой, мышка.
— Я скорее лишусь головы.
— На твою голову возложат корону.
— Разве что обруч из стали, чтобы точнее приметить, куда попадёт топор.
— Не веришь?
— Скорее, я просто не ищу такого будущего. Я рождена мечом, а не леди. И принцу это тоже стоит понять.
— Принц умён, — Вэс шагает Маргарет навстречу и приближается почти вплотную. – Король скоро умрёт. И мы восславим нового короля.
— Ты говоришь ужасные вещи, Вэс. За такое можно лишиться языка.
— Я не боюсь за свой язык, мышка. Если надо – он отрастёт вновь.
— Но голову-то не вырастишь.
Вэс закидывает голову, чтобы посмеяться и глаза его, прозрачный мёд, пугают Маргарет. Этот смех значит только одно: он знает, что и голова отрастёт. Восточные земли так таинственны, что Маргарет почти не удивляется. В землях, где на ступенях дворца зачастую можно встретить дракона, водится слишком много чудес, чтобы удивляться такому.
— А кто убьёт короля, знаешь? – интересуется Маргарет после тренировки.
— Нет. Я только знаю, что во всех вариантах будущего Гаспар – король.
— Он – принц, — Маргарет скептически улыбается. – Однажды, он и правда будет королём.
— Я видел скорое будущее.
— Вот как… надеюсь, я смогу его отсрочить. Иначе – какова цена личному рыцарю, коли король его умер?
— Ты - меч, но не щит.
— Ошибаешься, — Маргарет качает головой. – Меч, порой, самый надёжный щит. Но знаешь, а мне снится, будто на голову мне надевают венок из роз. Розы белые, но я начинаю чувствовать, как иголки их впиваются в кожу и кровь начинает сочиться из ран. Я пытаюсь скинуть его с себя, но не могу даже поднять руки.
— Розы краснеют?
— Чистая кровь, — соглашается Маргарет, и Вэс некоторое время молчит, щуря и без того узкие глаза.
— Твой сон пересекается с моими. Но не является пророческим. Он лишь отражение твоих страхов. Ты боишься, что тяжесть короны окажется невыносимой. Только и всего.
— И чего ты заладил про корону? – Маргарет вздыхает.
— Судьба.
— К чёрту её.
— А какова твоя судьба по-твоему? – Вэс отсылает мальчика-оруженосца, сам помогая Мэг застегнуть доспехи.
— Умереть, защищая короля, — она решительно сжимает кулаки.
— Надеюсь, этого не случится, — говорит Вэс тихо. – Просто позволь мне верить своим снам. Ты же знаешь, мышка, я привязался к тебе. И мне не хочется видеть твою смерть.
Маргарет молчит в ответ, помогая надевать доспехи. В отличие от доспехов Маргарет, на которых изображёны полумесяц и звезда, на доспехах Вэса, на отливающем серебром черном адаманте янтарём горит глаз. Первое время он даже внушал Мэг странное чувство страха и тревоги, но со временем она привыкла и перестала обращать на него внимание. Скорее, она даже стала чувствовать себя спокойнее. Вэс ей друг, и он присматривает за ней.
Во дворе собирались рыцари, горожане и слуги сновали туда-сюда по своим делам. Мэг и Вэс — личные рыцари короля, и потому, вместо того, чтобы толпиться среди других рыцарей, ожидая прибытия гостей, им нужно занять своё место возле короля и сопровождать его, куда бы Его Величество не соизволило пойти.
Маргарет — Первый Рыцарь Короля, Вэс – Второй. Ночь и День. День прячется в тени Ночи, Ночь стоит справа от короля на расстоянии вытянутой руки. Она не смеет касаться его, но, в случае опасности, может успеть перехватить стрелу рукой или собственной плотью. Вэс находится прямо за Королём, чтобы защитить его спину. Слева от Короля всегда идёт принц, а рядом с ним – Королева. У Королевы свой герб и свои рыцари. Вторым рыцарем является младший принц — пятнадцатилетний Рэнальд. Он предпочитает пользоваться парными клинками, и большинство знает его как хорошего охотника и ловкого убийцу, но приближённые так же знают его как отличного барда и знатного весельчака. На публике у Рэнальда всегда очень суровое выражение лица, но Маргарет знает, что принцу намного больше идёт смех.
Первый рыцарь Королевы – её младший брат. И Дарли единственный из рыцарей, кто смеет разговаривать с королевскими особами и даже касаться их. К тому же, он единственный, кто не делает каменного выражения лица. Он - знатный любитель побегать по лесу за зверьём и по тавернам за женщинами. За спиной у него секира длиной с него самого и тяжестью не уступающая, пожалуй, двум мечам Маргарет. Но она помнит, что в сражении он управляется своей «деткой» так, словно та совсем ничего не весит, и умение Маргарет владеть её мечом меркнет на фоне единения этих двоих.
— И как ты не валишься с ног, леди, ложась так поздно и вставая так рано?
— Я просила Вас не называть меня так, — смущённо отвечает Маргарет, но, соблюдая этикет, кланяется Дарли.
— Да уж, твоя манера кланяться и правда совсем не подходит для леди, — он усмехается, подходя ближе и в поклоне целуя её руку. Он делает это ежедневно, но Маргарет, казалось, никогда не смогла бы привыкнуть к этому и всегда краснеет. – Тебе бы стоит поучиться женственности, коли скоро ты станешь принцессой.
Маргарет отшатывается, словно поцелуй обжёг её руку. Она врезается спиной в Вэса, но даже не замечает этого, полными ужаса глазами глядя на смеющегося рыцаря.
— Что? Ты думала, я не узнаю? Я же всё-таки его дядя и наставник. Маленький Король мне всё рассказывает. И о прекрасной даме, что он подарил гребень с волком. И о рыцаре, что не желает принимать его чувства. Не переживай, принцесса, — Дарли усмехается, подходя ближе, — я никому ничего не скажу. Я знаю, что ты не рвёшься на место его жены, хоть и неравнодушна к нему. Но и я к тебе неравнодушен, и я не позволю этой головке скатиться с плеч из-за желаний глупого мальчишки.
— Он – принц, а не мальчишка, — подаёт голос Вэс. – Скоро ему быть Королём.
— Скоро ему быть женатым, — ничуть не обидевшись, отвечает Дарли, вновь опустив взгляд на Маргарет. – Дней через пять к нам прибудет леди Риванна. Она из знатного рода, уходящего корнями аж на Восток, хороша собой, и все надеются, что она унаследовала способности своих матери и бабки и родит принцу кучу хорошеньких детишек.
— Я рада за принца. Давно пора, — отвечает Маргарет, не запнувшись.
— Я не рад за вас обоих, — говорит Дарли, и Маргарет удивлённо округляет глаза. А ведь только мгновение назад он говорил, что это мальчишечья прихоть и глупость. – Первая любовь – самая опасная. Так что, Маргарет, у тебя есть пять дней, чтобы решиться и забраться в его постель.
— Что? – Маргарет краснеет, казалось, аж до пяток.
— Ты – рыцарь, а не благородная дева. Ты правильно сказала. Рыцарю не нужно хранить невинность, милая. К тому же такому прелестному рыцарю. Не дай Боги тебе лишиться невинности в плену или с пьяной королевской армией. Попроси у целительницы настойки, чтобы не наплодить бастардов, и иди к нему, пока можешь.
— Вы говорите ужасные вещи, сир, — Маргарет отшатывается назад, чтобы почувствовать за спиной Вэса. Это немного успокаивает её.
— В этом нет нужды, сир, — вновь вмешивается Вэс. – Принц всё равно однажды будет с Мэг.
Дарли цокает языком.
— Может быть, однажды, когда-нибудь, — Дарли разводит руками. – Я не могу полностью отрицать твои слова, восточник. Но я уже сказал, что могут сделать с милым рыцарем в походах и на войне. Как бы ты ни отрицала, ты - девушка. А всем юным девушкам хочется, чтобы их первый раз был с кем-то особенным. И если у тебя есть возможность провести ночь в постели принца, будущего короля, то зачем её упускать?
Маргарет поднимает голову, чтобы взглянуть на Вэса, и видит, как он сжимает челюсти.
— Он прав, мышка, — тихо произносит он.
Маргарет сжимает кулаки, когда в зал входит королевская семья, сопровождаемая младшим сыном. Принц Гаспар пытается поймать взгляд Магарет, но она старательно смотрит в пол и старается не думать о совете Дарли.
Глава 3. Север Глава 3. Север
Завывания снежной бури слышны даже за толстыми стенами замка. Утеплённые стены, в толщину не уступавшие росту пятилетнего мальчишки, не пропускали лютые морозы, приходившие к зиме из-за гор на далёком севере, но не препятствовали тоскливой песне бури. Снежная Дева надрывается уже пятый день, и даже самые суровые северяне прячутся по домам, укрываясь в теплой духоте. В такую погоду никто не смеет высунуть нос наружу, и Дева мечется между домами и деревьями, не находя себе жертвенных овец.
Принцесса Тенна в такие дни обычно прячется в глубине замка, стараясь не подходить к окнам и внешним стенам. Она находит успокоение в пахнущей стариной библиотеке или в мягкой комнате, где обитают рыси и львы как на гербах, так и в живую. Прирученные кошки являются символом Севера, а так же его силы и гордости. Львы с шерстью чёрной, как сама ночь, и рыси, чья шкура горит золотом - сильнейшие защитники королевской семьи и так же носят и в себе, и в своей крови её членов, так как знатные особы после смерти отправляются кошкам на съедение, тем самым перерождаясь в них. Тенна чувствует в них родство и знает, что пока она здесь ни болезни, ни люди, ни холод не коснутся её, не причинят ей вреда. Иногда она даже засыпает, развалившись на каком-нибудь крупном самце. Хрупкая девочка с белой кожей кажется снегом на чёрной шкуре льва и просыпается, окруженная кошками вплотную. Никто не смеет тревожить её, да и смысла в этом нет. В здравом уме никто не решится войти в комнату со священными кошками, чтобы причинить их принцессе вред.
Ещё Тенне нравится бывать в турнирном зале, где Королевская гвардия оттачивает своё мастерство ведения боя как на мечах и луках, так и на картах. Ей нравится шум, производимый ими. Нравится жизнь, кипящая вокруг. Она смотрит на них либо с одного из балконов над их головами, либо, спрятавшись под невзрачными одеждами и плащом, пробирается в толпу людей и ходит среди рыцарей и их оруженосцев.
Ей нравятся доспехи гвардии – повсюду мелькают шлемы в виде кошачьих голов, золото горит на фоне тьмы, и рыси сражаются со львами. Гвардия делится на две части.
Первая - рыцари со львами на гербах. Все, как один, выше её на две головы и в два раза шире в плечах. Молодые, самому старому едва перевалило за тридцать, и сильные. Львы на их шлемах скалят пасти, полные клыков, чтобы, в случае рукопашного боя, можно было ударить противника головой и изранить его. Из оружия они предпочитают двуручные мечи, неподъёмные для Тенны, но не для рыцарей. Они орудуют ими так легко и уверено, словно те ничего не весят.
Вторая часть гвардии - рыси. Они уступают собратьям в росте и ширине плеч, но компенсируют это проворством, скоростью и манёвренностью. К их поясам привязаны несколько ножей и короткие одноручные мечи, а за спинами у них висят луки и колчаны со стрелами с золотым опереньем.
Тенна не знает, кто оказался бы победителем, столкнись гвардии друг с другом, но в поединках один на один побеждает то лев, то рысь.
На самом деле, Тенна приглядывается к ним не только поэтому. Отец сказал ей, что раз она не является наследницей Севера, то если она влюбится в одного из рыцарей и захочет стать его женой – он исполнит её желание. Только Тенна сомневается, что какой-нибудь, даже самого низкого рода, рыцарь захочет взять её в жёны, ведь она настолько слаба здоровьем, что вряд ли сможет зачать и выносить ребёнка. Она тупиковая ветвь и потому очень рада, что у неё есть два старших брата, которые унаследуют Север.
И всё же, ей было лестно думать, что кто-то возьмёт её под венец, кто-то будет любить её и называть женой. Порой ей даже снились сны об этом, но просыпалась она почему-то не с улыбкой, а в холодных солёных слезах. "В её покоях всегда холодно, – так говорят люди, - это покои Ледяной Принцессы, какими ими ещё быть?" Но сама Тенна не чувствует холод ни в покоях, ни даже на улице, но это не делает её неуязвимой к холоду. Скорее даже наоборот. Она не чувствует, от чего простудилась.
Красный рубин на её шее качается при малейшем движении, словно живой. И он и есть живой. Он и её живой делает. Однажды, в Северные Земли заехал колдун с Востока. Он привёз много забавных вещичек, но стоило ему увидеть Тенну, как улыбка сошла с его губ. Он коснулся губами её раскрытой ладони, и на месте поцелуя осталась красная капелька, которая росла, пока не стала размером с кулак Тенны, и формой она была похожа на сердце.
- Этот камень, в меру своих возможностей, обережёт вас от болезней, принцесса, - сказал колдун. – И мне не нужно за него золота, Ваше Величество. Просто однажды, надеюсь, принцесса вспомнит обо мне.
Тенна вспоминает о нём каждый раз, когда видит камень на своей шее. Интересно, была бы она жива, если бы не он? Раньше придворный лекарь не отходил от неё, но после того, как она стала носить рубин, потребность в лекаре почти пропала. Может быть, она даже сможет выносить ребёнка. Может быть.
Принцесса замечает нового рыцаря, когда привычно оглядывает гвардейцев. Он весь в чёрном, только рысь горит золотом на его груди. Короткие угольно-чёрные волосы его слиплись от пота, но держится он так, словно только вступил в бой. В отличие от своего соперника, он не проявляет никаких признаков усталости, и потому принцессе не сидится на месте, она торопится вниз, в зал, чтобы поближе рассмотреть новичка. Интересно, когда король успел принять его? И почему Тенна не видела его раньше? Чем ближе она подходит, тем лучше слышны удары стали о сталь и тихие возгласы. Когда она подходит совсем близко, битва заканчивается победой новичка. Глаза у него оказываются невероятного глубокого синего цвета, и Тенна забывает зачем пришла, попав во власть этих глаз.
- Миледи? – он останавливается напротив неё и первым разрывает зрительный контакт, чтобы поклониться. Тенна приходит в себя и смущённо приседает в приветствии.
- Простите, я была заворожена вашей битвой и вами, - смущённо признаётся она, заставив покраснеть и рыцаря.
- Ваша откровенность поражает, миледи, - он склоняется в поклоне, скрывая лицо. – И простите за мои манеры. Мы не были представлены лично, король совсем недавно принял меня в гвардию, и я только осваиваюсь. Меня зовут Вельгар, Ваше Высочество.
- Из какого вы рода, Вельгар? – принцесса, стараясь не смотреть ему в глаза, кажется, делает себе ещё хуже, оглядывая его с ног до головы. Он худощав, но жилист, под тонкой рубашкой угадываются сильные руки и торс. Ростом он на голову выше принцессы, но заметила она это, только когда он выровнялся для приветствия, сейчас же он стоит на чуть согнутой ноге, словно стараясь не смотреть на принцессу сверху вниз.
- Мой род настолько стар и малоизвестен, что мне стыдно называть его вам, миледи, но и отказать я вам не смею. Я Вельгар из дома Демоур.
- К моему стыду, я и правда не знаю такого, - Тенна расстроено прикусывает губу.
- Вам не должно быть стыдно, - Вельгар улыбается. Его сапфировые глаза кажутся ненастоящими, словно он вставил в глазницы камни. – Мой род настолько низок, что ваш отец, король, оказал мне великую честь, взяв в гвардию.
- Вы хорошо сражаетесь, - говорит Тенна, - но почему же вы не надели своих доспехов? Вы здесь единственный, кто предпочёл хлопок стали.
- Мои доспехи ещё не готовы, миледи, но, если вы переживаете, что кто-то сможет ранить меня, то, прошу, не стоит волноваться за меня. Я знаю, с кем можно сражаться, а с кем не стоит. Сир Ромэн ловок и искусен, но в сражении он предпочитает атаку защите. Я же о ней не забываю. Обычно я сражаюсь на двойных клинках, один из которых зачастую выступает в роли щита, а не оружия, но пока король настоятельно советовал мне поработать одним мечом. А железные наручи вполне неплохо справляются с ролью щита, - Вельгар встряхивает руку, и рукав соскальзывает, обнажив сталь. Кожа у Вельгара оказывается лишь на пару тонов темнее, чем у Тенны, что она не может не заметить, но рыцарь всё понимает несколько иначе и тут же стряхивает рукав вниз. – Ох, простите, миледи, что утомляю вас такими глупостями. Я забылся, - он сгибается в поклоне.
- Нет, нет! Вы нисколько не утомили меня, - спешно заверяет его Тенна. – Мне нравится слушать, но я, наверное, отвлекаю вас? Разрешите посмотреть на ваш бой?
- То, что происходит здесь, совсем не похоже на бой, принцесса, - Тенне кажется, что в голосе Вельгара скользит печаль, - это лишь игры. Но если принцессе нравится смотреть на них, я не могу запретить.
- Вам неприятно это?
- Мне приятно внимание принцессы, я лишь боюсь, что кто-то из рыцарей может быть неосторожен и ранит её.
- Принцесса будет внимательна, - заверяет его Тенна и, поддавшись порыву, касается его рук своими лишь на секунду, чтобы тут же отдёрнуть и смущённо закрыть лицо руками. – Простите, не знаю, что на меня нашло. Мне, наверное, стоит уйти.
- Но ничего же не произошло, принцесса, почему вы так смущены? – Вельгар подаётся вперёд, словно желая коснуться её, но что-то удерживает его на месте. – Я буду считать это касанием на удачу, теперь-то меня точно никто не победит. Останьтесь, принцесса, посмотрите, насколько сильнее я стану с вашим благословением.
Тенна отнимает руки от лица и кивает. Вельгар и сам смущён, она видит это в блеске его глаз, но он знает, что сказать, чтобы успокоить её. Тенна усаживается на закрытый сундук с оружием и расправляет юбки. Один из рыцарей вызывает Вельгара на дуэль, и он принимает бой.
***
Король всегда принимает прошения после полудня, но в такую погоду простые люди не выходят из дома, а у рыцарей и слуг, живущих в замке, редко возникают вопросы к королю. Но король Гроввер всё равно всегда приходит в зал, пусть и не садится на трон, предпочитая ему мягкие кресла, стоящие у стен зала. Король всегда готов выслушать прошения, но подремать с книгой в руке тоже не прочь. Северный король считается самым суровым среди королей четырёх земель, потому что ни одна война не проходит без его участия, и потому он всегда занят, упражняясь с оружием, занимаясь заточкой своего меча или нависая над картой королевства вместе со старшим сыном и советником. И время на то, чтобы немного полениться и почитать истории у него бывает только в бури.
Принцесса часто приходит к нему в такие дни. Когда она была совсем малюткой, он читал ей сказки, держа на коленях, но когда она подросла, то сменились и разговоры, и занятия. Порой, она просто садится рядом или на соседнее кресло и тоже читает. Они наслаждаются обществом друг друга, но и не отвлекаются от чтения. В другие дни Гроввер рассказывает Тенне о жизни, о войне, о мире, о людях. Принцесса и сама порой чувствует себя наивным ребёнком в жестоком взрослом мире и потому такие наставления от отца всегда слушает очень внимательно. Принцессе, пусть и не наследнице, нельзя быть наивной. От наивности, порой, может пострадать всё государство.
Когда Тенна входит в зал, отец разговаривает с каким-то рыцарем в чёрно-золотой броне с оскаленной кошачьей мордой на шлеме. Чёрные перчатки до локтя идут зубцами, точно такие же «шерстяные» у рыцаря наплечники, воротник и пластины, закрывающие ногу от косточек до колена. Между перчатками и наплечниками, а так же на колене сверкают чешуйки кольчуги. Грудь и бедро закрывают гладкие золотые пластины. На кошачьем лбу серебром горит пламя, уши и разверзнутая пасть тоже серебряные. И единственное, что не покрыто сталью у этого рыцаря – стопы. Стопы его облачены в чёрную кожу. Рыцарь первым обращает внимание на Тенну и говорит что-то королю, после чего тот оборачивается.
- Тенна, милая, - Гроввер улыбается, идя навстречу дочери. – Мы ждали тебя. Ты уже, кажется, познакомилась с Вельгаром?
Тенна кивает, подойдя ближе, она видит в прорезях для глаз сапфиры, так что рыцарю даже не нужно снимать шлем, но он всё равно делает это. Его короткие тёмные волосы топорщатся, наконец освободившись от плена стали.
- Добрый день, миледи, - он кланяется ей.
- Добрый, - Тенна приседает. – Вам всё-таки доделали доспехи?
- Вам нравится? – Вельгар улыбается, показывая ряд чуть заострённых, но белых зубов. Редкость даже среди богатых лордов, что уж говорить о низшей знати.
- Это золото? – интересуется она, король смеётся, а рыцарь продолжает улыбаться.
- Нет, милая, это адамант - самая крепкая сталь из всех, что можно найти на этих землях. Редкий меч пробьёт такие доспехи. К тому же, они намного легче железных.
- Только кольчуга стальная, - кивает рыцарь.
- Мне нравится, - говорит принцесса, - вы похожи на кота, - хихикает она.
- Если так будет угодно принцессе – я буду котом.
- Тенна любит кошек, - король хитро улыбается, и Тенна смущается. – Потому я и выбрал для вас подобный доспех. Ей будет приятнее, будь рядом с ней большой кот, а не гремящий сталью рыцарь.
- Рядом? – Тенна краснеет, и румянец придаёт её белой коже здоровый вид.
- Вельгар Демоур будет твоим личным рыцарем, моя милая. Ты входишь в возраст полного расцвета, и ты моя единственная дочь. Мне страшно подумать, что могут сделать с тобой наши враги. И я не могу допустить, чтобы что-то произошло с тобой. Скоро к нам прибывают гости с Юга. Они приезжают раз в десять лет, чтобы сосватать нам кого-нибудь или просто подтвердить мир между нашими землями. И хоть послы всегда знатного рода, рядом с ними всегда их слуги и рыцари. Да, и, впрочем, сами послы не лучше их челяди. Юг – жестокая страна. С виду она может показаться приветливой и солнечной, но не стоит забывать, что живут там, в основном, люди бессердечные и подлые. Змеи и скорпионы не зря вышиты на их гербах. Они не гнушаются рабством, охотой на демонов и братоубийствами.
- Демонов? – Тенна ахает. Когда она была маленькая, одна из её нянек была демоном. У неё были короткие золотые рожки и не менее золотое сердце. Пробравшиеся в замок наёмники лишили жизни мать Тенны, но демон спаса девочку ценой собственной жизни. Демоны всегда были гостями в северном королевстве, а некоторые и вовсе селились в нём. Тенна видела только одного демона, но не думает, что другие заслуживают, чтобы на них охотились.
- Они ловят демона и либо обрезают ему рога и продают в рабство, либо отрезают рога и медленно, и мучительно убивают демона, - отвечает за короля Вельгар. Тенна смотрит ему в глаза и видит в сапфирах кровавые жилки.
- Это жестокие люди, - кивает король. – И я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. И потому отдаю тебе этого юношу в личное пользование. Он будет тебе мечом и щитом.
- Я отдам за вас жизнь, принцесса, если того потребуется. И я не подпущу к вам южан ни на шаг.
- Почему вы так ненавидите их? – Тенна задерживает дыхание. Она почти знает ответ. Она чувствует его. Видит ответ в краснеющих сапфирах.
- Потому что никто не ненавидит южан больше, чем тот, чьего брата убили ради трофея, - Вельгар почти рычит на последних словах, его белки и синеву заливает кровавое море, а на голове, словно сотканные из воздуха, появляются рога. Острые, загнутые как у быка, цвета чёрного адаманта, как и его доспех.
Тенна закусывает губу, чувствуя, как колотится её сердце. И даже не замечает, как король, улыбаясь, выходит из зала.
Вопрос: ?
| 1. ♥ | 3 | (100%) | |
| Всего: | 3 | ||
-
-
19.08.2013 в 09:10интересно!
устройство мира демонов мне напоминает рпг слегка хЗ
хотелось бы почитать про мир ангелов еще О:
пейринг прельстивый! он будет заглавным или это начальный пряничек?
-
-
19.08.2013 в 09:31а чем конкретно напоминает?
Будет и про них, но, в общем-то, миры ангелов и демонов похожи даже устройством земель.
Не-не, пейрингов будет дофига и слешных, и гетных, и фемслешных. Просто изначально планировалось три пейринга и типа слешный оридж, но потом я поняла, что мне нравится мир и я хочу нормальный полноценный. Так что у меня уже в запасах (в молескине, лол) куча персов