Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вот тут у меня встал вопрос.
Моя мама прекрасно умеет испортить всё и потому, выпускной о котором я мечтала два года перестал быть для меня желанным.
Хотя бы потому, что я не хочу искать платье, ибо мама забраковала мою мечту (просто раздавила, я бы сказала) и заебала "распродажи закончатся - можешь даже не искать"
Да, у меня мало средств на платье, да,я не знаю, что мне идёт и что я вообще хочу помимо того, что хотела.
В общем. А на кой чёрт мне вообще сдался этот выпускной?
Это же не иностранный Выпускной Бал, а просто побухаловка и покаталовка на лимузине. Не знаю .
Вот вам очень сдался выпускной?

Народ проголосовавший за "быть" можете сказать пару слов в его защиту?)

запись создана: 04.02.2012 в 20:22

Вопрос: Выпускному

1. быть		32	(76.19%)
2. не быть		10	(23.81%)
Всего:		42

@темы: Реальности

---

Skyrim

- я угорел по этой песне и напеваю её постоянно.

Вообще для меня немного странно начинать игру с пятой части, ну да ладно.
Название скурим себя оправдывает.
Сначала мы едем в повозке и я неведимка. Какие-то чуваки что-то говорят. Нет. ПИЗДЯТ.
А потом нас куда-то привозят и мне перед казнью дают возможность определиться с расой, полом, именем и внешним видом вообще.
Я полчаса пролюбилась с настройками у тёмного эльфа, но он не перестал быть менее ПИЗДЕЦ страшным. И потому я выбрала кошачку.
Кошачка няшка, да. Он смешно рычит во время боя.
Кстати. Камера не удобная ужас просто. В бою. Когда просто бегаешь нормально, но когда на тебя нападают ХУЙ ПОЙМИ ОТКУДА - это заставляет выкакивать кирпичи.
Вообще по игре видно, что прорабатывалась она долго, ибо плюшек, которые можно прокачать, дохрена и больше.
Рас дохрена тоже, всякие специальности есть и вообще.
Карта. Основную часть пути до места задания я бегал с воплями "КУДАТУТБЛЯДЬБЕЖАТЬТО?" и постоянно нажимал таб, чтобы свериться с нормальной картой.
Бой. Тут я уже сказала про камеру, но оружеем он махает вообще просто так. По воздуху. Иногда правда он делает клёвые типа приёмы, которые нам показывают отдельно, но блин.
Умилил выкрик разбойника, перед тем как я его уебала молотком по щам "Из тебя кошечка хороший коврик получится".
очень умилила воможность плавать в реке и ловить там рыбу хддд
Но вообще я играла слишком мало чтобы разобраться во всех плюшках, да.
И за два-три часа игры прокачала перса только до второго уровня
Пойду ещё поиграю.

Я самоутверждался за счёт прокачивания своего перса. Я задрот.
Итак, я разобрался с камерой и почти придрочился к карте. Камеру можно удалять за спину персонажа прокруткой колёсика мышки, а я дебил (но плавать в водичке всё равно удобнее от первого лица)
Я научился быстро перемещаться из мест, где уже побывала хдд
Но до замка седобродых я шёл грёбаных два часа. Пешком. Это просто убиться. И ладно бы там что-нибудь по дороге случалось, но даже волки нападали там раз в полчаса, блин.
Но это вчерашнее достижение хдд
Сегодняшнее - я познал, что быть магом удобнее, особенно в охоте. И ещё что-то я сегодня открыл, но я не помню что, так что не важно.
Мой киса такой няш хдд Он вершит добро, да хдд
Хотя будь всё настоящее его бы давно загребли бы в тюрьму от греха подальше, ибо он мало того, что ворует (случайно ), так ещё и оружие постянно достаёт ( а оружие у него огромный молоток) хдд
Виды в Скариме охуенные, да. Но я пока убил толького одного дракона и видел где-то вдалеке ещё одного, и потому негодую.
Вообще удовольствие получаешь даже от тупой ловли рыбы хдддд
Но после ведьмы какой-то на горе сидящей, я решил, что нужно запасаться большим количеством зелий и еды.
В общем, 8й левел я.

13й левел. Соратник (оборотень) и Имперский воин. пурурум.
На меня вчера одноклассник скастовал ту'ум "Фус" и спросил почему я не отлетела.
Я ответила, что он не добавил "ро" и крик получился слабым.
Другой одноклассник сделал фейспалм и сказал, что мы идиоты.
В общем игра затянула. Я убила уже, кажется, четыре дракона.
Кстате, я как-то не поняла, а что даёт поглощение их души?
Сняла с кисы рогатый шлем, одела цацку - обруч с рубинами, дающий какие-то плюшки к магии.
Хожу по Солитьюду, а мне
"Это что? Шерсть растёт из твоих ушей?" Кхм. А хвост тут какбэ случйно вообще.
Научилась колдовать с обеих рук, но как-то у меня разрушение хреново прокачано, боссов в основном молотом по щам.
Познала плюшку "ясновидение" теперь я не полный топографический кретин хдд
Хочу себе дом и лошадь. Знаю, где купить лошадь, а вот с домом пока проблемы.

15й левел, прокачан полностью первый крик, седобродые признали за своего, и вообще яняня.
Обсуждали сегодня игру с А. он сказал, что это основной квест, вот теперь прохожу его.
Ещё А. рассказал, наконец, для чего поглощать души драконов. Так что теперь у меня ещё больше открытых криков :3
Веселит пуляться в оленей и прочую живность огненными стрелами, но животных отбрасывает порой ударом слишком далеко хдд
Прокачанный Безжалосный удар нехило откидывает врагов нахрен хдд
Лидия судя по всему подохла ТТ Её ВНЕЗАПНО убил какой-то монстр при выходе из пещеры, где она меня ждала с миссии.
Ну вот как так-то? Она была весьма полезна.
А убивать драконов попрежнему слишком просто.

16й кажется лвл.
ОБОЖЕ КАК Я РЖАЛ! Купил амулет Мара, нанял мага, парнишка оказался сильным, таскался с ним,
пока вдруг случайно ткнув на него не обнаружил пункт "А я тебе нравлюсь?"
Ткнул, узнал, что нравлюсь ему. ткнул в "ты мне тоже" и они... внимание... ПОЖЕНИЛИСЬ. Ебать. Содомия есть и здесь.
Они теперь живут у него дома, но я как бэ расчитываю прикупить себе домик и переселиться туда хдд
НО ЛОЛ ЖЕ. А там детей завести нельзя, нет? А то я бы поигралась в такой симс хдд
Почему драконы, какбэ главные мои враги, выносятся с 4го-6го удара, а великаны с ХУЙПОЙМИСКАКОГО?
И ещё драконы почти не приносят мне вреда х)
Что-то подумал. Пойду ещё поиграю.

18й левел, уже один раз вступал в бой с Алдуином, член гильдии воров, замужем х)
решил поскриншотить чуть-чуть. Моя киса.

Хотел сказать что-то типа "Нахуй реальность когда тут ТАКОЕ", но почему-то качество скриншота значительно хуже качества игры(

Вот второй пейзаж это ааа ** там и дальше, когда уже без медуз такая красота ** Боже, люди создавшие это - гении.

20, кажись лвл.
Победил Алдуина, ваще красавчег.
теперь вот войну между сторонами разгребаю.
Очень умилил крик призывающий дракона) Я его использовал, когда на меня другой дракон напал
и прилетел бро-дракон. И он пиздил в небе небро-дракона х) Прелесть такая.
А, я не говорил? купил себе домик, собаку не хочу, но вот в коняшке открыл способность бытсро перемещаться, так что подумываю о покупке.
Единственный минус перемещения на коняшке - мочить врагов, сидя верхом, нельзя(
И вообще открыл для себя ещё несколько разных возможностей игры, так что уняня.

Так как Скурим пришлось устанавливать заново (что я и сделал первым делом, после установки винды) я начала игру сначала.
И в общем-то довольна этим.
Играюсь за тёмную эльфийку. Ебать, какие же они страшные всё-таки. Ожидания - реальность лол. (капс не мой, но похожа)
Вступила в Гильдию воров снова. Всё-таки нравятся они мне х)
помогла мальчику в Видельхейме, убила Грел Добрую И ОБОЖЕ НАКОНЕЦ-ТО мне прислали записку с отпечатком руки и "We know"
А потом и вовсе приняли к себе. Я был так счастлив, что тут же побежал выполнять их миссии хдд
Слышащий Довакин, да ещё и слышащий? не много ли для одного человека?
Получил звезду Азуры, но что-то не знаю что сней делать ибо я и просто камнями пока особо не пользуюсь.
Решил в этот раз сначала разобраться со всеми левыми квестами, а потом браться за основной.
Ношусь с Лидией,переодически матерюсь и перезагружаюсь, когда она дохнет (а дохнет она исключительно от моей руки)
Хочунимагу замуж за генерала тулия, но судя по всему (по вики, да) он не доступен для женидьбы, да?
Но он такой клёвый ._.
22 уровень, кстате, да.

Император Мёртв :3
А Мать Ночи до бескончености будет давать одинаковые задания?
Очень умилила комната пыток :3 А почему мне нельзя их пытать?
Тенегрив!!! Обоже я влюбилась : D Нет ну вы посмотрите какой он **

И вообще,я посмотрела на свою эльфийку и поняла, что не такая уж она и страшная х) Ну, для главы Тёмного Братства и почти уже главы (?) гильдии Воров, сканает)

А ещё меня дико прёт с Бриньольфа, который называет мою эльфийку "девочкой" "деткой" и тд.

запись создана: 17.11.2011 в 19:54

@темы: Зад-рот, зад-рот, -зад-рот..., Skyrim

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Название: Простота
Автор: Мэй-чан
Фендом: Отцы и Дети.
Пейринг: Павел Петрович/ Евгений Базаров
Рейтинг: Nc-17 (21?)
Жанр: PWP
Предупреждения: ООС, нон-кон, чен-слеш и вообще пипец какой-то. Даже я себе это по-другому представляла, но видимо у меня был плохой день.
От Автора: написано на заявку на классическом фесте, лол.

Периодически одолевавшая скука заставляла Павла Петровича выходить в свет, играть в карты и тратиться. Снова и снова, пока однажды младший Кирсанов, не приехал со своей учёбы, привезя с собой этого юношу. Евгения - дикого, необъезженного ещё этой жизнью мустанга, с большими зеленоватыми (такой бывает трава ближе к осени) глазами и скверным характером. Юноша дерзил, смотрел презрительно, насмешливо фыркал на высказывания Кирсановых старших и явно доминировал над Аркадием, который, казалось, был так безумно влюблён в своего друга, что пропускал многие колкости мимо ушей и смотрел преданным псом. Павел Петрович бесновался, мысленно ругался на «маленького чёрта» и вдруг понял, что это то, чего ему не хватало.
После скоро уезда Аркадия и Евгения, Павел Петрович даже затосковал, но списал всё на изменчивую погоду, возраст и лёгкую простуду. Но стоило мальчишке вернуться, а Аркадию вдруг спешно покинуть отчий дом, оставив друга, как Павел Петрович решился.
Он не мог отрицать, что по-своему Евгений был красив. Ещё как красив! Все эти вальяжные, кошачьи движения, эти внимательные глаза… Впрочем, Павла Петровича в нём скорее привлекала эта простота взглядов на вещи, на окружающий мир, на себя. Он словно бы стирал границы, которые его окружали, и был настолько беспринципен, что Павел Петрович удивлялся тому, что не заметил ещё Евгения в порочащих приличного человека связях. И потому, застав их с Фенечкой в саду, он только усмехнулся.
Вообще, признаваясь лично себе, Павел Петрович, отмечал, что подобного беспринципного, незакомплексованного, не обращающего внимания на его положение в обществе любовника он давно искал. Девушки ему со временем наскучили своей однообразностью и покорностью, мужчины же делились на несколько лагерей. Одни были обычными трудягами, либо пьющими и выглядящими не соблазнительно, либо совсем ещё детьми, что делали всё, что прикажет барин. Другие – те, что могли заинтересовать своей внешностью – никогда не опустились бы до подобных отношений с такими же, как и они сами, ведь слухи распространятся очень быстро, а репутация всегда на первом месте. И тут вдруг появился Евгений – красивый, умный, знающий себе цену и в то же время презирающий всякие рамки.
Павел Петрович умылся и причесался, прежде, чем, посреди ночи, направился к комнатке Базарова.
- Вечер добрый, - прокашлялся, он входя во временные покои Евгения и застав того за работой.
- Ну, да, - отозвался Евгений и, наконец, обернулся к вошедшему. – Вы чего-то хотели?
«Скорее, кого-то», - мысленно усмехнулся старший Кирсанов и остановился напротив вставшего со стула Евгения.
- Я видел вас в саду… с Фенечкой, - начал Павел Петрович, но Базаров, махнул рукой.
- Это был всего лишь поцелуй. Он ничего не значит.
- О, неужели? – Павел Петрович сделал шаг навстречу Евгению, потом ещё один и, наконец, оказался к нему так близко, что вытяни он шею, они бы столкнулись носами. – Хоть вы и раздражаете меня ужасно, что, думаю, у нас взаимно, признаться, я в вас, кхм, заинтересован.
- О чём вы?
- Я? О поцелуе, разумеется. Раз вы считаете, что тот не значил ничего, не откажите и мне в таком ничего не значащем жесте, - сказал Кирсанов, криво усмехнувшись, и, ухватив Евгения за грудки, притянул к себе, целуя в приоткрытый от удивления рот.
Евгений пытался выбраться из крепких объятий и ему это почти удалось, но Кирсанов удержал его и, заломив руку назад, прижался к его спине. Кирсанов не слушал увещеваний юноши, кусая его за краснеющие уши, целуя в доступную шею, рукой прижимаясь к его паху.
- Ваша простота меня покорила, - запальчиво шептал возбуждённый Кирсанов. – О, не сопротивляйтесь вы так – вам это не идёт.
И удивительно, но после его слов, произнесённых горячим шёпотом над ухом, Евгений стал сопротивляться вяло и словно бы совсем выбился из сил, повиснув на удерживающих его руках. Он даже не пытался сбежать, когда Кирсанов отпустил его, чтобы самому раздеться, и только баюкал выбитую, ноющую руку. Он ещё пытался упрямиться, когда Павел Петрович стягивал одежду с него, но потом бросил бессмысленное и выматывающее занятие и только едва слышно рычал, как волчонок, и злобно смотрел своими большими глазами.
Кирсанов поставил Евгения на колени и вошёл почти без подготовки, просто обильно смазав проход и свой член жиром, и с наслаждением смотрел, как болезненно прогибается узкая спина, с торчащими лопатками. Юноша хрипло дышал, уперевшись лбом в скрещённые руки, и про себя вспоминал названия болезней на латыни, чтобы хоть как-то отвлечься. Впрочем, ему не пришлось долго терпеть – долгое отсутствие кого-либо у Кирсанова и его неожиданная страсть дали о себе знать и он обильно и скоро кончил, словно был ещё совсем мальчишкой.
- Вы не учли того, что моя, как вы говорите, простота делает меня бескомплексным, - хрипло проговорил Базаров, отдышавшись. – И моей репутации не навредит, если я расскажу об этом вашем пороке.
- Вы не посмеете.
- О, я даже могу предугадать, что будут о вас говорить, - хрипло рассмеялся он, но смех оборвался и он, вернув голову к Кирсанову, добавил. – Но это если вы, конечно, выживите.
- О чём вы?
- У меня тоже есть понятие чести, знаете ли. И потому… знаете ли вы правила дуэли?..

@темы: читательское, R-Nc-17, Фанфики

---

Название: Наказание
Автор: Мэй-чан
Фендом: Sherlock Holmes (Артура Конана Дойля)
Пейринг: Уотсон/Шерлок
Рейтинг: Nc-17 (21?)
Жанр: PWP
Предупреждения: ООС, извращения порка.
От Автора: Это фик на кинкфест, из-за которого я чуть не словила неписца. Фраза, которая возбудила какашкометателей, была раскрыта и пояснена, поэтому выставляю и надеюсь, что к ней больше никто не придерётся. Ну и забавное: писать порно копируя стиль классиков очень весело.

- Мой дорогой Уотсон, - неожиданно мягко и спокойно сказал Холмс, - надеюсь, вы осознаёте, что, несмотря на мою нынешнюю недееспособность, как только вы освободите меня, я буду защищаться? И, несмотря на моё отношение к вам, я буду очень зол на вас.
- Мистер Холмс, - с той же интонацией отвечал Уотсон, - когда я освобожу вас, вы сможете снова трезво рассуждать, и поймёте причину моего поступка.
Холмс вздохнул, ещё раз дёрнул привязанными к спинке кровати руками и уткнулся лицом в подушку, решив, что размышление – занятие, позволяющие провести время намного более рационально, нежели беспомощные попытки высвободиться. Уж что-что, а Уотсон умел завязывать узлы так, словно он был не доктором, а самым настоящим моряком.
Но стоило описаниям разных химических элементов вспыхнуть в памяти, как вспышка вдруг образовалась в районе спины, где рубашка была бесцеремонно задрана аж до лопаток, и разошлась по телу горячей волной. Холмса буквально вышвырнули из размышлений.
- Что вы делаете? – возмутился он.
- Провожу воспитательную работу о пагубном влиянии наркотиков на организм, - невозмутимо отозвался Уотсон у него из-за спины и вновь замахнулся заранее вымоченными ивовыми розгами.
Холмс застонал, уткнувшись в подушку, и закусил губу. Уотсон бил не сильно, но по пояснице и оттого процесс порки, даже учитывая лёгкую руку доктора, казался намного больнее обычной. Но, видимо и сам Уотсон догадался, что так продолжаться не может и одним резким движением стянул с Холмса брюки до колен.
- Что вы себе позволяете! – хрипло воскликнул Холмс, вывернув шею и краем глаза глядя на Уотсона. – Это переходит всякие границы! Немедленно развяжите меня!..
Но Уотсон, не слушая Холмса, невозмутимо занёс руку и с характерным свистящим звуком опустил розги на белые ягодицы детектива. На этот раз Уотсон не сдерживался и бил в полную силу, и оттого Холмс дёрнулся, прогнулся в пояснице и вскрикнул. Уотсон, ещё не понявший, отчего это занятие приносит ему такое сладкое удовлетворение, снова и снова замахивался и бил, слушая неприсущую приличному господину ругань, плавно перешедшую во всхлипывания.
- Вы ужасный человек, Уотсон, - периодически вставлял свои реплики Холмс и вновь утыкался в подушку, заметив движение руки доктора.
- Я прожил с вами достаточное время, чтобы стать таким, - не зло, а скорее смеясь, отвечал Уотсон, но внутри у него было столько противоречивых чувств, что он даже боялся о чём-либо подумать.
Почти через час подобной безжалостной порки, с небольшими перерывами на отдых, во время которых Уотсон успевал размять уставшие руки, а Холмс попрактиковаться в остроумии, пытаясь не то заговорить доктора, не то распалить ещё больше, Холмс приподнялся на локтях, встал коленях, открыв взгляду Уотсона все постыдные подробности его анатомии и воспалённые следы его, Уотсона, деятельности.
- Я молю вас о пощаде, - прохрипел Холмс, глядя на Уотсона через плечо. – Я правда больше не выдержу подобного. Если вы ещё недовольны, то прошу вас хотя бы о смене наказания.
Холмс закрыл глаза, в которых, как показалось Уотсону, мелькнули игривые искорки, и плавно, как длинный и очень худой кот, прогнулся в спине, ещё больше открываясь Уотсону.
- Это приглашение к содомии? - спокойно усмехнулся Уотсон.
- Как пожелаете, мой жестокий, жестокий Уотсон, - краешком губ улыбнулся Холмс, кивнув, если бы Уотсон не знал его такое продолжительное время, он бы мог подумать, что кивнул он смущённо.
Уотсон отложил розги в сторону и, отойдя в свою комнату, вернулся с баночкой с мазью ушибов. Мазью он осторожно смазал сфинктер Холмса и, увидев незамедлительную реакцию члена Холмса на свои действия, протолкнул внутрь сначала один, а потом и два пальца, стараясь как можно лучше смазать и разработать вход.
- Вы вдруг сменили гнев на милость? - тяжело дыша, спросил Холмс, стараясь сдержать себя и не податься назад, насаживаясь на пальцы глубже.
- Ну, что вы, - промолвил Уотсон, не отвлекаясь от занятия, но с удовольствием отметив возбуждённые и нетерпеливые нотки в голосе Холмса. – Просто в мои планы не входило калечить вас или себя. Но не переживайте, я почти закончил.
И, когда Холмс и правда готов был податься назад, Уотсон вытащил пальцы и, спустив брюки, пристроился уже вставшим, налитым кровью членом к анусу Холмса и одним плавным движением вогнал его почти на половину. Холмс всхлипнул, задохнулся, рефлекторно подался вперёд, пытаясь уйти от проникновения, но Уотсон крепко держал его за узкие бёдра с красными, воспалёнными следами от розг и, чуть раскачиваясь, плавно двигался. Размеренно, периодически останавливаясь, чтобы поцеловать напряжённую спину между острых, выступающих лопаток, он имел Холмса в чисто наказательных целях, мысленно рассуждая о том, что, скорее всего, после такого, судя по плохо сдерживаемым стонам, Холмс будет чудить и вести себя аморально ещё чаще, специально нарываясь на подобное «наказание». Впрочем, думал, Уотсон, оглаживая красные ягодицы, проводя подушечками пальцев по длинным следам от тонких ивовых веток и ускоряя темп толчков, в следующий раз для наказания он может придумать что-нибудь другое. Чтобы наказания не наскучили ни ему, ни Холмсу.
Уотсон кончил первым, выйдя из Холмса и, помогая рукой, изливаясь на его узкую спину. И, хоть и первой мыслью Уотсона было оставить Холмса в таком состоянии, и доктор, и друг Шерлока внутри него взбунтовались против подобной мысли. Во-первых, говорил доктор, это опасно для здоровья. Во-вторых, усмехался друг Шерлока, он такого точно не простит. Уотсон поцеловал красные следы от порки и, одной рукой оглаживая твёрдую, с торчащими рёбрами и ключицами, грудь Холмса, второй рукой он взял его член и за пару движений довёл Шерлока до оргазма.

- Вы ужасный человек, Уотсон, - говорил Холмс позже, улыбаясь и наблюдая за тем, как Уотсон обрабатывает его стёртые верёвкой запястья. – И мне приятно, что это моё влияние сделало вас таким.

@темы: R-Nc-17, Sherlock Holmes, Фанфики

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Название: Король и ферзь
Автор: Мэй-чан
Пейринг: Картман/Кайл
Рейтинг: R
Предупреждение: ООС , dark-fic, AU (герои взрослые)
От автора: На СикретСанту. по заявке  Bastet Seimoore: Картман/Кайл, дарк-фик, NH

Когда на городок Соуз Парк опускается ночь, он теряет почти все свои краски, звуки и запахи. Город становится похожим на старый чёрно-белый фильм, где убрали яркость на минимум и невозможно разглядеть чужие силуэты. А ещё он не любит приезжих. Если пройтись по улицам ночью, можно словить нож между лопаток или оказаться вдруг в каком-то сарае, привязанным к стулу, и почувствовать запах бензина и на секунду – едва ощутимый горящей соломы. Даже если выживешь, никогда не узнаешь, кто это с тобой сделал и зачем.
Картман прекрасно знает о тёмной стороне своего города – он сам эта тёмная сторона. Он Мориарти этого американского городка, эдакий огромный паук, и горожане опутаны его паутиной. Они – марионетки в его руках, они его куклы и его подельники. В свои неполные двадцать семь Картман – король преступного мира Соуз Парка, один из принцев преступного мира Америки и самый разыскиваемый преступник этого штата. Полицейские ищут его, но не нашлось ещё того Шерлока Холмса, который сможет распутать эту страшную паутину преступлений, где под каждой нитью есть другая, почти невидимая, ведущая от куклы к кукловоду. Днём Картман – преуспевающий бизнесмен, живущий в двухэтажном доме в центре города и имеющий красавицу жену и двухгодовалого сына. Ночью он – король, проводящий собрания преступной верхушки в своём офисе, и имеет он, во всех смыслах, не жену, а своего лучшего друга ещё со школы, лучшего киллера штата - рыжего еврея с поразительно зелёными глазами и колючим взглядом хладнокровного убийцы.
- Чем они-то тебе не угодили, а, жирдяй? – раздражённо спросил Кайл, салфеткой стирая со своих новых лаковых ботинок пыль. – Вроде нормальные ребята были, да и денег у них особо не водилось.
- Захотелось, - бросил Картман, явно обидевшись на «жирдяя», и закурил сигару. – Ты хорош в убийствах, но советник из тебя никакой. Эти «нормальные ребята» были копами под прикрытием и искали «гнездо» одного моего знакомого. Но не учли, что то «гнездо» лишь приманка, - Картман обиженно вздохнул. – Порой мне кажется, что они даже не догадываются, что все эти преступления связаны. Они отправили четверых парней, у которых на всех было четыре пушки и ни одного бронежилета. Идиоты.
Кайл усмехнулся. Ему всегда было забавно наблюдать, как Картман расстраивается оттого, что никто ещё высказал догадку, что преступления могут быть как-то связаны, и что ловить нужно не мальков, а акулу.
Картман закинул ноги на стол и скучающим взглядом уставился на Кайла. Тот был в рубашке и джинсах, но выглядел всё равно невероятно официально. Картман периодически задумывался о том, что если бы он не открыл в парне киллера, тот бы мог стать бизнесменом получше самого Картмана, выбраться, наконец, из этого тухлого городка, жить где-нибудь в небоскрёбе, под самой крышей, и каждую ночь иметь новую супер-модель. Кайл бы стал клёвым парнем из Нью-Йорка ,и ему было бы совершенно плевать на старых друзей и особенно на Картмана, на жирного морального урода Картмана, который всегда вставлял ему палки в колёса.
Кайл беззвучно поднялся из кресла и зашел Картману за спину. Они были одни в офисе, и потому Картман не возмутился, а только прикрыл глаза, когда твёрдые, умелые руки парня начали массировать его плечи.
- Я просто подумал, что… - начал Картман, но Кайл сильно надавил на его плечи.
- Расслабься. Я ненавижу тебя и свою работу. Мне не доставляет удовольствия смотреть, как чьи-то мозги разлетаются по асфальту. Я устаю лежать в засаде. Я так и не женился, потому что не хочу никого обманывать. Но я всё ещё здесь, с тобой. Возможно, моя судьба – однажды остановить тебя. Возможно, я просто идиот. Ты подставил меня тогда, но то было пустяком по сравнению с тем, что сейчас мои руки по локоть в крови. Я никогда не прощу тебя.
Картман не улыбался, слушая тихий, спокойный голос Кайла, хотя раньше он всегда мечтал от него избавиться, опустить, унизить, возможно, даже убить. Тот Картман никогда бы не поверил, что однажды он будет королём преступного мира и будет зависеть от этого рыжего недоразумения.
Их деловые отношения начались с того, что Картман опоил Кайла и изнасиловал, оставив на его красивой спине несколько длинных уродливых шрамов от ножа, а в воспоминаниях - свои липкие прикосновения, жгучую боль от порезов и грубого проникновения и рассказ о том, что если Кайл не присоединится нему, то убийство совершенное недавно, повесят на него. На следующее утро Картман не ждал Кайла. Потому что в воспоминаниях были свежие слёзы, неестественно яркие зелёные глаза на фоне красной кожи, и взгляд человека, который не умеет сдаваться и никогда не прощает.
Кайртман усмехнулся, вспомнив, как Кайл хлопнул дверью, буквально влетев в его офис, и заявил, что теперь он, Картман, будет оплачивать все его счета, а иначе - пошёл он в задницу.
- Ты мой Брут?
- Посмотрим, - Кайл наклонился ниже, целуя Картмана в переход от шеи к плечам и, отстранившись, обошёл кресло, чтобы усесться к нему на колени.
У них никогда не получались нежные поцелуи. Картман был слишком жаден, Кайл – нетерпелив. Кайл кусался; руки Картмана отрывали пуговицы на рубашке за тысячу долларов. Кайл шипел и выгибался; Картман оставлял засосы и синяки от пальцев на бледной коже.
Картман никогда не понимал, почему Кайл, после той ночи, продолжил спать с ним, но и спросить об этом он не решался, а сам Кайл никогда не поднимал эту тему.
Убранные назад, блестящие от лака волосы Кайла растрепались, спадая на глаза и окончательно уничтожая всю официальность его образа. Картман обожал эту сторону Кайла – горячую, похотливую и совершенно ему несвойственную. Картман также считал её отчасти своей заслугой – в ту ночь в Кайле что-то сломалось, и он перестал быть собой – тем наивным мальчишкой со взглядом побитого щенка. Кайл до боли сжимал его плечи и насаживался резко и глубоко, кусая губы и закатывая глаза.
Кончив, он прислонился мокрым лбом ко лбу Картмана. Кайл смотрел ему прямо в глаза, и отчего-то даже ему, Картману стало жутко.
- Однажды я убью тебя, - спокойно сказал Кайл. – Когда ты наскучишь мне, когда перестанешь быть выгодным мне - я убью тебя. Без тени сожаления. Я не приду плакать к тебе на могилку. И никто не придёт. Я не буду раскрывать всех карт полиции – слишком многие, в том числе и я, увязли в этой кровавой массе по уши. Но, скажем, у тебя найдут оружие. Или наркотики. Много оружия и наркотиков. А я, скажем, узнаю об этом и застрелю тебя. Из твоего же оружия, случайно, потому что ты угрожал мне. И я стану героем, а ты будешь гнить в земле. Обычный преступник, а не гениальный кукловод. И весь твой «труд» будет погребён вместе с тобой.
Кайл слез с Картмана, обтёрся остатками рубашки, которую после закинул в мусорку. Неторопливо он натянул джинсы, накинул на голый торс пиджак и, подхватив свой кейс, собирался покинуть кабинет Картмана, когда тот ответил:
- Я утащу тебя за собой, - усмехнулся он. - Ты будешь гнить вместе со мной, Кайл. Живым или мёртвым. Придя ко мне тогда, ты подписал посмертный договор.

@темы: South Park, R-Nc-17, Фанфики

---

Название: Werewolf
Автор: Мэй-чан
Фендом: Teen Wolf
Пейринг: Дерек/Стайлз
Рейтинг: Nc-17
Жанр: PWP, сонг-фик, юст
Предупреждения: Я его всегда ставлю на всякий случай. ООС, чен-слеш.
От Автора: Первая проба пера по фендому.

In a dream I was a werewolf
My soul was filled with crystal light
Lavender ribbons of rain sang
Ridding my heart of mortal fright
©

Каждый раз Стайлз просыпался в холодном поту, сжимая простыни, выгнувшись и открыв рот в беззвучном крике. За окном светила бледнокожая луна, ночной прохладный ветер трепал листья деревьев, мокрые простыни прилипали к телу, а Стайлз по-прежнему был человеком. И, несмотря на то, что обычные люди считали такие сны кошмарами, он был иного мнения.
Каждый раз, когда он просыпался, во сне он открывал волчью пасть, чтобы завыть на белый кругляш луны. Он прекрасно чувствовал себя в волчьей шкуре – было свободно и радостно. В его владениях был целый лес – необъятный, густой, кажущийся чёрным, с кучей запахов, щекотящих чувствительный нос, с морем звуков, доносящихся до чуткого уха. Это был его мир, его свобода.
Проснувшись, он чувствовал себя разочарованным. В одно мгновение его лишали свободы, леса и ощущения силы, бьющего через край. Он просыпался на мокрой и холодной от пота простыне, долго-долго смотрел в потолок, пока снова не засыпал – крепко и без сновидений.
Он ничего не рассказывал Скотту. Ещё не хватало, чтобы тот подумал, будто он завидует. Лекций о том, как плохо быть оборотнем, Стайлз бы не выдержал. Поэтому он глядел на звереющего Скотта со смесью страха и восторга, а, оказавшись припечатанным к стене сильной рукой, дрожал от возбуждения, предвкушения. Вдруг рана, нанёсённая когтями Скотта, обратит его?
Несмотря на демонстративную неприязнь к Дереку, Стайлз подозревал, что и его друг, и сам Дерек уже поняли истинные чувства парня ко взрослому бете.
Стайлз считал Дерека воплощением подростковой мечты, как девчонок, так и парней. Для парней, естественно, пример для подражания, для девчонок – объект желания. Сам Стайлз застрял где-то между. Не то чтобы у него были о нём мокрые мысли, но иногда ловя его тяжёлый взгляд на себе, Стайлз как-то судорожно выдыхал, сжимал первый попавшийся под руку предмет и думал о чём-нибудь несексуальном. Скажем, о расчленённом трупе, который они нашли.
Впрочем, если Дерек задерживал на нём взгляд дольше, чем на пять секунд, расчленёнка уже не казалась такой уж несексуальной. Девушка всё-таки была одной из Хейлов, а у них там, видимо, все красивые. Стайлз сжимал зубы и отсчитывал про себя «10, 9, 8…». Где-то на пятой секунде тяжёлый взгляд оборотня перемещался на Скотта и как-то менялся. Стайлз даже думал, что возможно это Дерек так высказывает своё презрение к его тайным и грязным мыслишкам.
Стайлз смеялся, говорил сам себе, что он прямо как Бетмен. Днём он обычный школьник, а ночью… он спит и видит себя оборотнем. Абсолютно бесполезная способность.
В одну из таких ночей он снова проснулся, выгнувшись дугой, и вдруг обнаружил, что он не один, что грудью он касается чьей-то рубашки. Обычно, спросонья, такие гости вызывают как минимум ужас, панику и неконтролируемые выкрики, но Стайлз просто упал обратно на кровать и слезящимися после странного сна глазами уставился в знакомое лицо. Тяжёлая челюсть, широкий подбородок, горящие в лунном свете глаза.
Дерек склонялся над ним, уперевшись руками по обе стороны от его плечей, а коленями – между его разведённых ног. Он смотрел на него таким же тяжёлым взглядом, как и обычно, но Стайлзу отчего-то вдруг стало невыносимо жарко, и загорелись щёки и уши. Дерек не шевелился, Стайлз же просто боялся пошевелиться, но подлые конечности начали ныть, требуя сменить позу, и Стайлз дёрнулся, пытаясь лечь удобнее, а Дерек вдруг негромко рыкнул и наклонился ближе.
Стайлз, при изучении оборотней, старательно обходил тему размножения, которая не касалась укусов, и потому не знал, есть ли у оборотней, как у других животных, так называемый, «гон». Но сейчас, наблюдая, как Дерек склонился к его лицу, как обнюхал его шею, коснулся её кончиком языка, вдруг подумал, что, наверное, есть. Иначе, что бы Дерек делал в его постели?
Стайлз хотел что-нибудь сказать, чтобы из атмосферы исчезла эта пугающе опасная тишина, но здраво рассудил, что Дерек и обычно-то реагирует не совсем адекватно, а сейчас его зубы в опасной близости от беззащитной шеи Стайлза.
Правда, когда Дерек провёл языком по всей длине шеи, по кадыку и до подбородка, заставляя откинуть голову назад чуть сильнее и задержать дыхание, в памяти Стайлза почему-то всплыла строчка из песни, которую он недавно прослушал. Тяжёлой, сжимающей сердце песни, строчки которой постоянно вертелись в голове. И сейчас одна из них вдруг всплыла не какими-то неясными образами, а вполне отчётливо.
- Loose grip on gravity falls sky blinding crumbling walls, - неожиданно хрипло, словно всю ночь кричал, прошептал он, а в ответ получил болезненный поцелуй-укус в губы.
Потом короткие, но оттого не менее острые ногти (когти?) прошлись по голому животу, оставляя мгновенно краснеющие следы, и Стайлз решил, что больше не произнесёт ни слова.
Дерек одним движением стянул с себя рубашку и вновь вернулся к шее и кровоточащим губам Стайлза. Стайлз сладко и терпко пах растущим возбуждением и чем больше он возбуждался, тем сильнее возбуждался сам Дерек, почти теряя контроль над собой, плавясь в этом горячем чувстве. Он целовал его опухшие губы, с приторно-сладким вкусом и привкусом металла. Он гладил его живот, чувствуя, как напряжены его мышцы. Дерек старался не смотреть ему в глаза – там было такое количество разнообразных чувств и эмоций, что Дерек боялся, что у него сорвёт крышу от подобного коктейля.
Дерек быстро расправился с ремнём и джинсами, наблюдая краем глаза, как Стайлз испуганно сжимал в кулаках простынь и смотрел с таким отчаянным выражением лица, словно он был священником, а Дерек был самим Дьяволом. И от этого Дереку даже захотелось сказать что-нибудь успокаивающее, пообещать, что будет не больно или что там ещё говорят… но из горла снова вырвался клокочущий рык и Дерек понял, что управляет своим телом лишь отчасти.
Когда Дерек стянул со Стайлза трусы, тот вдруг дёрнулся в сторону, свешиваясь с кровати и, поискав что-то рукой, вытащил оттуда полупустой тюбик крема для рук. Он было всунул его в руки Дерека, но, заметив, заметно подросшие когти на его руках, передумал и, быстро открутив крышечку, выдавил крем на пальцы. Не то чтобы он впервые делал это, но под горячим и тяжёлым взглядом оборотня, руки дрожали, пальцы соскальзывали, ноги скользили по простыне. А Дерек наблюдал, не отрывая взгляда от его пальцев, облизывая губы, а дыхание его вдруг так участилось, словно он пробежал стометровку, поставив рекорд скорости. А стоило Стайлзу убрать пальцы, как их место тут же занял налитый кровью член Дерека. Дерек боролся с желанием засадить его сразу, одним движением и потому двигался медленно, но рвано, резкими толчками вгоняя член в замершее под ним тело. И первые движения получились тоже короткими, дёрганными, но Стайлзу, кажется, было всё равно, как Дерек будет трахать его, главное, чтобы тот не останавливался.
Стайлз сминал в руках простыни, упирался пятками в бёдра Дерека и кусал губы, закидывая голову и то часто дыша, то задерживая дыхание. Дерек смотрел на него через туман, застилающий глаза, как обычно бывает, когда он начинает обращаться, сжимал зубы и пальцы, оставляя на боках Стайлза красные следы с тонкими точками от когтей.
Возможно, сказалось долгое отсутствие нормального секса, возможно, то, что Дерек давно положил глаз на Стайлза, а этой ночью у него просто кончилась выдержка, но кончил он быстро, как подросток, только выбравшийся во взрослую жизнь. Впрочем, Стайлзу и этого хватило, чтобы и самому получить разрядку, потому что, кончая, Дерек полностью потерял контроль над телом, вбиваясь в парня и до крови прокусывая его плечо.
Позже они молчали, сидя друг напротив друга: Стайлз – на кровати, Дерек – на стуле. Стайлз потирал ноющие ранки и избегал взгляда Дерека, Дерек, сложив руки на груди, угрюмо смотрел на след от своих зубов на белой шее парня.
- Интересно, а я обращусь? – неуверенно хихикнул Стайлз, поняв, куда смотрит Дерек, и на автомате прикрыл укус рукой.
- Если не умрёшь, - буркнул альфа и, прикрыв глаза, вздохнул. – Я не должен был этого делать.
- Кусаться? – усмехнулся Стайлз и, снова осмелев, продолжил, улыбаясь и продолжая не смотреть на Дерека. – Вы, оборотни, вообще неадекватные, когда до полнолуния почти не остаётся времени, вас в постель пускать нельзя. Вас вообще в квартиру пускать нельзя. Вон, смотри, на стуле след от когтей Скотта. И ведь даже не извинился. И ты тоже хорош…
- Это же был твой первый раз? – вдруг спросил Дерек.
Стайлз открыл было рот, чтобы возмутиться, что как он вообще такое подумать мог, но как-то сдулся под тяжёлым взглядом и кивнул. Дерек ещё раз вздохнул.
- Прости.
Стайлз удивлённо поднял брови, а потом возмущённо запустил в альфу подушкой.
- Совсем охренел что ли? Завалился в комнату несовершеннолетнего, тра…- Стайлз запнулся и, покраснев, отвёл глаза,- ну, ты понял, а теперь извиняется!
- Я за укус извинился, - буркнул Дерек и отправил подушку обратно.
- Оу.
И снова замолчали. Спустя одну, но невероятно длинную минуту, Дерек поднялся со стула.
- Я хочу спать.
- Ну, иди спи, - пожал плечами Стайлз и, снова смутившись, кивнул на кровать. – Если ты не против.
Дерек качнулся с пятки на носок и шагнул к кровати. Забравшись на кровать, он ухватил за собой и сидящего Стайлза, уронив его на подушку и прижав к груди. Сердце Стайлза быстро и громко застучало, отдаваясь эхом в голове альфы, но постепенно, и сердцебиение, и дыхание парня выровнялось и, слушая их, Дерек и сам не заметил, как провалился в глубокий сон. Без кошмаров, без сновидений.

@темы: R-Nc-17, Teen Wolf, Фанфики

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Разминаю пальцы после временной импотенции.
Два коротыша с пейрингом Лейстред/Майкрофт или Майкрофт/Лейстред, рейтинг почти G, так что непринципиально

Я больше не буду следить за твоим братом

«Я больше не буду следить за твоим братом. Понял? Не буду! Надоело! Ты выдернул меня прямо посреди отпуска! С тёплых берегов в какие-то болота! Хочешь следить за братом, делай это самостоятельно. Резиновые сапоги, зонтик и спрей от комаров тебе в помощь» ГЛ
«20:00, адрес знаешь» МХ
« Ты самый отвратительный человек, которого я когда-либо встречал. Твой брат просто ангел по сравнению с тобой» ГЛ.
«Угу. Ответ?» МХ.
«Как будто у меня есть выбор» ГЛ

***

- Почему ты запрещаешь мне повысить тебя?

- Почему ты запрещаешь мне повысить тебя? – спрашивает Майкрофт, И Лейстред, почти уверен, что вот этот взгляд и чуть прикушенная губа означают обиду.
- Потому что это несправедливо, - отвечает Грегори и отпивает из кружки кофе. – Потому что я ещё не дослужился до повышения. Продвижение по карьерной лестнице, для простых смертных, кем ты, видимо, не являешься, путь сложный и длительный. Через упорный труд…
- И деньги, - морщась, перебивает Майкрофт.
- Что?
- Деньги, - терпеливо повторяет он. – Когда у тебя есть деньги, для тебя открыты все пути.
- Это неправильно. Я не буду говорить о других, но сам я так поступать не буду, - Грег упрямо поджимает губы и складывает руки на груди.
Майкрофт пожимает плечами, внимательно вглядывается в лицо Лейстреда и губы его на мгновение растягиваются в улыбке. Грегори был упрямым ослом в вопросах нарушения закона и справедливости, но, если рассуждать, то не будь он таковым, Майкрофт бы вряд ли заинтересовался им.
Майкрофт больше не заговаривает на эту тему, но почти через год Лейстрада повышают, освобождая от ловли преступников, от почти всей бумажной работы и предоставляя ему кучу свободного времени. Которое тут же, целиком и полностью, занимает Майкрофт.

* Первое написано под впечатлением от прочтения творчества одного автора, где Майкрофт какой-то уж очень... эмоциональный. Не Холмс, какой-то. У АКД Майкрофт вообще состоял в клубе анонимных социопатов, где запрещалось разговаривать.
И да. Подобная манера ответов некоторых людей очень бесит. Я гарантирую это : D мама меня порой задушить готова за такие сообщения хдд

@темы: Sherlock Holmes, Фанфики

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Со строчников, ага. Айзен/Хирако, Nc-17, пвп.

Шёлковые ленты плотно обхватывают запястья, но, в отличие от грубых верёвок, не оставляют следов даже на нежной коже.

Шёлковые ленты плотно обхватывают запястья, но, в отличие от грубых верёвок, не оставляют следов даже на нежной коже. К тому же, шёлк весьма прочная ткань и вырваться из обманчиво мягких пут практически невозможно.
Хлопковые простыни, в отличие от пошлых шёлковых, не прилипают к телу и не скользят, а открытое окно, хоть и может послужить компроматом на обоих, намного лучше духоты и разнообразных запахов, обычно сопутствующих сексу. К тому же, открытое окно намного удобнее кляпа (никто не хочет быть застуканным в таком… неудобном положении).
Прежде чем связать, свою «жертву» нужно раздеть. Лучше лишиться подобной прелюдии, чем потом путаться в ненужной ткани.
Поить свою «жертву» не обязательно – только если не уверен в своих силах. Сопротивляющаяся «жертва», а особенно - молча сопротивляющаяся «жертва», намного сексуальнее ничего не соображающей и вялой.
Ну и главное. «Иметь» капитана, такого беззащитного, беспомощного и абсолютно доступного, намного интереснее, чем устраивать ему мелкие подлости, бегая по поручениям.

Хирако только дышит часто и смотрит злобно, но молчит и уже даже не пытается лягнуть Айзена. Тот смотрит на него потемневшими глазами, а на губах его какая-то непонятная не то улыбка, не то усмешка. Он не торопится что-либо делать, даже не касается, просто наблюдает, пожирает обнажённое тело взглядом, и Хирако чувствует, как от этого взгляда по коже бегут мурашки.
Хирако не произнёс ни слова с тех пор, как Айзен открыл окно, словно даже если он будет говорить тихо, кто-то улице услышит, пойдёт на голос и… Хирако предпочитает не думать об этом. Слухи – беспощадные слуги самого дьявола, они не щадят никого, разлетаясь в мгновения ока, приукрашивая, каждый раз добавляя новые подробности…
Хирако прикрывает глаза, словно это поможет отвлечься от этих мыслей. Закрыв глаза, он вдруг удивлённо осознаёт, что, несмотря на то, что лежит в такой позе уже некоторое время, ничего не затекло.
Когда он открывает глаза, Айзен уже стягивает с себя косоде.
Холодные пальцы Айзена проходятся по разгорячённой стыдом коже, и от каждого прикосновения, как рябь на воде, кругами расходятся мурашки и непонятное ещё чувство, близкое к сексуальному удовольствию, словно всё его тело превратилось в одну сплошную эрогенную зону.
Хирако вспыхивает как спичка, понимая, что собственное тело предало его и что пах горит не меньше, чем уши, но совершенно по-особенному.
Когда Айзен касается губами обнажённого, беззащитного живота Хирако, тот вздрагивает всем телом и вздох получается хриплым, близким к стону. Айзен удовлетворёно хмыкает и оглаживает большими руками бёдра капитана.
Айзен целует его в губы только тогда, когда начинает растягивать его, подготавливая для себя. В свежий весенний воздух, льющийся с улицы, вливается слабый цветочный аромат смазки. Хирако жадно хватает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, и уже почти не соображает, закидывая ноги на бёдра Айзена, притягивая ближе к себе.
Айзен входит в него медленно, тягуче, и Хирако вжимается затылком в подушку, в безмолвном стоне открывая рот, открывая уязвимую шею, подставляя её под поцелуи.
Айзен пытает его, пытает его медленной, почти невыносимой лаской, не кусаясь, не оставляя засосов, целуя скулы, целуя ключицы, двигаясь в нём медленно, почти полностью выходя и заполняя его снова полностью.
Айзен не даёт ему кончить и только потому кончает первым. Он развязывает шелковые ленты и отстраняется, лишь взглядом, горячим и чуть насмешливым, говоря капитану, чего он от него ждёт. Хирако, ещё не пришедший в себя, сжимает свой член, двигает рукой – вверх-вниз - но только когда Айзен склоняется над ним и снова целует в живот, он кончает.
Пока он приходит в себя, Айзен одевается. Он берёт со стола папки и уходит, не говоря не слова, но Хирако знает, что это повторится.
И он даже почти не против.

@темы: R-Nc-17, Фанфики, Bleach

---

Название: ***
Фендом: +100500 и This is Хорошо
Автор: Мэй-чан
Пейринг: Стас/Макс
Рейтинг: PG-13
Жанр: слеш, юмор.
Предупреждения: Стебота такая стебота.
От автора: написано на заявку I-17. Стас/Макс. Вместе разбирать письма фанаток Стаса вконтакте. "Ещё немного, и я правда скажу, что мою девушку зовут Максим"

«Стасик! Твой новый обзор просто мимимимими!))) Ты такая лапушка! Когда ты снова будешь в Москве? Может мы могли бы встретиться?)))
Фото сисек прилагается :3 http:// »
Стас нервно хихикнул, тыкая на ссылку, а Макс, сидевший рядом, недовольно заёрзал.
- Не нервничай, Макс, твои сиськи всё равно вне конкуренции.
- Тебе кто-нибудь говорил, какой ты му..
- Ежедневно, с тех пор, как я к тебе приехал, да. А впрочем, мы отвлеклись.
«Стас, ты супер! Я пересмотрела все твои обзоры уже раз на десять! Знаешь, ну, будешь в Питере, звони +7….»
- Мне кажется, что если бы я записывал все номера, что мне дают, мой телефон бы просто охренел и перестал со мной разговаривать.
- А он с тобой разговаривает?
- Блин, Макс, ну ты же понял о чём я!
- Твои наклонности меня пугают – то с котами беседы ведёшь, то вот, оказывается, с телефонами разговариваешь.
- Мне не хватает живого общения. Из-за тебя, между прочим. Мог бы уже со всеми видеоблогерами познакомиться, но нет, сижу в твоей квартирке днями и ночами. Скоро начну с холодильником разговаривать – и тот, между прочим, и то теплее ко мне относится, чем ты.
Макс недовольно фыркнул и, одним махом стащив со стола все грязные кружки и тарелки, ушёл на кухню, пытаясь отвлечься от мерзкого, назойливого чувства ревности.
- И чайку мне принеси, - хихикнул Стас, тыкая на сто первое непрочитанное сообщение.

Когда Макс вернулся из кухни, непрочитанных осталось не больше двадцати.
- И как же ты успел?
- Не читал, а просто проглядывал – есть ли какие ссылки. Пару раз, правда, этот метод дал сбой и я попался на удочку спаммеров, но не переживай, твой комп всё так же девственно чист и ничем, кроме плохого порно, что на нём хранится, не заражён.
- С чего ты взял, что порно плохое? – возмутился Макс, а Стас прыснул в кулак.
- Ни с чего, но теперь я знаю, что оно точно есть. Осталось только узнать, где ты его прячешь. Хотя, я и об этом догадываюсь – как-то уж очень подозрительно выглядит папка «Работа», весящая двадцать шесть гигов.
- Там мои обзоры…
- Не-ет, твои обзоры в папке «Обзоры».
- Ну, если ты заглянул в эту папку, то почему не заглянул в ту? – смущённо прокашлялся Макс.
- Испугался. Кто тебя знает, может ты любитель толстых бородатых тёток.
- Нет, Стас, толстые и бородатые – это по твоей части.
- Ну да, по твоей - не толстые и не тётки, - Стас хихикнул, пригладив маленькую светлую бородку. – Подозреваю, что там вообще какое-нибудь жёсткое гей-порно.
- Ты почти угадал. Один гей там точно есть, - прыснул Макс.
- О, боже, неужели там всё-таки твои обзоры?
- Не-а, там обзоры другого гея. Белобрысого такого.

Спустя ещё пятнадцать минут оказалось, что как бы Стас не торопился разобрать письма – они не кончались. Контакт, словно издеваясь, выкидывал на экран окошки с уведомлением о новых сообщениях. Девушки на аватарках сменяли друг друга, но сообщения были написаны словно под копирку.
- И как им не надоедает? – спросил Макс, развалившись на диване, за спиной у Стаса.
- Ну, их-то много, это я один. А тебе будто не пишут?
- Не-а, меня в контакте нет.
- Ну, а на почту?
- Удаляю, не читая. Сиськи мне шлют редко, знаешь ли.
- Могу поделиться, - серьёзно сказал Стас, раскрывая на весь экран очередное фото. – Знаешь, сиськи – это конечно хорошо, но… ещё немного, и я правда скажу, что мою девушку зовут Максим.
- О, я бы посмотрел на это. Особенно на комментарии всякой школоты, которая спорит, кто из нас круче.
- Они будут спросить, кто из нас сверху.
- Зато между нами не было бы споров на эту тему.
- Угу, «Максим, сегодня одна тысяча и сто комментаторов, против шестисот, сказали, что вы снизу. Извольте раздвинуть ноги»
Макс зашвырнул в Стаса подушкой и тот, заржав, закрыл контакт и отправился на диван – мстить.

@темы: Фангёрлинг, Фанфики

---

А чойта я подумал и решил, что хочу гета, а идей практически нет.
Так что может покидаетесь в меня пейрингами и ключами к ним, а я вам в ответ буду кидаться однострочниками-драбблами? :3
Фендом лучше Блич (но учитывайте, что аниму я не смотрела, а персонажей появлявшихся один-два раза не запоминаю х)) а ещё по нему можно юри х)
Но, в общем-то можете предложить какой-то другой фендом (извесный мне, естественно) и я скажу смогу ли написать по нему х)
Ах, да. Ещё можно ориджиналы, да. Если вдруг кому-то интересно. Ориджиналы можно даже не гет хдд

Исида/Орихиме, целовать руки для Kassielle

исида/орихиме, целовать руки, для Каси

Орихиме смеётся, перебирает тонкими пальцами рыжие волосы, и Исида вдруг отвлекается от своего несомненного важного дела, следит за этим движением краем глаз. Тонкие и маленькие пальчики Орихиме сознаны для поцелуев и красивых колец. Не для войны.
После школы Исида провожает Инуэ до дома и на прощание вдруг берёт девушку за руку и касается губами костяшек. На секунду ему кажется, будто его сухие губы могут поцарапать нежную кожу, но непонятное, очень тёплое чувство вдруг затапливает его с головой и это становится совершенно неважно. Орихиме краснеет, но не отдёргивает руки, только кусает губы. Исида выпрямляется, отпуская мягкую руку, и девушка маленькой птичкой вдруг подаётся вперёд, вцепляясь в короткий рукав его рубашки и целуя сухие губы.
Руки созданные для поцелуев. И губы тоже созданы для этого. Вся она была создана для поцелуев и любви. Не для войны. Принцесса.
Исида думает, что может быть «рыцарем» только для того, чтобы целовать эти мягкие пальцы созданные для любви.

1896, кофе с ликером и воздушные пироженые для .aspire

1896, кофе с ликером и воздушные пироженые для [L].aspire[/L]

Маленькая, хрупкая Хром рядом с Хибари смотрелась ещё меньше. Словно бы, она настолько боялась его, что пыталась вся сжаться, чтобы стать совсем незаметной. Хотя на самом деле это Хибари старался казаться больше, чтобы никто не подумал о том, что к странной парочке можно приблизиться ближе, чем на допустимое расстояние – два метра.
В кафе они сидели за маленьким столиком в глубине зала, где никто не видел их, но они видели всех. Ажурные стол и стулья идеально подходили Хром, но Хибари смотрелся рядом с ними странно, немного дико. «Воздушные замки» совершенно не были в стиле Хибари, но он любил эту воздушность в Хром и пирожных, что она обычно заказывала здесь.
Он заказывал чёрный кофе с ликёром, она – воздушные, почти приторно сладкие пирожные. Контраст между ними был заметен невооружённым глазом, но Хибари и Хром было плевать на чужие взгляды.
Она любила вдыхать терпкий аромат кофе и чувствовать, как его жар и алкоголь в нём греет горло и грудь. Он любил чувствовать, как пирожные таят на языке, оставляя после себя только сладость.
Она любила рассказывать что-нибудь Хибари и знать, что он слушает её. Он любил слушать её голос и знать, что только ему она доверяет эти рассказы.
Она любила прижиматься к сильному плечу и знать, что здесь и только здесь она в безопасности. Он любил обнимать её за хрупкие плечи и прижимать к себе.
Она любила его. Он любил её.
И кофе с ликёром и воздушными пирожными отлично сочетались и дополняли друг друга.

Хайне/Нилл, Вертушка из бумаги для Lawrence Burton

Хайне/Нилл, Вертушка из бумаги для Lawrence Burton

Ветер в сером городе завывает в подворотнях, как дикий пёс, забирается под одежду, лижет холодным языком. Беспризорный ветер гуляет между однообразных домов, заглядывает в разбитые окна. Ветер – бродяга.
Хайне протягивает девочке вертушку. Их не найти на этом уровне, потому вертушка сделана из желтоватой бумаги и надета на тонкую ветку. Нилл не сразу берёт это чудо в руки, но взяв, прижимает к груди. Большая голова вертушки похожа на цветочную головку с острыми лепестками. Хайне накрывает маленькую ручку, сжимающую палочку, своей ладонью и тянет на себя, прислушивается и чуть разворачивает игрушку.
Ветер завывает в подворотнях, несётся мимо пустых окон, забирается под одежду и попадает в ловушку, ударяясь в тонкие, желтоватые стенки.
Цветочная головка начинает крутиться, и Нилл радостно подпрыгивает на месте, смеётся.
Хайне не отпускает её руку, боясь, что сильный ветер может вырвать игрушку из её маленьких, слабых пальчиков. Впрочем, возможно и не поэтому.

гриммджо/орихиме, горячее сердце для Kassielle

гриммджо/орихиме, горячее сердце для Каси

- Ты только послушай, как бьётся! – смеётся Орихиме и своими маленькими ручками ухватывает руку Гриммджоу, прислоняет к своей груди, напротив сердца.
Гриммджоу почти краснеет, настолько интимным ему кажется этот жест. Под его холодной ладонью пульсирует, быстро бьётся сердце, и даже сквозь одежду, сквозь кожу, чувствуется его тепло. Ладонь Гриммджоу мгновенно согревается.
- Оно такое горячее, - говорит он, и Орихиме, зардев, смеётся.
Орихиме прижимается к плечу Гриммджоу, удерживая его руку в своих тёплых ладошках, и тот думает, что, наверное, у неё в груди солнце. Солнце, которое бьётся для него.

что-то совсем странное >> и совсем однострочник.

Грим/Химе, вылазка на грунт за вискасом для Маза Фака

Грим/Химе, вылазка на грунт за вискасом для Маза Фака
- Тихо только, не хватало ещё, чтобы меня за ЭТИМ застукали. Да ещё и с тобой, - недовольно проворчал Гриммджоу, таща Инуэ куда-то по белым пескам.
- А зачем мы так далеко идём?
- Чтобы никто не видел, сказал же! Ну, кажется, достаточно, - Гриммджоу остановился, оглянулся на девушку и открыл гарганту. – Надеюсь, этот, как его, «Вискас» того стоит.

запись создана: 25.07.2011 в 19:20

@темы: Однострочники, KHReborn, Dogs, ПеЧеньки!!, Bleach

---

Всё с cerebral-kink

Т2-31 Ориджинал. Гениальный скрипач-наркоман. Играть конкурс под кайфом, получить гран-при.

Его иногда спрашивали, как у него получается писать такую музыку.

Его иногда спрашивали, как у него получается писать такую музыку. Такую живую, осязаемую, чувственную. Некоторые даже говорили, будто видят ту музыку, которую он играет на своём чудо-иструменте, словно бы из-под его смычка вылетают образы и картинки, а не звуки.
Музыкант, скромный юноша в истоптанных ботинках и протёртых тёмных джинсах, смущённо молчал, глядя в пол, пряча серые, глубокие глаза под пушистыми ресницами. Он смущённо сжимал смычок в своих длинных музыкальных пальцах и не мог признаться, что и сам эту музыку видит. В самом деле видит.
Когда его пригласили на конкурс молодых талантов, где победителя отправляли заграницу, он на несколько дней пропал из поля зрения родных и знакомых. Те, впрочем, не волновались, логично рассуждая, что юноша – музыкальный гений – усиленно готовился к конкурсу. И лишь избранные знали истинную причину ухода музыканта в себя.
Когда он вошёл в зал, там уже собралось огромное количество людей, словно весь город собрался посмотреть на них. Люди крепко держались за свои места, люди приносили стулья откуда-то, стояли в проходе. Словно в маленький, серый городок на окраине России приехали не гости из Европы, желающие забрать самого талантливого музыканта с собой, а сам президент. Люди, далёкие от искусства и музыки в частности, тоже пришли послушать и посмотреть.
Юноша вздохнул и прошёл за кулисы.
Среди десятка юношей и девушек, разминающих пальцы и настраивающих инструменты, он тоже чувствовал себя неуютно. Это не было его местом. Он не мог чувствовать себя хорошо в небольшом помещении, душном, пропахшем насквозь разнообразными духами и прочими резкими запахами. Он был создан для другого.
Найдя тёмный уголок, он забился туда, достал из кармана маленький коробок, раскрыл его и осторожно вдохнул белую пыль.
Объявили его имя и фамилию, представили как главный талант этого городка, вызвали на сцену.
Лёгкой походкой он выпорхнул на сцену, аккуратно придерживая свою любовницу, свою скрипку.
Зал замолчал, все заворожённо смотрели на него, ожидая, когда он начнёт играть свою чудесную музыку.
Он прислонил смычок к изогнутому телу скрипки, и музыка искрами полилась, рождаемая их союзом.
Это было его местом. Это было его стихией. Здесь, на сцене он ощущал себя тем, кем и должен быть. Он только мельком замечал жадные, восторженные взгляды, направленные на него, пожирающие его, ловящие каждый звук, что издавала его скрипка.
Его спрашивали, как он пишет такую музыку. Он не мог ответить, что видел её. Видел её изгибы, знал, куда направить новую волну, чтобы образ получился нужным, правильным, вызывающим щемящее чувство в груди или дикую радость. Словно демон, он играл на человеческих душах. Он видел в руках своих прекрасную богиню музыки, которая пела для него образами, картинами. Он видел волны, бушующую стихию и тишину, наступившую после. Он видел мальчика-музыканта со скрипкой, стоящего на скале, и видел девочку, что была влюблена в море. И все эти образы, все эти чувства, всё это пела его богиня. Он касался её обнажённого тела пером, словно писал на ней историю, словно был писателем и слова эти превращались в песню, а потом и в звуки, что доносились до слушателей.
Так он делал свою музыку.
Зал бушевал. Кричал, шумел, хлопал в ладоши. Хлопали и иностранные судьи, они тоже встали и смотрели на него завороженно. Ни у кого не возникало сомнений, кто победит.
Но после, когда в руках его была грамота, а в мыслях он был в прекрасной и жаркой Италии, к нему пришло осознание своей никчёмности. Ведь не он играл эту великолепную музыку. Другой, тот, что скрывался где-то глубоко в его голове, делал это. Это было нечестно по отношению к нему и к другим молодым талантам, чью мечту он сегодня разбил.
В чехле его глухо звякнула скрипка. Потом порошок легко прокатился по венам, и снова его богиня. Его Венера. Обнажённая, зовущая за собой, снова она пела о мальчишке-скрипаче и девочке, влюблённой в море, душа чувство вины в своём сладком голосе.

Т2-02 Ориджинал. Ребенок 11-12 лет с отличным слухом с некоторых пор слышит незнакомые звуки в доме. Кто/что их издает - на усмотрение автора. Кинк: страх и любопытство.

Вот уже год прошло с его десятого дня рождения. Вот уже год он ночами с головой укрывается одеялом и беззвучно молится. Вот уже год он слышит их.

Вот уже год прошло с его десятого дня рождения. Вот уже год он ночами с головой укрывается одеялом и беззвучно молится. Вот уже год он слышит их.
Сначала он слышал только шипение. Оно было ещё неясным, неразборчивым, словно шипел испорченный радиоприёмник. Звуки были негромкие, иногда совсем затихающие, иногда переходящие на визг, писк, словно ногтями по стеклу. Мальчик прислушивался к ним, дрожа всем телом, и постепенно определил примерное место, откуда они доносятся. Несмотря на то, что комната его была на втором этаже, а гостиная, в которой каждый вечер сидели его родители, на первом, они не слышали ничего необычного, хотя сам мальчик вечером не мог находиться на первом этаже – голову буквально разрывало от этого ужасного шума. Родители водили его к врачу, ну, а тот, проверив слух мальчика, направил к психиатру. Мальчик пролежал в больнице месяц и ни в одну из ночей он не слышал эти звуки, но стоило ему вернуться домой, как шум усилился, стал более отчётливым.
Он смог различить и другие звуки среди шипения и писка. Это были голоса. Один - низкий, хриплый, почти рычащий. Второй – тонкий, очень высокий, казалось, переходящий в ультразвук. Они разговаривали между собой. Первый, кажется, злился. Второй - плакал. Мальчик не понимал, о чём они говорят из-за шума, но почему-то ему было очень жалко обладателя второго голоса. Однажды, слушая их, мальчик расплакался от жалости и быстро, без сновидений уснул.
Мальчик пару раз спускался в подвал. Днём, правда. Он обшарил его, кажется, весь, но ничего кроме пыльных коробок, оставшихся от прежних владельцев, не нашёл.
Спустя пару месяцев он начал слышать обрывки диалогов и вместо шума стал слышать звуки ударов. Мальчик больше не рассказывал об этом родителям, но начал вести в дневник, в который записывал эти диалоги. Они почти всегда разные, но иногда зацикливались, а иногда повторялись, но в другом порядке. Обычно они больше походили на монологи, когда первый голос обвинял, обзывал, бил, а второй только плакал.
В свой одиннадцатый день рождения мальчик услышал тихое: «Поздравляю». Это был тот второй голос. И голоса не ругались в эту ночь.
После он не слышал их ещё с неделю, а когда снова услышал, диалоги сменились, и второй голос перестал плакать и начал отвечать первому. Потом послышался звук удара, что-то упало, и вслед за ним послышался шум падающих коробок. Мальчик вскочил с постели и побежал в подвал, а по пути встретил встревоженных родителей, которые тоже услышали какой-то шум.
Когда они подошли к двери, ведущей в подвал, у мальчика задрожали колени. Ночью он сюда ещё не приходил, да и поведение обладателей голос было слишком необычным. Отец мальчика, держа наизготовку биту, открыл дверь и, включив свет, начал спускаться. Мальчик не мог ждать его возвращения и потому, проскользнув мимо мамы, он пулей слетел с лестницы, словно если бы он замедлился, ноги его не выдержали.
В подвале был странный запах. К обычной сырости и пыли добавилось что-то ещё, какой-то резкий, режущий обоняние запах, который исходил от свалившихся коробок. Когда отец поднял одну из них, он в ужасе откинул её в стену, отскочив назад и чуть не сбив с ног сына. Дно коробки было в крови и было видно, что все коробки лежат в луже тёмной, густой жидкости. Мальчик закрыл глаза и закричал.
Родители не сразу смогли его успокоить, но через пару часов, лёжа в своей кровати, он прислушивался к шорохам. Но не было ни шипения, ни писка, ни голосов. Ничего не было. Тишина и покой снова вернулись в этот дом, но мальчика это уже не устраивало. Он переживал за обладателя тонкого голоса. Мальчик боялся, что это его кровь была на тех коробках.
Он не слышал о них ещё десять лет. Он никогда не забывал, просто никто ничего не знал, никто ничего не слышал. Но в один из воскресных вечеров, к нему в дом пришла женщина. Её морщинистое лицо было серым, словно она была тяжело больна. Она сказала, что она бывшая владелица этого дома и потому парень впустил её. Они пили чай на кухне, когда она, оглядываясь, спросила:
- Знаете, это может показаться странным, но… кто-нибудь живший или живущий здесь слышал что-нибудь… необычное?
Парень поперхнулся, а когда откашлялся, сказал, что он слышал голоса, и женщина помрачнела. Она рассказала, что жила здесь когда-то со вторым мужем и дочкой от первого брака. Однажды она уехала на работу, а, вернувшись домой, застала дочь и мужа мёртвыми. Девочка лежала под коробками, у неё была разбита голова, и было очень сильное кровотечение, отчего она и умерла. Муж повесился там же. В подвале. Женщина ушла, и больше парень никогда не видел её.
Потом парень завёл семью и, когда его сыну должно было исполниться одиннадцать, рассказал, как его однажды поздравил призрак, на что мальчик шёпотом ответил:
- Она каждую ночь плачет, папа.

Т2-07 Ориджинал. Паладин, потерявший веру в Бога, когда на его глазах убили всех друзей. Сатана обещает оживить их, если паладин перейдёт на его сторону. Тот соглашается, но его обманывают, возвращая друзей в виде зомби. Самоубийство как расплата за грехи.

Свежий ночной воздух не приносит облегчения

Свежий ночной воздух не приносит облегчения. Сердце горит, стучит безумно, рвёт тонкие трубки, каналы, связывающие его с телом. Внутри всё горит, а кожа, в том месте, где ещё утром покоился крестик, холодная, как камень. Кожа уже застыла, а сердце ещё сопротивляется, бьётся безумно, пытается жить.
Бессмысленно.
Маттео закрывает глаза. Подушечки больших пальцев мнут, массируют виски, но головная боль не проходит. В голове что-то шумит, кричит, шипит.
Рушатся здания, кричат люди - его близкие, его друзья - и шипит пламя.
Маттео сжимает кулаки. Двадцать пять лет он посвятил Богу. В пять лет он впервые познакомился с ним, а в шесть уже стирал колени, часами молясь за спасение душ – своей и своих родных. В шестнадцать он уже вёл армию против неверных, в двадцать – дал обет безбрачия. Двадцать лет его меч нёс людям веру и надежду. Двадцать лет его меч спасал заблудшие души.
Каким он был идиотом.
Он уезжал на север, нести веру ещё плохо обжитым землям, а в его собственные земли вторглись варвары. Они грабили, убивали и сжигали дома и церкви. Словно сама смерть прошлась по городу, укрывая его своим тёмным балахоном. Чёрный дым ещё поднимался над белыми стенами, когда армия Маттео возвращались на родину. Любимые, близкие…
Он не плачет, потому что пожар в груди высушил его полностью.
Он сидит на каменной скамейке у руин, бывших когда-то его домом. Ветер завывает, проносясь между лабиринтами из обрушившихся зданий. Ветер поёт. И возможно, поэтому паладин не услышал чужих шагов. Рядом с ним, на холодный камень садится едва одетая девушка. Её чёрные волосы волной спускаются по молодой высокой груди, обтянутой красным шёлком, по белому камню к самой земле. Её тёмные, невероятно глубокие глаза, смотрят с какой-то непередаваемой смесью чувств – сочувствие, боль, азарт, веселье…
- Ты дьявол, - говорит Маттео, и девушка низко, хрипло смеётся.
- Он так разочаровал тебя? – она двумя пальцами, за цепочку, удерживает его крестик. – Ты так верил Ему, а сейчас? Не думаешь ли ты, что это тоже Его поверка?
Маттео качает головой. Он верил ему и правда слишком долго и считает, что прошёл уже все необходимые проверки.
- Ну, и правильно, - улыбается девушка. Она не смотрит на мужчину, но смотрит куда-то в небо. – Он довольно эгоистичен, не думаешь? Ты был так верен ему, а он не смог защитить то, что было дорого тебе. Как ужасно и подло, да? Но знаешь, - она бросает на паладина взгляд из-под густых ресниц и резко зашвыривает крестик куда-то в ночь, - я-то ещё могу всё исправить.
Маттео неверяще смотрит на неё, а она улыбается уголками губ. Она – сатана во плоти. Она – всё то, с чем он боролся двадцать пять лет. Она – вся боль и ненависть этого мира. И она предлагает ему исправить ошибку его Бога. Бога, которому он посвятил свою жизнь.
- Зачем тебе это? – спрашивает он, и она хихикает.
- Мои самые верные слуги – бывшие слуги Бога. Я предлагаю тебе выбор, которого не давал тебе твой Бог. Ты можешь сражаться на моей стороне, и я верну к жизни тех, кто был близок тебе. Или ты можешь продолжать сидеть здесь и сокрушаться. В одиночестве.
Слишком сложный выбор, слишком опасные и может повлечь за собой так много бед… Маттео закрывает глаза, и алые губы растягиваются в довольной улыбке.
- Ты сделал верный выбор, - говорит дьявол и гладит Маттео по голове. – Тебе стоит поспать, ты так устал…
И он опускает голову на скамью и почти тут же проваливается в сон. Он не слышит, как опустившись к его лицу, дьявол смеётся.
Ему снится бальный зал в его замке, его снится свет от хрустальных люстр. Вокруг его близкие и родные, рядом с ним стоит мать и лучший друг. Они все в светлых одеждах и радуются чему-то. Музыка играет вальс, когда в зал входит незнакомка. Её чёрные глаза смотрят прямо на него, и она первой протягивает руку, приглашая на танец. Она улыбается ему, показывая ряд белоснежных зубов, пленяя своей необычной красотой. Мир вокруг кружится, блестит, слышен звонкий смех матери… и в один момент всё исчезает. Вместо зала – руины, вместо близких – трупы. Он сжимает тонкую ладонь девушки, ставшую такой холодной, а она смотрит на него всё так же весело, но теперь в том веселье больше злобы, больше яда. Она смеётся, открывая чёрный провал своего рта, и он просыпается.
Рассвет ещё только заискрился где-то на горизонте, но уже светло, и Маттео видит свой город. Город, к которому он привык. Белые стены, каменные дорожки, цветущие кусты… только людей нет. Маттео чувствует прикосновение к своему плечу.
- Они ждут тебя.
Он идёт к главной лестнице у замка и, ещё не дойдя до неё, видит огромную толпу, собравшуюся там. Но, подходя ближе, он отмечает её молчаливость и бледность. Руки и головы людей повисли, словно у тряпичных кукол, вместо здорового румянца – серая кожа и синие губы. Маттео смотрит на них и никого не узнает. Их пустые глаза обращены на него, но в них нет ни капли жизни. Маттео вдыхает утренний воздух, а в нём приторно сладко пахнёт гниющей плотью.
- Это не они… что ты сделал? – Маттео прикрыл рот руками, чтобы не закричать и в ужасе продолжал смотреть на мёртвых горожан.
- Они-они, - смеётся дьявол. – Но мы же не обговаривали условий. Вот их тела – живые. Ты так наивен, мой милый рыцарь. Ты так долго нёс в этот мир свет, а эти люди шли за ним. Они были так чисты и невинны, что твой милосердный Бог, избавил их от предсмертных мук и от Чистилища, сразу забрав к себе. И даже моих сил недостаточно, чтобы вернуть их.
Дьявол так смеётся, что не сразу замечает, как Маттео падает на колени и начинает молиться.
- Он не услышит тебя. Ты – мой. Не забывай об этом.
Маттео молится своему Богу и просит прощения. Он говорит, что был слеп и глуп, что ещё слишком молод, чтобы не поддаваться на уловки дьявола. Он признаётся в своей слабости и говорит об искуплении. Дьявол смотрит на него равнодушно и в один момент исчезает и оживлённые им трупы падают на землю.
Паладин вдыхает свежий утренний воздух и смотрит на поднявшееся над горизонтом солнце. Оно освещает белые улочки, оно проходит сквозь цветные витражи и отражается в мече, что ещё вчера нёс свет. Паладин выдыхает, и безупречно острое лезвие легко проходит сквозь рёбра.
Маттео умирает с улыбкой на губах - это его прощение.

запись создана: 01.01.2012 в 20:48

@темы: Орижиналы