Не думай, что сигнализация, три замка и две двери смогут защитить тебя. Для него их не существует.
Не думай, что если ты не один - ты в безопасности. Они не заметят твоего отсутствия.
Не оборачивайся, если услышишь лёгкие шаги в коридоре. Не оборачивайся, если лопатками почувствуешь, что на тебя кто-то внимательно смотрит.
Не оборачивайся если холодные и твёрдые пальцы лягут тебе на плечи.

Не оборачивайся.

Оно чувствует твой страх. Оно чувствует твою неуверенность. Твою слабость.
Обернёшься и окажешься с ним лицом к лицу.
Лицом к лицу со своим страхом. Со своей болью. Со своей неуверенностью.
Оно будет дышать тебе в лицо, обдавая тебя зловонным дыханием смерти и увядания. Оно будет улыбаться огромным ртом с гниющими зубами.
Его пальцы будут сжимать твои плечи.

Никто не заметит твоего отсутствия. Никто не будет знать, что с тобой что-то не так. Никто не будет его видеть.
Это всё только в твоей голове. Оно только в твоей голове.

Не оборачивайся.

@темы: Орижиналы

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Название: Печать.
Фендом: Fight club
Пейринг: Тайлер/Рассказчик
Рейтинг: R
Жанр: я не знаю как это обозвать. Бред? пвп? агнст?
От автора: на тему Kiss

След от губ Тайлера на тыльной стороне ладони вздувается химическим ожогом.
Тайлер является ко мне только ночью. Словно ангел, настоящий ангел, стоит у моей постели и смотрит на меня с укоризной.
Что ты с собой сделал? Чего ты добился?
Мы мертвы. Мы на небе. Ты мой ангел. Ангел. Мой.
Тайлер опускается перед кроватью на колени, я свешиваю ноги. Голые ступни касаются холодного пола. Здесь всегда очень холодный пол. На небе вообще довольно холодно. Вечная зима.
Тайлер целует мои колени, и я чувствую отпечатки его губ. Влажные и прохладные. Отпечатки повсюду.
Я словно важный договор, попавший в руки безумного секретаря.
Печать. Печать. Печать.
У Тайлера горячие и сухие руки. Он гладит меня по бедрам, раздвигает мои колени в сторону, целует внутреннюю часть бедра.
След от поцелуя на тыльной стороне ладони. След от поцелуя на внутренней части бедра.
Если бы там был ожог, это было бы больше похоже на клеймо.
Тайлер Дерден прекрасный рабовладелец. Он построил свою власть на желании свободы. Люди хотели быть свободными, избавиться от рамок, а он просто предложил им это. И они стали его рабами. Его идеальными солдатами. Самыми верными солдатами из тех, что могли бы себе пожелать власти. Они устроили свою войну и шли в ней победителями.
Официанты, таксисты, гостиничное обслуживание. Люди, что меняют вам бельё по утрам, приносят кофе и пишут для вас новости – всё это солдаты Тайлера.
Я не его солдат.
Здесь всё намного сложнее. На самом деле я сплю. И все эти поцелуи – их нет.
Тайлер стягивает с меня больничную накидку и покрывает поцелуями живот.
Печать. Печать. Печать.
Красные следы от засосов кажутся укусами огромного комара. Касаешься их пальцами, и те скользят по слюне Тайлера. Это его метки. Так он помечает свою территорию.
Поцелуй.
Печать. Печать. Печать.
У меня улыбка от уха до уха, а Тайлер идеален. Его ничто не может повредить. Он мой ангел. Мой Бог. Тайлер говорил, что не хочет умирать без шрамов. Тайлер дерётся так отчаянно, что потом его лицо не узнать – опухшее, похожее на кровавую отбивную. А потом всё проходит. Идеальное лицо. Идеальное тело.
Тайлер стягивает с себя майку и снимает ремень.
Я не педик. Я никогда не хотел, чтобы меня трахнули. Я вообще довольно спокойно отношусь к сексу.
Тайлеру невозможно противиться. Тайлера невозможно не хотеть.
Я люблю Тайлера.
Не знаю любит ли Тайлер меня.
Для него я трус и слабак. Возможно, ему жаль меня. Возможно, он просто хочет унизить меня.
Поцелуи Тайлера горят на коже. Всё тело словно охватывает пожар.
Самовозгорания научно не доказаны. При самовозгорании сгорают даже кости. Ничего не остаётся.
Я горящий кусок плоти.
Я Сумасшедшее Сердце Джека.
Тайлер целует живот и грудь, кусает за соски и оставляет свои отметины. Он не проявляет нежности, это не ласки. Тайлер показывает мне чьё это тело. Кому я принадлежу.
Позже Тайлер трахнет меня как шлюху, как грязную подстилку, вдалбливаясь в моё тело, словно я надувная кукла, которую не жалко.
Тайлер целует мои плечи и шею.
След от его губ горит на тыльной стороне ладони.
Следы его поцелуев горят по всему телу.
Я впадаю в кому. Кома похожа на долгий, очень долгий сон.
Сон, в котором Тайлер целует мои ладони и шею.
Сон, в котором мы одни, в котором не существует времени и пространства.
Сон, в котором я люблю Тайлера Дердена, а он любит меня.
Поцелуи Тайлера горят на моей коже.
И я просыпаюсь.

@темы: R-Nc-17, Фанфики

---

Я дочитала Бойцовский клуб и просто влюблена в него.
В повторы и мысли уложенные в одну коротку фразу.
Я Восхищение Джека.
После этой книги некоторые вещи кажутся такими нелепыми и смешными...
Я брала книгу в библиотеке, но желаю её себе навечно.
Хочу чтобы она была той книгой, которую берёшь с полки, чтобы пролистать и безошибчно найти тот самый момент, что хочется освежить в памяти.
Хочется заучить.
Читается очень легко и обеспечивает полное погружение.
Я Влюблённое Сердце Джека.

@темы: читательское, Восхищённо пускаем слюнки

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Неужели всё настолько плохо? *грустно смотрит на едиснтвенный балл*

Название: Корица и мята.
Пейринг | Персонажи: Айзен/Хирако
Жанр: UST, размышлизмы
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Всё Кубо
Саммари: Иногда, расслабившись, подпускаешь волка слишком близко.
Авторские примечания: Осторожно ООС! А так же авторский стиль и виденье персонажей.

Фанфик был написан на Майский Фестиваль

Безумие Айзена легко пахло корицей и белозубо улыбалось. У него были светлые волосы, в которых вечно путались мелкие листья, лепестки цветов, и тёплые медовые глаза. Оно много смеялось и везде бывало, оставляя после себя только легкий, пряный призрак. Безумие любило мятный чай и одиночество. Айзен буквально преследовал его, становясь тенью, и был совершенно уверен, что его безумию было невозможно противиться. И он наслаждался им.
Мягкие шаги скрадывало пение птиц и потому, когда чужая тяжёлая рука опустилась на плечо Хирако, тот вздрогнул. Его лейтенант, покорный юноша с растрёпанными волосами и толстыми очками, протянул ему поднос с небольшим чайничком и кружкой. Капитан благодарно принял поднос и улыбнулся. Обыкновенно он вёл себя более непринуждённо, словно был ещё трудным подростком, но по вечерам, когда солнце начинало скрываться за крышами домов, бросая на них прощальные красноватые лучи, он словно бы терял все свои силы и весёлость. В такое время на него нападала необыкновенная меланхолия, с которой он не желал и не пытался бороться, считая, что у каждого, будь он человеком или шинигами, есть право быть кем-то ещё. Не всё же ему сражаться с мелкой хулиганкой Хиори и задирать своего тихоню лейтенанта.
Лейтенант у него был, кстати, необычный. Он не был скучным, и это нравилось Хирако. Обычно тихий, похожий на тень, юноша с тёмными карими глазами, спрятанными за толстыми стёклами очков, был кем-то другим – Шинжи чувствовал это. Порой он ловил непонятные взгляды: бывало холодные и надменные, но чаще в тёмных глазах крылось что-то порочное, ещё более тёмное, чёрное, горячее. Хирако хотелось бы разгадать этого юношу, понять. Разделать, как подопытную крысу, как сказал бы его друг-учёный. Хирако наблюдал за подопечным тайком, глядя из-под длинной чёлки. А тот наблюдал за птицами, кружащими над крышами домов, и был как-то романтично задумчив, словно капитанская меланхолия передалась и ему.
Айзен думал о том, что к обычному пряному запаху капитана сейчас добавится мятная нотка. Хирако представлялся ему особым лакомством, которым он, словно нетерпеливый ребёнок, желал обладать здесь и сейчас. Только сознание твердило ему, что нужно потерпеть ещё немножко. Ещё немножко и он будет в твоих руках.
Хирако грел руки о кружку и мелкими глоточками смаковал любимый чай. Он не мог думать о чём-то плохом, потому что настроение подкидывало ему картинки исключительно в тёплых, жёлто-розовых тонах. Розоватое небо, светлые песочные дорожки перед верандой и ощущение присутствия кого-то тёплого. Хирако мысленно усмехнулся, думая о реакции Соске, если он, его капитан ранее мало обращавший на него внимание, вдруг обопрётся о него плечом. Наверное, покрасневший будет смирно сидеть, боясь шевельнуться, даже если плечо затечёт. Интересно, что в голове этого парня?
Айзен думал о том, что расстояние между ними меньше вытянутой руки. Он буквально чувствовал тепло Шинжи и плавился от него, словно воск на солнце. Он боялся шевельнуться и задеть капитана локтем. Он был слишком напряжён и готов к прыжку. Словно дикий зверь, прижавшийся к земле, слившийся с ней, чтобы жертва не заметила его, подпустила ближе. Сама пришла в его руки. Айзен дёрнулся от внезапной горячей мысли и рвано вздохнул. Он был на пределе, и его напряжение не могла снять не одна блудная девка. Ещё немного и дамбу его чувств и желаний прорвёт, и он возьмёт всё, что хочет силой. Ещё немного и не сможет себя контролировать. Шкура овцы трещала по швам.

@темы: Фанфики, Bleach

---

Я просто обновляла список заявок на юнайтедстрингах и наткнулась на строчники, которых в днявочке нет О-о

Луффи|Мугивары. У Капитана лихорадка. Истерика всей команды, включая доктора.
У Луффи был жар. Слишком сильный, чтобы оставаться в сознании и потому Луффи бредил. Бормотал что-то, вцеплялся в простыни, рвал поддатливую ткань, царапал ногтями стены, оставляя под ногтями занозы, а на досках кровавые полосы. Луффи был мокрый от пота и полотенец, которыми он был обложен с ног до головы. Луффи был красным и горячим. У Луффи была лихорадка.
Команда носилась вокруг, пытаясь чем-то помочь, но даже Чоппер сказал, что они сделали всё что могли и всё, что остаётся - ждать. Луффи сильный, он победил слишком много врагов, которые порой были сильнее него, чтобы просто так сдаться какой-то глупой простуде. Но панику команды было не унять. Когда болела Нами, они отправились за врачом, но теперь врач у них есть. И когда кто-то начинал заболевать, Чоппер просто давал ему чудодейственную пилюлю и все признаки болезни исчезали, словно и не было. А Луффи... никто и подумать не мог, что Луффи может заболеть. Живой и здоровый капитан - константа этого корабля и этой команды. И если бы кто-нибудь, когда-нибудь сказал им, что Луффи будет вот так лихорадить, они бы просто посмеялись и сказали, что их капитан особенный и что глупости это, как Луффи - Луффи! - может заболеть?
А он может. И потому команда его, все такие сильные и особенные, сидят рядом, сморят на его метания и вспоминают всех богов, каким можно помолиться, чтобы болезнь отступила, и чтобы этот день и эту ночь можно было бы забыть и снова считать, что их капитан не может болеть. Он же капитан, он же не может их бросить, да?

Усопп/Нами. "Вот почему мы - единственные "люди" на этом корабле?"
- Вот почему мы - единственные "люди" на этом корабле? - Усопп подпёр руками подбородок, с корабля глядя на то, как сражаются остальные. Душа великого капитана рвалась в бой, показать кто здесь главный, кто здесь самый сильный и смелый.
Нами, флегматично читавшая до этого газету, подняла голову и, проследив за чьим-то полётом - точно Луффи постарался -, остановила взгляд на Усоппе.
- Ты точно хочешь к ним?
Усопп вздохнул.
- За мечту не бьют.

Луффи/мясо. "Ну что ты так смотришь на меня этими глазами? Я тебя и так съем."
Луффи сидел напротив средних размеров борова и грустно гладил его по тёмной колючей коже. Боров хрюкал и смотрел на него своими маленькими слезящимися глазками.
- Ну что так смотришь на меня этими глазами? Я тебя и так съем. Если бы ты был человеком, я бы конечно помог тебе, но... - Луффи неопределённо развёл руками, - ты же мясо! Понимаешь?
Боров хрюкнул и Луффи погладил его по шершавому носу. Судя по звукам, Санджи закончил натачивать топор.

@темы: Однострочники, One Piece

---

Название: Ты нравишься мне
Фендом: X-men: First Class
Пейринг: Эрик/Чарльз
Рейтинг: Pg-15
Жанр: флафф, АУ
Предупреждения: ООС.
От автора:Продолжение "Я хочу нравиться тебе"

Беспощадное время убивает и стирает из памяти, милосердное время лечит и сглаживает углы. Чарльз считает время лучшим лекарством от всего. Оно позволило ему понять и принять чувства Эрика, оно позволило осознать, что ситуация его не так уж и плоха. Время дало миру шанс быть спасённым.
Прошло уже больше года с тех пор, как шальная пуля лишила его ног. Прошло уже больше года с тех пор, как Эрик открылся ему. Чарльз по-прежнему спит в комнате с зеркальным потолком, но теперь он даже нравиться ему – во время секса в нём можно наблюдать, как крупные капли катятся по блестящей от пота мускулистой спине, как выступают позвонки и лопатки, как напрягаются мышцы. Тогда, в первый раз, Чарльз не поверил Эрику и его словам, но позже осознал, что как же он собирается убедить того, что люди не такие уж и плохие, если сам не может поверить другу? И потому, постепенно его тело начало привыкать к ласкам сильных рук и сухих губ, а сам он начал отвечать на попытки Эрика быть нежным. И спустя некоторое время Леншерр окончательно расслабился, перестав целовать и иметь так грубо и жадно, боясь, что Чарльза могут у него отнять. Он оставался спать в большой и тёплой постели возлюбленного и постепенно секс перестал быть ежедневным ритуалом подчинения зверя.
Чарльз просил Эрика вывозить его в парк, что был в полутора милях от особняка. Почти каждый день они приходили туда и наблюдали за умиротворенными и счастливыми людьми, гуляющими с собаками, колясками и любимыми. Эрик наблюдал за ними, поджав губы, и тогда Чарльз решил, что пора действовать более внушительно. В тот момент к его ногам подкатился цветастый мячик, а вслед за ним побежал мальчишка лет девяти-десяти с огромными зелёными глазами и заклеенными пластырем пальцами. Мальчишка поднял мячик, извинился и собирался убежать обратно, когда Чарльз остановил его.
- Скажи, мальчик, а что ты думаешь о мутантах?
Мальчик вдруг весь изменился в лице, расцвёл, словно долгое время ждал этого вопроса, но никто не хотел задавать его.
- Они такие крутые, - выдохнул мальчик, и Чарльз почувствовал, как Эрик, стоящий позади, вздрогнул. – Они невероятные, они точно будут супергероями и будут спасать мир от преступности. Только они почему-то прячутся. Я дружил с одним мальчиком, но родители, когда узнали, прогнали его. Дядя, а вы знаете, почему родители так поступили?
- Нет, - Чарльз покачал головой. – Скажи, а что бы ты сделал, встретив мутанта?
- Не знаю. Но я бы очень обрадовался!
Чарльз улыбнулся, той своей доброй и открытой улыбкой, в которую было невозможно не влюбиться, и, прикоснувшись к виску, отправил мальчику мысленное: «Мы ближе, чем ты думаешь». Эрик не успел ничего сообразить, как мальчик, жёлтой, как его волосы и футболка, молнией метнулся к Чарльзу и, чуть не забравшись к нему на колени, сияя голубыми своими глазами, уставился на него, почти касаясь носом носа Ксавье.
- Правда? А что вы ещё умеете? А я бы хотел летать! Летать это так круто!
- О, я знаю одного мутанта, который бы с тобой согласился, - усмехнулся Чарльз и поднял взгляд на Эрика. Леншерр ошарашено молчал, глядя на улыбающихся мальчишек, да, мальчишек, и Чарльз понял, что второй, решающий шаг, был сделан.
Каждое воскресенье они сидели в уютной гостиной перед камином, пили виски и спорили, не повышая голоса, словно вели обычную светскую беседу, о «правильном мире». Чарльз мягко подталкивал Эрика в направление своих мыслей, а спустя десяток прогулок в парке, Эрик просто молчал и слушал. Ксавье ещё не был уверен в том, что поставил друга на верный путь, что в голове его прояснилось - Чарльз обещал не лезть в голову Эрика - но тешился надеждой, что то тепло, что теплилось где-то в глубине его души начало выбираться, растапливая стены люда и отчуждения.
Постепенно Чарльз, мягко и ненавязчиво, забирал бразды правления особняком у Эрика. Вскоре Ксавье снова вернулся к обучению его «детей» и вернул им веру в людей и себя. Они ещё были слишком молоды, слишком неопытны, а кто-то и вовсе только начинал познавать мир, и потому, растопить их лёд, заставляющий следовать за Эриком, удалось быстрее и проще. Обаянию и речам Чарльза невозможно было противиться. Эрик в шутку назвал его Сиреной, чей голос заманивал моряков на рифы.
Только рифов не было. В новостях то и дело мелькали мутанты. Мутант, спасший людей из пожара, мутант, помогший слепым детям познать мир с помощью «третьего глаза», мутант, задержавший группу опасный преступников. Всё чаще и чаще они мелькали в экранах телевизоров, всё чаще о них говорили по радио. Постепенно люди начали осознавать, что мутанты не собираются захватывать власть, что они не собирают армию против человечества. Мутанты были и постепенно к этому привыкали.
Однажды, во время прогулки в парке, на скамью рядом с Эриком присел дед. Старый, с морщинистым лицом, бородавкой над неровной линей усов и серыми, почти белыми, бездонными глазами.
- Внучок мой, - гордо сказал он, кивнув на рыжеволосого мальчишку, играющего с остальными в салки. – Ангел просто. Не нарадуемся. Только вот мутант. Тяжело ему будет. Люди не привыкли ещё.
- А вы думаете привыкнут? – спросил Эрик, разглядывая мальчишку, ища что-нибудь, что могло бы выдать его.
- Куда денутся? Люди такие свиньи – ко всему привыкают. Только вот, как и положено скотине, долго привыкают, а поначалу пугаются, пытаются бодаться, кусаться. Страшно им. Страшно, что выпрут их, как котят блохастых. Глупые они, люди-то. Это уж я – одной ногой в могиле, так с небом уже связь имею, осознаю всю бренность бытия. Ненужно мутантов пугаться. Вот посмотрите на Майка – разве можно такого пугаться?
Эрик мотнул головой и старик, добавив веское «то-то», замолк, видимо посчитав, что диалог закончен. Эрик перевёл взгляд на Чарльза, подозревая его в том, что он покопошился в мозгах старикашки, но тот неотрывно следил за играющей детворой и словно даже не слышал их разговора.
- Сегодня произошло что-то необычное, - весело спросил Чарльз и сделал глоток ароматного чая.
- Думаю, да. Скажи, почему ты так веришь в людей?
- Я тоже человек, - он пожал плечами и, словно извиняясь, прикусил губу.
Эрик помолчал, глядя в зеркальный потолок и, встретившись там взглядом с большими голубыми глазами друга-любовника. Вдруг улыбнулся.
- Я думаю дать шанс людям. Если через пару лет ничего не изменится, я всё равно вернусь к своим планам.
- Почему ты решил так? – Чарльз улыбнулся, и Эрик, поставив кружку на столик, забрался к нему на постель, чтобы целовать эту улыбку, эти глаза с пушистыми ресницами, эти венки на шее...
Прежде чем раствориться в чужих объятиях, Эрик выдохнул прямо в губы, в эти красные, растянутые улыбкой губы:
- Ты веришь в людей, а я – в тебя.

@темы: X-men: First Class, Фанфики

---

Название: Я хочу нравиться тебе
Фендом: X-men: First Class
Пейринг: Эрик/Чарльз
Рейтинг: Nc-17
Жанр: пвп, АУ, агнст, что-то вроде хард/комфорта.
Предупреждения: ООС.
От автора: Написано на Т02-36 Эрик/Чарльз. Эрик, уходя с командой мутантов, забирает Чарльза с собой. Уход за больным, споры о месте мутантов в мире. Чарльз против секса, но Эрик сильнее

Чарльз смотрит в потолок и видит в нём своё искажённое отражение. Почти зеркальный, металлический потолок, кажется, есть только в этой комнате. По крайней мере, те помещения, что показывал ему Эрик, имели совершенно обычный, белый. А тут вот зеркальный. Прямо над огромной кроватью Чарльза, и тому почему-то думается, что Эрик поселил его в эту комнату, чтобы поиздеваться, чтобы напомнить насколько Чарльз беспомощен. Ксавье поднимает руку над головой, тянется к своему отражению, закрывая ладонью ноги, сжимает кулак. Пуля застряла в позвоночнике, разбив несколько позвонков и лишив Чарльза ног. Он не почувствует если в ногу воткнуть иглу, но фантомные боли посещают его ночами, мешая спать, заставляя орать и стонать в подушку. Он никогда не повреждал ног до этого, но боли почему-то были и были такими, словно ноги ему вовсе отрубили на живую.
Из событий на пляже он помнит не очень много. Он помнит, как спину пронзила острая боль, как над ним склонился обеспокоенный Эрик, а ребята единодушно охнули. Ещё он помнит, как Эрик обвинял во всём Мойру, та извинялась, а потом оборвалась на полуслове и захрипела, захлёбываясь кровью. Он помнит, как Эрик спросил присоединятся ли к нему мутанты Шоу, а потом поднял Чарльза на руки и скомандовал всем ухватиться за Азазеля. Позже была какая-то суматоха и Чарльз, кажется, потерял сознание.
Очнулся он уже здесь, в огромной мягкой кровати, а напротив него в кресле сидел Эрик, что-то читая. Заметив, что Чарльз проснулся, он резко захлопнул книгу и поднялся, быстро приближаясь к кровати.
- Это особняк Шоу, - сказал он зачем-то и, сев на край кровати, положил руку на грудь Чарльза. – Все мутанты здесь, живы, здоровы и, кажется, уже согласны с моей позицией. Если хочешь, я могу позвать их. Тебе же вставать пока нельзя. Зверь сказал, что при таких ранениях первые пару недель лучшее вообще не напрягать позвоночник, иначе паралич может пойти выше. Но ты не беспокойся, - с какой-то особой нежностью Эрик провёл рукой по обнажённой груди Чарльза, - я позабочусь о тебе. А пока отдыхай.
Он вышел, оставив Чарльза наедине с собой и своими мыслями. Ксавье не хотел читать сейчас чьи-то ещё мысли, потому что своих ему было вполне достаточно, а встретив в чьей-нибудь голове сожаление, он почувствует себя ещё хуже. А этого нельзя было допустить – он, Чарльз, должен был в ближайшее время взять себя в руки, иначе Эрик, нет, Магнето, окончательно затуманит мозги его «детям», поселив в них уверенность в том, что люди не могут исправиться.
«Эрику просто не повезло», - думает Чарльз и опускает руку. – «И мне не повезло».
Буквально спустя несколько дней, после того, как Чарльз очнулся, Эрик прикатил кресло. Кресло с огромными колёсами и панелью управления ими. Впрочем, панель не работала, и кресло полностью управлялось Магнето. Он прокатил Чарльза по нескольким просторным комнатам, словно невесту, показывая новый дом. Чарльз видел несколько запертых дверей, а Эрик молча провозил его дальше по коридорам и лестницам. Чарльз видел, как во дворе тренируются его ученики, его «дети» и потому он отворачивался от окон.
Эрик сам приносил ему завтраки, обеды и ужины, помогал переодеваться и, несмотря на смущение и недоверие Чарльза, мыться. Можно было подумать, что Эрик испытывает чувство вины и пытается так загладить её, по максимуму упрощая жизнь Чарльза, но тот не чувствовал этого чувства исходящего от Эрика. Эрик был спокоен, только во время переодеваний и принятия ванны Чарльз чувствовал исходящие от него волны возбуждения. Он касался тела Чарльза с неким трепетом, легко оглаживая кожу, массируя. Он прикусывал губы до крови, вздыхал и закатывал глаза. Несмотря на всё это и опасения Чарльза, Эрик ничего не предпринимал. По крайне мере первые две недели.
Чарльз отчётливо видит своё отражение в потолке. Растрёпанные волосы, синяки под глазами и безэмоциональный взгляд ярких голубых глаз. Если Эрик хотел сломить его, то у него почти получилось. Впрочем, Чарльз всё равно спорил с ним о людях и мутантах как прежде. Вряд ли он когда-нибудь изменит своё мнение. Возможно, Эрик прав и Чарльз вырос в тепле и уюте и никто не показывал на него пальцем, никогда не бил и не унижал его. Но Ксавье всё равно верит, что люди способны принять и понять, просто им нужно время. Эрик говорит, что люди не давали власти обезьянам, а, встав на новый уровень, быстро подчинили их, ограничив небольшой территорией и клетками, ставя на них эксперименты. Мутанты – это третий уровень развития, тогда почему он должен подчиняться людям, существам с ограниченными способностями, существам более глупым и слабым? Чарльз качал головой, настаивая на своём, а Эрик поджимал губы и уходил, оставляя его наедине с собой и своим кривым отражением.
Чарльз думает, что выглядит жалким. Он не понимает Эрика и то, почему он заботится о нём. Почему ничего не предпринимает. И Эрик, словно поймав эту мысль, распахивает дверь, неся перед собой поднос с завтраком.
- Завтрак, Чарльз. А после, я думаю, можно будет прогуляться во дворе.
- Чего ты хочешь Эрик? – спрашивает Чарльз, и Леншерр опускает поднос на стол, а на лицо его набегают тучи, смыкая брови у переносицы, замораживая и без того холодные глаза.
- Ты знаешь, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты принял мою сторону, - он замолкает ненадолго и потом добавляет, словно бы совсем невзначай. – Я просто хочу тебя.
И, под звук защёлкивающегося замка, забирается на кровать, попутно расстегивая на себе рубашку. Чарльз подтягивается на руках, отталкивается, прижимаясь к спинке кровати, к стене, чувствуя выступающими на шее позвонками гладкий рисунок на рельефных обоях. Эрик похож на дикого зверя, подкрадывающегося к беспомощной жертве.
- Не надо, Эрик.
- Заткнись.
Эрик откидывает рубашку в сторону и, вцепляясь в плечи Чарльза, прижимается к нему всем телом и целует плотно сжатые губы. Чарльз резко дёргается, отворачивается, и Эрик губами скользит от губ к уху, прикусывает мочку, опускается ниже, оставляя на гибкой шее красный след-укус. Чарльз вздрагивает, упирается ладонями в широкую грудь Эрика и чувствует, как под пальцами бьётся его сердце. Эрик внешне холодный и спокойный, а сердце его, кажется, готово выскочить из груди. Леншерр кусает место, где шея переходит в плечи, и Чарльз от неожиданности слабо вскрикивает. Эрик рычит и оставляет на нежной коже следы от пальцев, которые потом точно превратятся в синяки. Чарльз продолжает упираться ладонями в грудь Леншерра, но совершенно безрезультатно – воспитанный Шоу, Эрик был во много раз сильнее его. Эрик сдирает с вяло сопротивляющегося Ксавье футболку и оставляет свои следы-поцелуи везде, куда может дотянуться. Он спускается ниже, откидывая в сторону одеяло и стягивает с него трусы, оставляя совершенно обнажённым. Ксавье прикрывается руками, хоть и знает, что Эрик видел его обнажённым множество раз, но сейчас это скорее желание защититься, чем спрятаться. Эрик облизывает пересохшие губы и смотрит на него потемневшими глазами. «Слишком долго ждал», - почему-то думает Чарльз и ему кажется, что это не его мысль. Он следит взглядом, как чужие горячие ладони оглаживают его бёдра, как ремень самостоятельно раскрывается и «собачка» на брюках ползёт вниз. Он видит стоящий колом член Эрика и не выдерживает, стонет и закрывает глаза. Сейчас бы он хотел не чувствовать не только ног. Но смазанный чем-то член толкается в узкий проход, раскрывая, растягивая его, и Эрик довольно выдыхает сквозь сжатые зубы, а Чарльз давится воздухом и как-то совсем по-девчачьи хнычет, хватается за сильные плечи, царапает их, оставляя красные полосы. Эрик старается быть мягче, но получается всё равно резко и быстро, словно Чарльза у него могут вот-вот отнять. Пусть попробуют. Чарльз тяжело дышит и морщится при каждом резком движении Леншерра, а тот только сильнее прижимает его к себе, целует и кончает, прижимаясь мокрым лбом ко лбу и как-то совсем по-звериному рыча.
- Ты привыкнешь, - обещает Эрик, - тебе понравится. Однажды ты поймёшь, что я чувствую.

@темы: X-men: First Class, R-Nc-17, Фанфики

---

С чего-то вдруг запись удалилась.
Михай, Бадоу, G, на тему . Time (время)

Говорят, время лечит.

Говорят, время лечит. Заживляет старые раны, оставляя только тонкие полосы шрамов. Стирает из памяти, оставляя только неуловимый призрак воспоминаний.
Только Бадоу считает, что время – хирург, оно удаляет ненужное, оставляя невыносимую пустоту внутри, оно зашивает раны толстой иголкой по живой коже.
Только Михай считает, что время – киллер, оно стреляет на поражение прямо в голову, не оставляя от тебя ничего, только тень, только призрак, оно стреляет прямо в сердце, не оставляя ничего кроме апатии.
Бадоу не может забыть Дейва. В каждом ночном запахе, в каждом облачке сигаретного дыма живёт его призрак.
Михай не может забыть Йена. В каждом ребёнке, в каждом пистолетном выстреле – его призрак.
Говорят, время лечит. Но Бадоу думает, что оно – убийца. Но Михай думает, что оно – плакальщица на наших могилах.

@темы: Однострочники, Dogs

---

Мелкое, накопившееся:

Эрик/Чарльз, PG

- Увидимся... - как эхо повторяет Чарльз и улыбается печально.

- Увидимся... - как эхо повторяет Чарльз и улыбается печально.
У Эрика нервно дёргается губа и он отворачивается, чтобы не видеть этих голубых, мать его, глаз, отрешиться от этого мерзкого чувства, свербящего где-то в груди. Он боится следующей встречи. Он хочет, чтобы Чарльз умер здесь и сейчас. Чтобы жил только в нём, оставаясь возлюбленным, не становясь врагом.
Эрик боится своих мыслей и радуется, что Чарльз не может прочесть их. Эрику физически больно думать о будущем. Эрику кажется, что он делает что-то неправильно.
Увидимся, чёрт возьми, ещё как увидимся.
Эрику плохо. Эрику хочется виски и Чарльза.

Улькиора/Орихиме, Pg

Я боюсь встретить рассвет без тебя.

«Я боюсь встретить рассвет без тебя. Он будет холодным и свежим, как январское утро. Он будет наполнен чужими душами, но будет совсем один. Как и я.»
Орихиме склоняется над мужчиной, едва касаясь, мягкими пальцами гладит холодную мраморную кожу от висков до губ. Он дышит легко и слабо, словно не уснул, а уже умирает. Орихиме чувствует, что однажды потеряет и что их любовь похожа на короткий спектакль. Конечно же, драму.
«Ты мой закат, ты знаешь?»
Она перебирает чёрные волосы, оглаживает края арранкарской дыры. Грудь Улькиоры ровно вздымается, а если положить на неё руку можно услышать биение сердце. Орихиме знает, что оно там есть. Она слышит его. Она наклоняется ещё ближе, почти касаясь губами губ, и улыбается как-то печально.
«Пожалуйста, не исчезай»

Бон/Рин, tailplay. "Ну ты прямо как кот".

Бон чувствовал себя охотником...

Бон чувствовал себя охотником, сидящим в кустах и наблюдающим за резвящейся жертвой, выжидая момент, когда можно сделать свой ход. Хотя, конечно же, ни в каких кустах он не сидел, а жертва его совсем не зверёк. Почти не зверёк.
Бон сидел, прижавшись спиной к стене, и наблюдал за Рином. Одному Богу известно, почему они оказались запертыми в одной комнате. Или Шуре, которая ухмыляясь и салютуя початой банкой чего-то резко пахнущего и явно алкогольного, захлопнула дверь прямо перед самым носом Сугуро. Тот побесновался немного, рыча и молотя в дверь кулаками, но силы его быстро закончились и он, оперевшись о ближайшую стену, скатился по ней вниз, где и остался сидеть.
Он сидел так уже час, может больше, а может пару минут, которые для него растянулись в вечность. Напротив него сидел Рин и хмурил брови. Первое время тот безрезультатно пытался разговорить юного экзорциста, но, поняв бессмысленность своих действий, быстро замолк, только изредка бурча себе что-то под нос. За время, которое они находились в комнате, Рин успел оглядеть её всю на наличие запасных входов и выходов, поцарапаться в дверь и выпустить хвост.
Хвост, эта такая особенная часть демонического тела, которая почему-то завораживала Бона. Словно маленький маятник в руках гипнотизёра, хвост двигался из стороны в сторону, увлекая взгляд Сугуро за собой. Впрочем, не ему одному он нравился. Рин, видимо устав от тишины и бездействия, прихватил кончик хвоста зубами, обнажая заострённые клыки и утробно урча. И, конечно же, не спуская глаз с Бона. Тому почему-то вдруг сделалось весело и… жарко
- Ну ты прямо как кот, - усмехнулся Сугуро, и Рин улыбнулся той самой своей счастливой улыбкой, от которой по коже бежали мурашки.
- Я ещё и мяукать умею, - сообщил Окумура, и Бон окончательно забыл, что перед ним демон, сын Сатаны. Перед ним был кот - Окумура Рин, а он, Рюдзи, был чёртовым зоофилом

@темы: Однострочники, Гет, X-men: First Class, Bleach

---

Очень странное. Очень АУ, ибо про детство Баньши я ничерта не знаю.
На тему Light (свет)

Однажды, маленький мальчик, с разбитыми костяшками и губами, сорвал голос, крича и прося о помощи.

Однажды, маленький мальчик, с разбитыми костяшками и губами, сорвал голос, крича и прося о помощи. Он плевался кровью, хрипел, но уже не плакал, когда сердобольная старушка, которой принадлежал тот самый сарай, в который заперли мальчика, нашла его. У него были большие и светлые глаза, веснушки на щеках и носе и кровь. Старушка вернулась из города, словно услышав что-то и решив, что это знак свыше и что стоит проверить дом. Женщина улыбалась нежно и как-то очень по-домашнему, стирая кровь с детского милого личика, обрабатывая ранки. Он почти не мог говорить тогда, только плакал, целуя морщинистые ладони. Это женщина оказалась светом для маленького Шона, против которого пошёл весь мир.
Она всегда защищала его перед соседями и однажды получила камнем по ноге. Она умоляла его не мстить, потому что ему будет только хуже, а ей легче не станет. Он готовил для неё и убирался дома, а она называла его сыном. Это было счастливое время. Спокойное, хоть и туманное. Шон любил старушку и называл мамой.
А потом она не вернулась из города и свет погас. Он не помнит, что случилось после того, как узнал, что соседские мальчишки что-то сделали с машиной «матери». Он не помнит, почему даже спустя неделю у него так саднило горло, а в новостях он смотрел на разрушенные здания и знакомые вывески, на искорёженные трупы и знакомую до боли одежду.
С тех пор Шон боится темноты и одиночества. Его света больше нет. Его свет никогда больше не найдёт маленького испуганного мальчика в сарае.

@темы: X-men: First Class, Фанфики

---

Вообще, судя по отсутствию комментов в паре предыдущих записей с фиками\строчниками, всем похуй, но я всё равно пишу.
X-men: First Class, Эрик/Чарльз, Pg.
Первый я хотела кинуть сюда, но не успела.

- Чарльз, я вполне могу обойтись без человеческих жертв.

- Чарльз, я вполне могу обойтись без человеческих жертв. Проблема в том, что этого не могут люди.
- Да, конечно, - поморщился профессор. - Люди же сами бросаются на летящие в них железные прутья, душат себя вдруг ожившими цепями...
- Ты не понял меня, Чарльз. Подумай о том, сколько мутантов, таких, как мы с тобой, были убиты, забиты, заперты этими пугливыми крысами?
- Это не равно тому, что собираешься устроить ты, - упрямо качает головой Чарльз и жалобно, словно умоляя, смотрит на Эрика. - Почему ты не хочешь мира для всех?
- Ты сейчас показался мне птенцом, только вылезшим из гнезда. Ты ещё не усвоил главной истины этого мира. Хочешь мира - готовься к войне.

- Что же мне с тобой делать, Эрик?

- Что же мне с тобой делать, Эрик? - спрашивает Ксавьер и заглядывает ему в глаза, словно пытаясь там что-то прочесть.
- Понять, - отвечает тот и отмахивается, нарушая зрительный контакт. - Понять и принять мою сторону, мою веру. Только тогда, когда во главе мира будут мутанты, наступит спокойствие. Мутантам не нужно будет прятаться. Им не придётся терпеть унижения. Их будут принимать такими, какие они есть.
- Это утопия, Эрик, - мотает головой Чарльз и поднимается из кресла. - Твоя утопия. Ты гребёшь всех под одну гребёнку - людей делаешь подлыми тварями, не способными ужиться с чем-то новым, а в мутантах видишь себя. Не все страдали, Эрик. Не все ненавидят людей. Не все ненавидят себя, - вздыхает он и, легко коснувшись плеча Эрика, направляется к двери. - Подумай об этом.


А второй на тему Insomnia (бессонница)

Эрик не спал ночами.

Эрик не спал ночами. Бессонница – стервозная женщина в годах – терзала его, испытывала на прочность. Он существовал как бы между сном и явью, боясь закрыть глаза и, открыв, оказаться совершенно в другом месте. А когда он урывал крохи сна, его мучили кошмары – малолетние преступники с омерзительно холодными руками. Они забирались к нему в голову и резвились там, оставляя после себя трупы, боль и холод.
Когда Чарльз впервые побывал в голове Эрика, он тоже не спал всю ночь, боясь закрыть глаза и провалиться в ту мешанину образов и чувств, что терзала Леншерра. Он боялся, что провалившись, он не сможет выбраться, навсегда увязнув в своём разуме и чужих воспоминаниях, снах. Тогда он понял, что без помощи Эрик в скором времени может просто сойти с ума.
И прошёл вслед за ним в комнату, закрыв дверь на замок.
- Я помогу тебе, Эрик, - сказал Чарльз и улыбнулся, подходя ближе и останавливаясь в полуметре.
- И чем же ты собрался мне помогать? Неужели предложишь своё тело? – Эрик хохотнул и интуитивно отодвинулся, словно дикий зверь, не подпуская к себе ближе, чем на метр.
- Твои сны, - Чарльз легко коснулся виска, намекая на вчерашние приключения в голове Леншерра, и сделал ещё шаг.
- И что же ты сделаешь? – ощерился тот. – Сотрёшь воспоминания?
- Нет, ты же не хочешь этого. Просто доверься мне.
Эрик мотнул головой, позволяя, и, спустя пару молчаливых минут, они оказались лежащими в одной кровати, лицом друг к другу.
- Расслабься, - сказал Чарльз, и Эрик усмехнулся, решив, что однажды тоже использует это смешное и недейственное слово.
Ксавьер протянул к нему руку, осторожно и легко положил её на висок Эрика, а другой рукой коснулся своего. Воспоминания, словно фотографии вывалившиеся из альбома, пролетали перед их глазами, пока Чарльз не нашёл то, что искал. Воспоминания тридцатилетней давности. Колыбельная, поющаяся приятным бархатистым голосом, тёплые и заботливые материнские руки, ласковые ореховые глаза. В комнате пахнет чем-то пряным, а кровать очень мягкая и тёплая. Никаких страхов. Никакой боли. Только материнская любовь. Только спокойствие.
Это была первая ночь за последние несколько лет, когда Эрику снилось небо. Такое же голубое, как глаза того, кто подарил ему его.

@темы: X-men: First Class, Фанфики

---

И ещё я баловался однострочниками по ТигроКроликам и гету в Бличе так што.

Tiger & Bunny

Голубая Роза/Скайхай. Разговор по душам на рассвете. "Ты выглядишь таким дураком..." NH!

T01.12 Голубая Роза/Скайхай. Разговор по душам на рассвете. "Ты выглядишь таким дураком..." NH!
Когда забираешься на самую высокую точку города, вдыхаешь особенный, уже не ночной, ещё не утренний, запах и наблюдаешь, как медленно из-за горизонта появляется солнце, нужно обязательно иметь кого-то рядом.
- Я люблю этот город, каждого его жителя, каждого, кто когда-либо приезжал сюда и влюблялся, но порой мне кажется, что я слишком слаба, чтобы быть его героем, - выдыхает Голубая Роза и запрокидывает голову назад так, что ориентировка в пространстве теряется и создаётся впечатление полёта в светлеющем небе.
- Ты не права, это не так! Город сам выбрал себе героев, а значит, он выбрал и тебя!
Скайхай, без маски, с растрёпанными на ветру волосами, совсем похож на мальчишку. Он вообще похож на мальчишку - доброго, наивного и предельно честного. Настоящий герой без страха и упрёка, смелый и влюблённый в жизнь. Он стоит почти на краю крыши, расставив руки, словно собирается упасть. Лицом к небу. Он размахивает руками, говорит что-то быстро, сумбурно, путаясь в мыслях. И в глазах его вера и нежность. Карина выдыхает утренний воздух и смеётся.
- Ты выглядишь таким дураком.
А Кейт замолкает и улыбается. Сквозь его золотые волосы пробиваются лучики солнца, и он кажется его ребёнком. Небо и солнце в одном человеке.

AU. Встреча героев с кем-нибудь из вселенной марвел.

T01.61 AU. Встреча героев с кем-нибудь из вселенной марвел.
- Я тебе вот что скажу, парень - валил бы ты из героев, пока кости целы, - хрипло сказал незнакомец и выдохнул едкий дым прямо в лицо Котетсу.
Грубый, большой и лохматый - он напоминал тигра больше, чем тощий, пусть и не менее лохматый, Котетсу. От него несло перегаром, крепкими сигарами и кровью. У него были уставшие глаза дикого зверя, и Кабураги не мог отвести от него взгляд.
- Хм, ты меня слышишь, чудик?
- Я не чудик! Я Дикий Тигр, герой и защитник этого города!
- Надеюсь, ты уже составил завещание и придумал, что написать на своей могиле, герой, - незнакомец усмехнулся и жестом приказал бармену налить ему ещё коньяка.
- О чём ты говоришь?
- Знаешь, сколько смертей таких как ты я видел? И мне кажется, что даже это, - он сжал кулак и из костяшек его с чавканьем и лязгом вырвались острые лезвия, а ранки у их основания мгновенно затянулись, - не спасёт меня от подобной участи. Смерть не перехитрить, парень. Кем бы ты ни был, эта сука всё равно найдёт тебя.
Незнакомец втянул "когти" обратно и, треснув стаканом по стойке, поднялся. А Котетсу уже не чувствовал себя Диким Тигром или героем города. Он снова чувствовал себя мальчишкой, восхищённо смотрящим на спину своего кумира.

И Bleach
Всё отсюда

Старрк/Халибелл, пыльный ковер.

Старрк/Халибелл, пыльный ковер.
Старый пыльный ковёр, как символ стабильности, долговечности. Старрк давно забросил его на балкон - не вписался в новый ремонт, но мужчина не смог просто так расстаться с ним.
Когда-то лёжа на нём Старк узнал, что Халли любит поцелуи в шею, чуть ниже мочки уха. Когда-то на него они пролили вино, отмечая первый год вместе. Когда-то ползали по нему, собирая осколки салатницы, что девушка запустила в Старрка в их первую серьёзную ссору, и потом мирились и стёрли колени.
Старрк не мог выбросить его, отдать кому-то эти воспоминания - ковёр помнил слишком многое из их жизни. Ковёр и был частичкой их жизни.

Тоуширо/Рангику, пчелы и мед.

Тоуширо/Рангику, пчелы и мед.
Последнее время Тоуширо не чувствует себя капитаном.
Его лейтенант - мёд. Девушка с пышными золотыми волосами, золотистой кожей и сладкими губами.
Его подчиненные - пчёлы, что вечно слетаются на мёд и жужжат, кружа возле него, раздражая Тоуширо.
А сам он - злобный пасечник, что отбирает у пчёл мёд и наслаждается им, словно муха, увязая в чувствах всё глубже и глубже.

@темы: Однострочники, Гет, Bleach

---

Название: How it goes
Фендом: X-men: First Class
Пейринг: Эрик/Чарльз
Рейтинг: Nc-17
Жанр: дарк штоле. Пвп.
Предупреждения: ООС, нон-кон, использование предметов х)
От автора: Написано на Т01-15 Эрик/Чарльз, Секс с использованием подходящих и неподходящих металлических предметов.

Чарльзу снится, что его пытают. Ведут чем-то по чувствительной коже, а лопатки неудобно упираются в холодный стол. Над ним какие-то люди, а во рту металлический привкус крови. Он раздет, обнажён, раскрыт. Свет приглушён и лиц не видно, только его, распятого. Он не может шевелиться – что-то обхватило его запястья и лодыжки. А повсюду металл - металлический звон в ушах, металлический вкус на языке и металлическое лезвие, разрезающее его плоть.
Чарльз просыпается в холодном поту и чувствует на себе чей-то взгляд. В комнате тёмно, только свет луны очерчивает его кровать и дорожку до окна, оставляя другую часть комнаты во тьме. И в той тьме кто-то есть. Притаился, словно дикий зверь, чтобы напасть, когда придёт время. Зверь не выдаёт себя ни звуком, ни шевелением, только ощущениями. Чарльз, находящийся под впечатлениями сна, не сразу вспоминает, что он телепат. Но он не успевает коснуться виска, сосредоточить своё сознание. Сон оживает. Только он не на столе, не в помещении с приглушённым больничным освещением, и вокруг него нет множества чёрных лиц. Он всё ещё в своей постели, в своей комнате с одним большим синеватым фонарём за окном. Только запястья его скованы металлическими прутьями кровати, а в комнате кто-то есть. Кто-то очень важный для Чарльза. Кто-то, кто представляет для него сейчас угрозу. Чарльза с головой накрывает волна дикого, животного желания, и он уже согласен вернуться в сон. Там хотя бы всё ненастоящее.
- Что ты делаешь, Эрик? – хрипит он и горло саднит так, словно пару часов подряд он кричал на пределе возможностей своих голосовых связок.
Эрик молчит, отстукивая пальцами по подлокотнику ритм какой-то популярной немецкой песенки, и Чарльзу кажется, словно он попал в другой сон, где Эрик – не Эрик. Сон, где Эрик ещё более холодная и жестокая версия Шоу. Чарльз уже чувствует, как холодный металл разрезает его кожу, с отвратительным чавкающим звуком входит глубоко в плоть, разрывая её, и фантомная боль заполняет его всего. «Успокойся, Чарльз» - приказывает он себе, но саднящее ощущение никуда не исчезает.
Нож, которого так ждал Чарльз, вскоре появляется в поле его зрения, отражает лунный свет и бросает мимолётный блик на человека в кресле, который, в свою очередь, отражается в лихорадочно блестящих глазах. Лезвие упирается в виднеющийся из-под ночной рубашки пупок и начинает своё движение вверх, практически не касаясь кожи, но разрывая, разрезая попадающиеся на его пути нити и ткань. Остановившись у ключиц, оно скользит обратно, к штанам, оставляя за собой едва видный розоватый след. Чарльз слышит тяжёлый выдох и скрип сжимающейся кожи на подлокотниках, словно кто-то стискивает их, словно они единственное, за что он может удержаться.
Чарльз раздет и освещён луной. На белой коже набухают тончайшие ранки, а мышцы во всём теле судорожно сжимаются, толи от холода, толи от ожидания удара. Чарльз глубоко дышит, пытаясь сконцентрироваться и скрыть свою панику. Цепи, словно змеи, скользят по простыне, обхватывают лодыжки, тянут, заставляя раздвинуть ноги, согнуть их в коленях. Чарльз часто дышит, готовый удариться в истерику. Эрик молчит и это пугает больше всего.
Следующим предметом, что приближается к Чарльзу, оказывается давно забытая где-то на полке в библиотеке статуэтка – продолговатая, рельефная колонна, заканчивающаяся шариком, имитирующим Землю. Чарльз резко выдыхает, выдыхает и захлёбывается воздухом. Он совершенно не желает знать, зачем Эрику нужен этот предмет. Но в тот же момент его накрывает новой волной чужого возбуждения, и он чувствует себя утопающим – он дёт ко дну и никто не может ему помочь. В лёгких нет воздуха, в голове нет мыслей. Он даже не может шевельнуться – только наблюдать. А гладкая, смазанная чем-то «головка» статуэтки, толкается ему анус, раздвигая упругие, мышцы, прорываясь внутрь. Чарльз шипит, выгибаясь, сдирая в кровь запястья и натягивая цепи. Ему кажется, словно его нанизывают на кол за то, что он такой. За то, что он мутант. За то, что он спас Эрика и привязался к нему.
Когда шарик полностью входит, и мышцы сжимаются на более тонкой колонне, Чарльз выдыхает невероятно горячий воздух. Он чувствует себя саламандрой – всё тело словно объято огнём, а его металлические оковы обжигают холодом. Чарльз дышит быстро и рвано, в такт движениям в его заднице, закидывает голову назад, подставляясь, раскрываясь, и Эрик не выдерживает.
У него холодные руки и острые зубы, которыми он прикусывает кожу на шее Чарльза. Тот уже давно ничего не соображает, превратившись в один оголённый нерв, и на поцелуи-укусы отвечает хриплыми стонами. Эрик заменяет горячую статуэтку своим членом и окончательно проваливается куда-то во тьму. Он двигается быстро и чётко, вдалбливаясь в податливое и давно желанное тело. Он рычит, словно зверь, и оставляет красные метки на шее, плечах. Он целует мягкие губы и прикусывает их до крови. У него в висках стучит кровь и внутри где-то бьётся тот Эрик, которого пытался разбудить в нём Чарльз. Тот Чарльз, что стонет под Эриком, распахивает большие голубые глаза и кончает вместе с ним. Эрик отпускает его – исчезают змеи-цепи, выпрямляются прутья кровати. Чарльз часто дышит и часто моргает, пытаясь скрыть выступившие на глаза слёзы. Когда чужое возбуждение покинуло его голову, его тело, осталась только боль.
Эрик выходит из комнаты. Он не знает, как будет смотреть Чарльзу в глаза, не знает, как объяснит произошедшее. Он надеется, что тот уже сам всё понял.

@темы: X-men: First Class, R-Nc-17, Фанфики

---

Предлагаю забаву:
Вы называете пейринг и ключ, а я пишу однострочник ^^

Было

фемСкуало | Занзас "Я блядь что, секретутка что ли, каждый день только и делать, что печатать?" для  Karellian
Дверь распахнулась от сильного удара ноги и в кабинет с оглушительным "Воой!" влетела Скуало.
- Босс, что за чёрт, почему эта ребятня уже на заданиях, а я сижу почти неделю в этом чёртовом замке безвылазно?
- Не мельтеши, женщина. Если тебе нечем заняться подсчитай, сколько ещё живых отрядов у нас осталось. И отправь отчёт о наших действиях Девятому.
- Я блять что, секретутка что ли, каждый день только и делать, что печатать? - Скуало ударила тяжёлым кулаком стол и, кажется, в нём осталась вмятина.
- Ты - женщина, поэтому не путайся под ногами, мусор.
Девушка подавилась возмущением и молча вышла из кабинета. Несчастные, встретившиеся ей по пути, в тяжёлом состоянии доползали до Луссурии, и только пару счастливчиков дошло до него на четвереньках. Но Скуало это не волновало, её волновало только то, какого чёрта, она решила последовать за этим уродом...

Ичиго | Наруто "Это я мир спасаю!" для  Kassielle у меня случайно вышел агнст ._.
- Это я мир спасаю! – говорит, нет, почти кричит Ичиго и Наруто начинает пыхтеть от переполняющего его негодования.
- То есть то, что я спас свой мир от власти Пейна ничего не значит? – он готов разораться, но что-то останавливает его, говоря, что здесь, в междумирье кричать не стоит.
- Может и значит, - неопределённо мотает головой Ичиго. – Только вот это единственное, что ты сделал, в основном всё своё время ты тратишь на поиски и спасение человека, которому это самое спасение не нужно. Ты когда-нибудь испытывал ту боль, когда понимаешь, что если бы не ты, если бы ты сидел и не высовывался, то твои друзья были бы вне опасности? Ты когда-нибудь чувствовал, как тебя закручивает водоворот событий, о существование которых ты даже в книгах не читал? У тебя когда-нибудь на плечах лежала судьба всего мира и мира каждого из твоих друзей в частности? – Ичиго успокаивается и с каждым вопросом голос его становится всё тише, а Узумаки почему-то становится стыдно.
- Но я не могу его бросить, - растерянно говорит он. – Не могу бросить того кто стал мне первым другом.
Ичиго кивает. Кажется они затеяли совершенно глупый спор. Каждый из них спасает свой мир.

Наруто/Какаши "Ну, двадцатую бутылку саке я, допустим, помню. А вот то, что было после твоего секси-но-дзюцу... НЕТ!" для  kora1975
Утро для Какаши началось ровно в тот момент, когда чья-то тяжёлая рука упала ему на нос. Это было крайне неприятно и вообще странно, потому что у девушек руки такими тяжёлыми не бывают. Осознав факт того, что в пастели он не один, мозг прошёлся и по организму собирая информацию о вчерашнем. Например, гадкий вкус во рту и больная голова говорили о том, что вчера было саке. Саке было много, очень много. Ещё там был человек, с которым это саке распивалось и… И. Какаши медленно повернул голову вправо и так же медленно обратно. Тяжёлая рука принадлежала одному очень активному блондинистому существу, которое сейчас продолжало мирно спать.
- Наруто, - тихо позвал Хатаке бывшего ученика. – Наруто! – повторил он громче и поморщился от резкой боли в висках.
- Чего? – отозвался сонный голос и Какаши облегчённо вздохнул, обрадовавшись, что громче кричать не придётся.
- Чего вчера было-то?
- Совсем ничего не помните?
- Ну, двадцатую бутылку саке я, допустим, помню. А вот то, что было после твоего секси-но-дзюцу.. НЕТ! – Какаши накрылся одеялом и отвернулся в другую сторону. – Только не говори что…
- Угу.
- И…
- И вам понравилось, - Хатаке чувствовал, как Наруто довольно улыбается, а у него самого, наконец, проснулись нервные окончания и заболела спина...

Шизуо | Изая "Говорил же, прячь шпору лучше!" для [J]|Добрый суслик с бензопилой ака Мин|[/J]
- Говорил же, прячь шпору лучше, - быстро прошептал Идзая, ткнув напряжённо вглядывающегося в пустой лист Шизуо. Учитель задумчиво читала его единственную надежду на хорошую оценку, а значит, лист, возможно, дополнится лишь парой слов: его именем-фамилией и оценкой. Шизуо уже морально готовился к пересдаче, когда в спину вновь чувствительно ткнули и он раздражённо обернулся, впечатавшись лицом в лист бумаги. Идзая выглядывал из-под листка и смотрел недовольно.
- Чего тормозишь, Шидзу-чан? Списывай уж. Правда, за это…
- Сделаю, что попросишь.
- Отлично, - Орихара довольно улыбнулся и на секунду Шидзуо даже задумался, а правильно ли он поступил, только вот на горизонте заманчиво маячила возможная пятёрка, а потому, пару раз можно было поступиться принципами и врезать паре неприятных физиономий.

фемЗоро х фемЛуффи.О пользе языка для  Сомнамбулист
- Зо-оро, - протянула Луффи и растянулась поперёк тела девушки. – Зо-оро-о.
Зоро приоткрыла один глаз и наблюдала за действиями своего капитана из под пушистых выгоревших ресниц. Луффи болтала ногами и руками, делая вид, что плывёт поддерживаемая железным прессом мечницы.
- Зо-о-оро-о, а зачем нужен язык?
Зоро задумалась, а потом, покраснев, сбивчиво начала объяснять.
- Ну разговаривать, слизывать что-нибудь…
- Да, не. Я не о том. Я именно о языке. Ну, вот есть разные же, иногда натыкаешься на какой-нибудь остров, а местные тебе какую-то абракадабру говорят. Так вот. Зачем он разный то?
- Ну люди живут далеко друг от друга и они не знают как общаются даже на соседнем острове, вот и придумали свой язык.
- Зачем тогда он вообще нужен?
Зоро посмотрела в большие любопытные глаза и сдалась.
- Чёрт его знает.
Луффи задумчиво накрутила тёмную прядь на палец и, отпустив кудряшку, сменила позу, усевшись лицом к мечнице у неё на коленях.
- А язык, в твоём значении, ещё для поцелуев нужен, - умно кивнула капитан и потянулась к губам Зоро…
+бонус
- Что вы делаете? – грозно нависла над парочкой Санжи. Луффи тискать грудь Зоро не прекратила, только надувшись, обижено взглянула на кока, чтобы не мешала. Зоро из-под ресниц наблюдала за тонкими пальцами капитана и где-то на грани сознания думала, что Луффи знает о значения языка намного лучше её самой…

ЗороЛуффи "И с чего ты вдруг такой умный?.." для  Безумный Полип
Зоро уже час, наверное, сидел и слушал своего капитана. Хотя, чёрт его знает сколько там времени прошло, часов то нет. А сидеть и слушать было надо, потому что Луффи сидел на носу корабля и беззаботно болтал ногами, раскачивался, постоянно норовя упасть за борт. Вот Зоро и сидел, следил. А Луффи чего-то там говорил. Что-то такое с претензией на умные мысли.
- И с чего ты вдруг такой умный? – ехидно спросил Зоро, в очередной раз дёрнувшись спасать капитана.
- Капитан и должен быть умным! – гордо ответил Луффи, удерживаемый сильными руками мечника за пояс. – А ещё он должен быть сильным, чтобы защищать свою команду. И смелым, чтобы не бояться моря. И честным.
Зоро усмехнулся. И где он только таких видел. В зеркале разве что. Талия у Луффи тонкая, а потому Зоро прижимает к себе капитана сильнее, чтобы не выскользнул случайно.
- А накама у такого капитана, какие должны быть? – спрашивает он и, не смотря на то, что Луффи к нему спиной, словно видит работу мозга на мальчишечьем ещё лице.
- Ну, главное, чтобы они были действительно настоящие накама! – Луффи откидывается назад и задирает голову. – Ну, вот как у меня.
Зоро смеётся, стаскивая Луффи на палубу и усаживая его на колени, чтобы слушать своего капитана дальше. И где ещё такого найдёшь?

Луссурия/Леви. "Я не гей!" "Это поправимо" для [J]twy-dono[/J] тут, наверное, должен быть юмор, но я проникся и у меня какое-то игриво-эротичное настроение х)
Скрипнула половица, кровать прогнулась под чужим весом и Леви мгновенно проснулся.
- Ты чего здесь забыл?
- Как узнал, что это я? – хихикнул кокетливый голос из темноты, и кровать тихо и почти мелодично заскрипела от плавных движений по ней.
- От тебя за версту воняет кровью и сладкими бабскими духами.
- Обижаешь, - на ночного гостя попал лунный свет, отбросив блики на обнажённый мускулистый торс. – Не бабские они, просто слишком сладкие. Мне, если честно, и самому не нравятся, но они лучше всего мерзкий металлический запах перебивают, - Луссурия пожал плечами, пустив стайку бликов по выступающим мышцам.
- Так чего тебе здесь надо?
- Тебя.
- Чего? – возмутился Леви и почти вскочил с кровати, но был удержан крепкими руками и уложен обратно, но теперь Луссурия не просто был рядом, а нависал над ним. Леви дёрнулся и рыкнул.
– Я не гей!
- Это поправимо, - мягко улыбаясь, ответил Солнце Варии и поцеловал, словно пробуя на вкус, и вкус этот ему понравился. Он усмехнулся своим мыслям и плотоядно облизнулся. – К этому быстро привыкаешь.


Скуало/Бельфегор, "Ну и куда подевались все расчески?" для Karellian я всё помню, ага хдд
- Ну и куда подевались все расчески? – Скуало нависал над принцем и напоминал кикимору из сказок, которыми он в детстве порой зачитывался.
Волосы мечника, всегда идеально уложенные и словно шёлк скользящие по телу, не думая мешать своему хозяину, сейчас были растрёпанны и вызывали лишь жалость к их обладателю – сколько мороки потребуется, чтобы расчесать! Но Скуало выглядел бы вполне спокойно, если бы не обнаружил пропажу всех расчёсок в замке. Принц изображал святую невинность и удивлённо пожал плечами. Скуало сдвинул брови к переносице и ещё более грозно навис над ним. Бельфегор, почувствовав себя неуютно, заёрзал в кресле, но всё же предпринял ещё одну попытку отвертеться и белозубо улыбнулся. Только вот этой улыбке в замке уже давно не верили.
- Не должен я следить за твоими расчёсками! – возмутился принц, приняв оборонительную позицию и готовясь грызться.
- Вот именно. И лучше бы не следил дальше, - Скуало выходил из себя. Обычно утром он был в приподнятом настроении и заводился не с пол оборота, как всегда, а только если его долго и терпеливо раздражать. Бельфегор в этом спорте был золотым чемпионом. В другом, более быстром уничтожении нервных клеток мечника, он уступал всего на одну позицию.
- Я не брал, - Бельфегор поджал губы, но, быстро соскочив с кресла, широко улыбнулся. – И не отдам.
Его всегда забавлял режущий по барабанным перепонкам рёв разъярённого Скуало – благо у самого принца были затычки на этот случай – и грохот его сапог, когда мечник гнал принца по безлюдным и длинным коридорам. Впрочем, в этот раз он, кажется, перестарался с пакостью, потому что Скуало был зол настолько, что быстро догнал его, лишив утреннего веселья. Надувшись, Бельфегору пришлось вернуть расчёску, да ещё и в отместку Скуало заставил его помогать с расчёсыванием спутавшихся прядей. Впрочем, это оказалось самой приятной частью, потому что волосы Скуало были действительно мягкие, а при бережном расчёсывании ещё и гладкие. Поэтому принц решил, что пора в этом замке завестись призракам. Призракам-похителей расчёсок.

Локи/Ноки (или наоборот), ПЖ? ключ - "проигравший платит дважды" для  ChiruChiru
Проигравший платит дважды - получая наказание за проигрыш и подчиняясь желанием победителя. Таковы негласные правила игр на нижних уровнях и мало кто решался их нарушить.
Локи не дышит, прижимаясь к стене и улыбаясь. Ноки не дышит, пробираясь к цели неслышно, словно не ступая по земле, и тоже улыбается. Это их особая игра – загнать большого дикого зверя в угол и настигнуть его внезапно, вырвавшись с разных сторон, чтобы он не успел сообразить, что происходит. Локи и Ноки чемпионы подпольных игр с жизнью и смертью. Их точные и спланированные действия совсем не похожи на них самих, но словно опытные охотники они загоняли своих жертв туда, откуда им уже было не суждено выбраться. Близняшки чувствуют и полностью доверяют друг другу. И они прекрасно осознают, что если что-то пойдёт не так, проиграют обе. Локи не хочет, чтобы Ноки умерла. Ноки не хочет, чтобы умерла Локи.
И потому они не проигрывают. Для них главное негласное правило особенно важно.

запись создана: 05.04.2010 в 18:16

@темы: Naruto, KHReborn, Dogs, Фанфики, ПеЧеньки!!, Bleach, One Piece

---

А я тут драббло-строчники ваял хдд

Сплошная пидоросня без фендома

***
Ему надоело ждать, когда же наступит весна, когда же тот парнишка в сером свитере вдруг оттает, прекратит кривить тонкие губы и послушно раздвинет ноги. Ему надело курить в одиночестве, стоя ночью на балконе, кутаясь в шарф и морозя ноги в тонких домашних тапочках. Он устал от холодных будней, остывшего кофе по утрам и пробок до самого горизонта.
Он хотел бы на море, где голые тела и ласкающее их солнце образуют маленький рай офисного планктона. Он хотел бы, чтобы тот парнишка снял свой серый свитер и бодро запрыгнул ему на бёдра, откинув все свои принципы, и стонал, похотливо прикусывая губы.
Но ему надоело ждать звонка, а последняя сигарета докурена и летит с шестого этажа в снег. До весны осталось всего четыре утра, а у него никогда не было излишка терпения.

***
И тогда пришел он. Он - это такой, уже не молодой, мужчина сорока лет, с двухдневной щетиной и жалобной улыбкой студента. Тогда он пришёл в офис впервые и, окинув его быстрым, но внимательным взглядом, улыбнулся.
- Здравствуйте, меня зовут Сергей, и с сегодняшнего дня я буду работать с вами.
И тогда в жизни одного молодого начальника всё изменилось.

***
- Все могло быть не так, - замечает Вик и глубоко вдыхает едкий сигаретный дым.
- Возможно, - отвечает Макс и тушит сигарету в пепельнице. – Только я не жалею о том, что было.
Они сидят на полу задымлённой комнаты и смотрят в потолок и друг на друга. У них было прошлое, которое они хотели бы забыть. У них было настоящее, о котором не хотелось думать. И будущее, которого не было. Но Вик улыбается уголками губ, а Макс думает, что им не нужно будущее, а прошлое свело их вместе, чтобы в настоящем быть счастливыми.

***
Он ненавидел, когда его гладили по голове, и частенько ломал людям руки за это, но этот парнишка был каким-то особенным. Для него и вообще. У парнишки были светлые глаза и абсолютно не мальчишечий характер, но он не был тем, кого презрительно, в спину называли пидором. Он не был бабой в теле парня, но и парнем он не был. Абсолютно бесполое существо. Ангел с чёрными волосами и глубокими голубыми глазами. Парень клал руку ему на голову и гладил по жёстким, стоящим торчком волосам. Он приговаривал что-то, что-то тихое и маловразумительное. Словно читал молитву. Юный ангел в его грубых руках, был похож на фарфоровую куклу, которую сильный, взрослый мальчик боялся сломать. Ангел гладил его по голове и проблемы, вместе с болью и отчаяньем исчезали, выскальзывая из тонких пальцев.

@темы: Орижиналы

---

Название: Goodnight, my Princess
Фендом: Bleach
Пейринг: Рукия/Орихиме
Рейтинг: Pg
Жанр: агнст
Предупреждения: Ну, сильно переживающим за персонажей не стоит смотреть, да.
От автора: на тему Fire (огонь)

Пламя, горящее внутри этой девушки, не обжигало, несмотря на свою силу, но грело любого, кто нуждался в тепле. Достаточно было протянуть к Орихиме руки, как та мгновенно хватала их своими тёплыми и мягкими ладошками. Орихиме была маленькой и юркой саламандрой – любопытной, доверчивой, доброй и горячей. Она не могла пройти мимо нуждающегося, помогала порой в ущерб себе и никогда не жалела о содеянном. В этом была вся Химе и Рукия совершенно не понимала, почему за ней ещё не выстроилась толпа поклонников, возглавляемая Ичиго. Возможно, ему девушка напоминала мать, и потому он так дорожил её дружбой, но не допускал даже мысли о чём-то большем. У Рукии таких детский травм не было, но она была девушкой, и в этом была их общая проблема. Общая, потому что Рукия не думала даже, что Химе обратит на неё такой внимание, а Орихиме боялась быть непонятой.
Боль, бушующая в ней, когда друзья оказались в беде, сжигала её изнутри, оставляя только выжженную пустоту. Химе вновь жертвовала собой, словно прекрасный агнец, словно жертва жестокому богу. Дитя смирения и невинности. Только жертва её оказалась напрасной – битва всё равно началась, и начали её те, кто пришёл за ней. Начали её те, кто пришёл спасти её, те, кого она оберегала. Они не поняли её жертвы.
Сила покидала её, вытекая через пальцы, залечивая чужие раны. Химе вспоминала молитвы и шептала их одними губами. Она хотела бы, чтобы этой силы у неё не было и всё происходящее – кровь, крики и слишком серьёзные, наполненные болью и усталостью, глаза друзей – было только сном. Ужасным сном. Только молитвы не помогали, силы покидали её, а сон не собирался заканчиваться.
Рукия боялась встретить её – принцессу в белых одеяниях. Она боялась узнать, что та ранена или мертва, она боялась увидеть, в глазах девушки боль и отчаянье. Рукия спешила спасти её и боялась этого. Боялась, что той Химе, в чьей груди горит негасимое пламя, больше нет. Рукия хотела бы сказать, что она может стать рыцарем для принцессы, если та пожелает. Рукия хотела бы признаться в своих чувствах. Но она боялась узнать, что сказке конец и зло победило.
Почему Орихиме оказалась там в тот момент – не понятно. Ещё секунду назад, там маячила чёрная голова Квинси, но вот уже Химе, оттолкнув его, приняла удар на себя. Она не хотела верить, не хотела чувствовать. Она словно бы отделилась от тела, зависнув где-то между мирами. В одном мире она держит Рукию за руку, в другом – в груди её зияет дыра. Прямо как у пустых, с которыми они сражались.
Огонь, пылающий внутри неё, сжигает её силу, её жизнь и душу. Огонь лижет её открытую рану, заставляя орать от боли, срывая голос, захлёбываясь кровью. Химе хотела бы сказать, что никого не винит и что любит одного чёрноволосого рыцаря, только язык не подчиняется ей. Вокруг что-то происходит, но она не видит этого. Только в самом конце слышит тихий дрожащий голос:
- Спокойной ночи, моя принцесса.

@темы: Юри, Фанфики, Bleach

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Внезапно! и странно.
Интерны, Быков/Фил, PG, на тему Bored (скучающий)

Самое отвратительное чувство, что может испытывать человек – скука.

Самое отвратительное чувство, что может испытывать человек – скука. И именно поэтому скучающий Быков – самый отвратительный человек на свете. В поисках развлечения он может залезть в душу, распотрошить её и уйти довольным или недовольным – всё зависит от человека, в чью душу решит залезть вредный врач.
Многие в больнице вздохнули облегчённо, узнав, что в интернатуру к Быкову перевёлся новичок из Америки – вот уж точно интересный тип – Андрею Евгеньевичу на некоторое время хватит. Кто-то даже жалел мальчишку. Кто-то злорадствовал и ставил ставки, которые в большинстве своём были не в пользу Фила – мало кто решался поставить против Быкова.
Фил же ничего об этом не знал. Не знал и что скучающий русский человек – самый опасный человек. Особенно Быков. Не знал ровно до того момента, как Быкову стало скучно.
Пронзительный, невероятно внимательный, можно даже сказать хищный взгляд главврача застал Фила врасплох. В ординаторской они оказалась вдвоём – Фил, оставшийся на ночное дежурство, и Быков, просто оставшийся. Быков сидел напротив американца и внимательно разглядывал его, словно пытаясь что-то понять или увидеть.
- Что-то не так, Андрей Евгеньевич? – настороженно спросил тот, ёжась под колючим и внимательным взором начальника.
- Я бы сказал, кто-то «не так», - насмешливо ответил Быков. – Неправильный ты какой-то, Филя, только вот понять не могу, что же в тебе не так. Вроде бы всё тоже, что и у остальных – смазливая физиономия, маленький мозг и большие амбиции – и всё равно что-то не так. Но ты не расстраивайся, осознавая свою неправильность, ведь ты хотя бы нескучный. Скучных – не терплю.
- Я вам нравлюсь, Андрей Евгеньевич? – спросил Фил и, только произнеся фразу вслух, вдруг осознал двусмысленность сказанного.
- Ну, скажем, пока ты мне развлекаешь – да, нравишься. Не становись скучным, Филя.
- Не стану, Андрей Евгеньевич.
- Ну и молодец, - Быков усмехнулся и встал, перекатившись с пятки на носки. – Работай, не хочешь же ты ещё и завтра на дежурство идти?
Быков, взяв куртку, вышел из ординаторской, оставив после себя странную атмосферу взаимной заинтересованности.

@темы: Интерны, Фанфики