Текст песниНанизаны звуки на тонкую нить
Ты можешь связать меня, можешь убить
Меня это вовсе не будет смущать
Я может быть даже не буду кричать
Разорвано сердце ночной тишиной
Я стать бы могла твоей мертвой женой
Не сопротивлялась, не сбросила пут
Ждала пока пальцы мне горло сожмут
Не жалей меня, будь жесток
Моя кровь - томатный сок
Моя кровь - клюквенный мусс
Мне не холодно, я не боюсь…
Когда, наконец, ты меня разорвешь
Когда ты под ребра засунешь мне нож
И вырежешь знак у меня на спине
И как-то еще прикоснешься ко мне
Ты холоден, хмур, ты не можешь согреть
Зажги мое платье, я буду гореть
Сломай мою руку, ударь об косяк
Я так извелась, что согласна и так
Не жалей меня, будь жесток
Моя кровь - томатный сок
Моя кровь - клюквенный мусс
Мне не холодно, я не боюсь…
Не майся, не мучься, ты не одинок
Я рядом с тобой, кучка пепла у ног
И пара обглоданных белых костей
Невинная жертва любовных страстей
Не жалей меня, будь жесток
Моя кровь - томатный сок
Моя кровь - клюквенный мусс
Мне не холодно, я не боюсь…
Ты можешь связать меня, можешь убить
Меня это вовсе не будет смущать
Я может быть даже не буду кричать
Разорвано сердце ночной тишиной
Я стать бы могла твоей мертвой женой
Не сопротивлялась, не сбросила пут
Ждала пока пальцы мне горло сожмут
Не жалей меня, будь жесток
Моя кровь - томатный сок
Моя кровь - клюквенный мусс
Мне не холодно, я не боюсь…
Когда, наконец, ты меня разорвешь
Когда ты под ребра засунешь мне нож
И вырежешь знак у меня на спине
И как-то еще прикоснешься ко мне
Ты холоден, хмур, ты не можешь согреть
Зажги мое платье, я буду гореть
Сломай мою руку, ударь об косяк
Я так извелась, что согласна и так
Не жалей меня, будь жесток
Моя кровь - томатный сок
Моя кровь - клюквенный мусс
Мне не холодно, я не боюсь…
Не майся, не мучься, ты не одинок
Я рядом с тобой, кучка пепла у ног
И пара обглоданных белых костей
Невинная жертва любовных страстей
Не жалей меня, будь жесток
Моя кровь - томатный сок
Моя кровь - клюквенный мусс
Мне не холодно, я не боюсь…
Вдох. Вдох.
В её клетке темно. Темно и серо, потому что ночью всё теряет свой цвет, свою яркость, индивидуальность. Старая плёнка. Даже волосы её ярко-рыжие сейчас кажутся чёрными. Чёрно-белое немое кино.
Она просыпается от звука шагов и садится на кровати. Она чувствует чьё-то дыхание где-то рядом, совсем близко, но только когда ночной гость выступает в тонкую полоску лунного света, она выдыхает. Черные волосы, белая кожа, лживые "слёзы". За миг до того, как он сделал шаг на свет, она уже знала кто это. Чувствовала. Сердцем чувствовала. Больным, кровоточащим. Молчаливо рыдающим, страдающим, сходящим с ума. Своим живым, но раненым сердцем.
Он в задумчивости делает пару шагов вперёд, приближаясь почти вплотную к кровати, и Орихиме смотрит на него снизу вверх преданно, как собака, и ждёт чего-то. Чего-то особенного. Чего-то такого, что только он может ей дать. Только ей, только он, только сейчас. Он смотрит на неё странным взглядом. Вроде бы таким же холодным, презрительным, как и всегда и на всех, но что-то там есть ещё - подмешанный яд. И она пьёт этот яд, давясь льдом, давясь горьким презрением. Яд очень сладкий, он приятно согревает горло, стекая прямо на сердце.
Он протягивает руку, и она сама толкается в неё щекой, трётся, как кошка, мягкими волосами, жмурит глаза. У него очень холодная рука, которая мгновенно согревается от тепла тела Орихиме. Он сжимает пальцы в её волосах, вздёргивает вверх, заставляя девушку привстать с колен. Она не кричит, хотя по голове проходится обжигающая волна. Она не кричит, хотя очень хочется. Это немое кино. Здесь нельзя кричать.
Он целует её в губы. Грубо, резко. А она тянется за его губами, чтобы выпить ещё больше этого сладкого яда. Она тянется к его холодной коже, чтобы согреть, отдать своё живое тепло.
Под утро он уходит, а она остаётся с искусанными губами, синяками-засосами и сердцем, которое разъел яд. Она не жалеет ни о чём, только надеется, что однажды он не уйдёт.
Выдох.