[Mey-chan]

Никто не знал, а по соционике пишу тоже. Правда, успехом особым не пользуюсь : D Всякое с фестов.

Габен/Гексли

***
Тимур вздыхает, хмурит брови и кривит губы. Ему совсем не нравится то, что он делает, но иначе может случиться что-нибудь похуже.
У Тимура болит голова, а Дима бегает вокруг него кругами. Слишком быстро, слишком много и слишком шумно. А ещё Дима много говорит. Много и громко. И, несмотря на то, что Тимур Диму любит очень - и за громкий голос, и даже за неуклюжесть, из-за которой, бегая вокруг, он снёс полкомнаты - желание заткнуть и посадить рядом слишком велико.
- Диим, ты лучше полежи со мной рядом, м?
- Ты чтоо!
И он снова куда-то бежит (на кухню за таблетками, наверное), а Тимур жалобно стонет.
Когда Дима возвращается со стаканом и парацетамолом, Тимур, осторожно отобрав у него стакан и таблетки, накидывает на его руки петлю из бельевой верёвки с балкона и ведёт к батарее.
- Так будет лучше для нас обоих, - говорит он, наматывая на батарею конец верёвки.
И пока наматывает, вздыхает и хмурится. Ему правда не хочется так поступать с Димой, но иначе тому грозит удар стаканом в лоб. Или табуреткой по голове – что первое под руку попадётся. А так как-то безопаснее.
Тимур снимает с дивана плед и одну из подушек. Сложенный в несколько раз плед он подкладывает Диме под попу, а подушку – под спину, чтобы с балкона не надуло.
- Надеюсь, что ты догадаешься помолчать, чтобы мне не пришлось запихивать тебе что-нибудь в рот, - говорит Тимур, а когда Дима пошло хихикает, добавляет. – Я имею в виду носки.
И Дима и правда молчит.
Просто он знает, что Тимур всё равно сжалится и меньше чем через час развяжет, отряхнёт и насильно засунет к себе под одеяло. А там молчать намного приятнее.

***
Какого?..
Габен открыл глаза и пытался определить сколько времени, где он и что происходит. Времени, судя по глядящему на него в окно солнцу, было ещё до полудня, был в своей постели, а вот что происходит, описать было сложно.
Обычно полупустая, пастельных тонов комната превратилась в пряничный домик Санта Клауса. В углу стояла здоровенная ёлка, разряженная так, что саму её было даже и не видно под килограммами мишуры, дождика и игрушек. Под ней уже лежали блестящие коробочки с бантиками и опять же мишура и дождик, к которым уже настороженно принюхивалась кошка. Комната была увешана гирляндами, непонятными снежинками, видимо бережно вырезанными руками, теперь заклеенными в некоторых местах пластырем, а так же объёмными картинками Санта Клаусов, Дедов Морозов, снеговиков и оленей. Всё это мигало, блестело, шуршало и раздражало и хозяина комнаты, и его кошку.
- Я повторю, - опасно спокойно сказал Габен, - какого чёрта здесь творится?
Гексли сел на край кровати и надулся.
- Я старался, между прочим. Мог бы и спасибо сказать.
- «Спасибо»?
- Именно. Новый год уже через три дня, а в твоей квартире никакого духа Рождества!
- Ага, и ханукии тоже нет, - усмехнулся Габен. – И вообще, то, что сделал с бедной ёлкой запрещено не только дизайнерами, но и пожарной безопасностью, так что пару гирлянд придётся снять.
- Я просто хотел тебе настроение поднять, - расстроено сказал Гексли и собирался подняться, когда Габен ухватил его за руку и притянул к себе.
- Тебе не стоило утруждаться. Пальцы, вон, порезал. У меня есть дух Рождества. И нового года, и двадцать третьего февраля, и дня рождения тоже, - Габен поцеловал Гексли в длинную царапину на кисти и, сорвав со спинки кровати мишуру и сделав из неё блестящий венок, возложил на лохматую голову парня. – Ты только не обижайся, а то без тебя и правда – никакого настроения.

Дарк, и Габен с битой

«Ты проводишь с ними слишком много времени»
- Вы так сдружились.
- Да, они отличные ребята! Давай с нами! Они тебе понравятся, будет весело!
- Я устал сегодня, давай как-нибудь в следующий раз.
«Они отнимают у тебя всё время. Ты забил на учёбу»
- Сессия на носу. Ты готов?
- Ааа, как-нибудь разберёмся. Но не сегодня, сегодня меня уже пригласили на вечеринку. Ты тоже…
- Нет. Я не люблю вечеринки, ты же знаешь.
«Ты забил на учёбу. Погряз в долгах. И лицо стало серым. Ты хоть спишь?»
- Привет, ты…
- А, слушай, не сейчас, мы тут с ребятами…
- Ясно.
«Ты забыл меня»

Габен посмотрел на часы. Без пятнадцати два ночи. Гексли звонил в пять, обещался прийти на ужин. Потом Габен сам позвонил ему в восемь, когда уже поел в одиночку, в тишине. Гексли сказал, что друзья повезли его в новую кафешку на набережной, и он как-то замотался, забыл позвонить, перенести планы. Габен помолчал в трубку и спросил только, на всякий случай, адрес места, куда они собрались после.
За окном, несмотря на глубокую ночь, было светло – на чистом небе светила огромная полная луна. Габен отложил книгу в сторону и неторопливо прошёлся по комнате. Джинсы, футболка, бита.
Ребята зависали у одного из них «на хате» и очень удивились неожиданному стуку в дверь посреди ночи. Гексли узнал в ночном госте Габена и попросил пустить, но стоило одному из парней открыть дверь, как на голову его опустилась бита.
Гексли сжался в углу, наблюдая, как взлетает к потолку и опускается на корчащиеся тела бита, уже окрашенная в красный. Парни не кричали, только хрипели и стонали (если были в сознании). Гексли боялся смотреть на Габена. Словно боялся, что увидит там кого-то другого. Или наделся на это. Но когда всё вдруг затихло и остались только его собственное хриплое дыхание и дыхание Габена, Гексли всё-таки поднял глаза.
Габен тоже смотрел на него. И словно бы он был всё тот же – Гексли часто видел на его губах эту кривую усмешку – если бы не взгляд. Пустой и тёмный. Такими показывают глаза демонов в фильмах, но здесь, в действительности, его глаза не меняли цвет, просто стали чужими. Габен дышал сквозь сжатые зубы и не шевелился.
- Зачем?..
- Ты пропадал.
- Я просто веселился.
- Те таблетки в сумке – это тоже весело?
- Я попробовал только раз!
- Это неважно. А сколько ты выкурил с ними травки? Ты забыл обо всём. Ты забил на всё. Это неправильно. Я вынужден был вытаскивать тебя. Я сделал это для тебя. Это всё для твоего счастья
- Счастья?
Гексли почувствовал, как предательски дрожат ноги, и опустился на корточки. По щекам катились слёзы и от них всё вокруг расплывалось.
- Ты их?..
- Живые они.
Габен сплюнул на одного из них и пнул в живот, отчего тот охнул и вяло зашевелился.
- Они тебе не друзья. Они тебе никто. Тебе скоро перестанут давать деньги в долг, и они скажут, что ты им больше не нужен. И тем, на кого ты забил ради них, ты тоже окажешься не нужен. Сессию ты завалил, из института тебя попрут. За комнату у тебя денег заплатить не останется – тоже вышвырнут. И к кому ты пойдёшь? К ним?
- А ты?
- А я не существую. Ты забыл обо мне сегодня, ты забыл обо мне на прошлой неделе. Однажды, мне надоест напоминать и я исчезну. Ты же знаешь, что я быстро зализываю раны, и когда ты вспомнишь обо мне – ты уже не будешь существовать для меня.
- А сейчас ты меня?..
- Стал бы я переться в такую даль, в два часа ночи, да ещё с битой, если бы нет.
Габен грустно усмехнулся и пожал плечами.
- Выбирай.

Бальзак|(/)Габен

***
Даже когда они молчат, в квартире не устанавливается тишины. Порой кажется, будто стены в их квартире картонные, непригодные для жилья – ударишь и пробьёшь насквозь. В этой квартире не существует тишины. За окном шуршат шинами машины, надрывается чья-то сигналка, лают собаки, за стенкой кто-то ругается, трубы шумно гоняют воду. И так всегда. Даже в три часа ночи не бывает абсолютной тишины.
Саша считает, что абсолютной тишины не существует. Это миф, фикция. Саша считает, что вообще ничего абсолютного не бывает. Просто не может существовать в реале, исключительно на словах. Например, не бывает абсолютного счастья. И абсолютной любви, которая на век, тоже не бывает. Вымысел, сказки всё. Сказки, придуманные утопистами, теми, кто живёт лишь мечтами. Саша не считает себя таким.
Андрей же любит думать, что абсолютное – это неудобно, оно не нужно. Он считает, что оно может существовать в теории, при создании идеальных условий – на практике. Но зачем? Андрей считает, что наслаждаться абсолютным счастьем невозможно, потому что оно слишком быстро надоест, приестся, перестанет радовать. Абсолютная любовь – слишком скучная, постепенно к объекту любви возникнет чувство лёгкого отвращения, которое будет разрастаться, пока абсолютная любовь не лопнет. Абсолютность слишком быстрая и непрочная. Андрей же любит только прочные вещи, прочных людей и прочные отношения.
Саша щёлкает кнопкой на пульте, перескакивая с канала на канал. Очередной бездарный сериал, фильм, новости, новости, новости. На одном из каналов с новостями Саша останавливается. Безэмоциональный диктор сообщает об аварии на ГЭС, о землетрясении и теракте. Он говорит так, будто сообщает, что у бабушки Нюры в безымянной деревне завяли огурцы. Уголки губ всегда немного опущены, глаза выражают лишь смертельную скуку. Андрей считает, что дикторы вечерних новостей – роботы. Или уже заказали себе гром и место на кладбище и в любой момент готовы устроить собственные похороны. Впрочем, если случится что-то действительно страшное, то людям будет плевать на похороны какого-то диктора с местного канала новостей.
- Все мы сдохнем однажды, - говорит Саша и переключает канал, попадая на тот же кадр рушащегося здания. - Абсолютное отчаянье.
- Нет, - упрямо говорит Андрей и утыкается лбом в плечо Саши. – Мы будем жить долго и счастливо. И умрем. В один день. На диване. Прямо вот на этом. Вот так, сидя вместе.
Саша улыбается уголками губ и выключает телевизор.

(Бальзак-маг, Габен-дракон)
- Ты не похож на других, - донеслось из глубины пещеры, когда мужчина переступил черту между светом и тенью. Голос явно принадлежал не человеку, но холодные, скучающие нотки в нём придавали ему человечность. Маг сосредоточил магию в кончиках пальцев и двинулся вперёд, навстречу голосу.
- Тебе ведь не хочется делать этого, - произнёс голос и усмехнулся, - тебе нужны деньги, не слава.
Мужчина раздражённо дёрнул головой и, чувствуя себя идиотом, разговаривающим сам с собой, ответил.
- Ты так много знаешь и строишь из себя мудреца, но прячешься в глубине пещеры. Ты - трус.
- Ты всё ещё настроен на бой, в твоей крови всё ещё бурлит магия, готовая слететь с твоих пальцев и убить меня. С моей стороны было бы глупостью идти навстречу тебе по узкому проходу пещеры, без возможности манёвров. Эта была бы лёгкая победа, маг. Неужели ты хочешь лёгкой победы?
- Мне всё равно. Я просто хочу закончить с этим, получить свои сто золотых, плотно поужинать и завалиться спать в каком-нибудь трактире.
- Сто золотых? – голос казался разочарованным. – Сто золотых дают за мою голову? Это даже обидно. Пять регенераций я пережил, четыре головы мои украшают тронные залы в четырёх королевствах, но никогда цена за мою жизнь не была так низка. Чем больше живут люди на свете, тем большим они хотят обладать и тем меньше они хотят отдавать взамен.
- О, тебя задело? – усмехнулся маг и расслабился. Магия перестала бурлить в нём, выплёскиваясь искрами из кончиков пальцев.
- Мне почти тысяча лет, - объяснил дракон, - я – представитель редчайшего вида, хранитель древних знаний и уже девятьсот лет не нападаю на людей.
- И всё же нападал.
- Я был ребёнком.
- Ты странный, - усмехнулся маг.
Дракон промолчал.
- Тогда зачем они хотят убить тебя, если ты не нападал на них?
- Люди, - фыркнул дракон, - они считают, что голова дракона повышает статус королевства. Интересно, чьими головами они будут повышать статус, когда мы вымрем.
- Человеческими.
- Нет, эта ступень развития, к счастью, пройдена давным-давно.
- Ну… всё возвращается.
Они замолчали, каменный коридор пещеры начал светлеть. Маг вышел в огромную пещеру, освещённую, казалось, миллиардами маленьких светлячков, запертых в драгоценных камнях, покрывающих своды. Дно пещеры было намного ниже, чем тот проход, по которому шёл маг, но от небольшого каменного балкона, на котором человек остановился, шла лестница вниз. Там, среди подушек обтянутых королевским бархатом, покоился дракон. Он не был огромным, когда он лежал, его поднятая голова находилась чуть выше головы мага, в длину он был примерно как четыре мага. Его глянцевая чёрная чешуя переливалась на свету, а зелёные глаза словно бы светились изнутри.
Маг скинул с головы мешающий капюшон и остановился в паре шагов от сложенных крест-накрест лап дракона.
- Мне описывали тебя по-другому, - сказал наконец маг. – Капающая с клыков ядовитая слюна, валящий из ноздрей дым, когти разрезающие даже камень…
- Ну, уж извини, - фыркнул дракон.
Маг оторвал взгляд от него и вновь огляделся. За лежбищем дракона в стене был проход в пещеру поменьше, казалось, до верхов наполненную золотом.
- И откуда же у тебя столько золота, если ты не нападал на людей?
- Когда-то нас, драконов, почитали за Богов и делали подношения. И если девственниц мы возвращали, то золото складывали здесь. Это семейные драгоценности, а я просто очень бережливый.
- Почему ты не предложил мне заплатить? Сто золотых – это не такая уж большая сумма. Особенно для того, кто спит в пещере забитой бриллиантами.
- Мне нужно было успокоить тебя… и проверить. Я не доверяю людям, я не понимаю их чувств и намерений. Однажды ко мне пришёл такой же наёмник, как ты, и я предложил ему деньги. Он взял их, и, когда я не ожидал, напал на меня. Он был первым, кто убил меня. Людская жадность не знает границ. К тому же, ему нужна была слава. Тебе не нужна слава, я понял это, когда ты только вошёл. Но я всё равно продолжил свою проверку, и ты прошёл её. Теперь я могу предложить тебе сделку – я заплачу тебе вдвое больше, если ты зачаруешь какую-нибудь корягу или камень и преподнесёшь её ко двору как мою голову. Тебе придётся покинуть эту страну, но ты получишь сумму втрое больше той, за которую собирался убить меня.
- Я согласен, - маг едва заметно улыбнулся. – Хотел бы я посмотреть на лицо короля, когда драконья голова превратится в гниющий кусок дерева.
Дракон усмехнулся.
- Ты нравишься мне, маг. Ты не такой, как другие. Мы даже похожи. Я мог бы поделиться с тобой некоторыми знаниями, но ты пока не готов к ним. Но однажды мы снова встретимся, маг.
Дракон поднялся со своего ложа, чтобы пропустить мага в пещеру с золотом. Золото ослепляло, словно умоляя взять больше, чем разрешено, но маг не слушал его. Знания, которые обещал дракон, казались намного привлекательнее.
Дракон помог ему быстро покинуть пещеру и на прощания протянул ему амулет. Тогда маг ещё не знал, что этот амулет не раз спасёт его жизнь и в нужный час приведёт его к этой пещере вновь. Тогда маг поблагодарил дракона и спрятал амулет в мешочек с целебными травами. Дракон улыбнулся на прощания и на многие годы исчез из жизни мага. Мага, которому ещё предстояло предстать перед королём с его фальшивой головой.

Киллеры

- Господи, нет, - пробормотал Габ, открыв, наконец, папку, переданную курьером.
- Слушаю? – не поворачиваясь бросил Бальзак, продолжая чистить винтовку.
- Гамлет. Наша новая цель Гамлет.
- И в чём проблема?
- Гамлет, - Габен сделал непонятное движение руками, которое по идее должно было придать большей весомости этому имени. – Ты не знаешь его? Это же сынок местного депутата, как ты мог не знать?
- Знаешь, в нашей стране, работая киллером, лучше знать как можно меньше депутатов. Столько соблазнов, - Бальзак вздохнул и отложил винтовку в сторону. – А ты-то чего так завёлся? Детская травма?
- Юношеская, - мотнул головой Габ. – Ублюдок тот ещё.
- Так в чём проблема? Один выстрел – нет проблемы.
- Этот ублюдок изворотливее ужа. Постоянно таскает с собой друзей и охрану, меняет имидж так внезапно и сильно, что даже близкие друзья иногда не узнают, а стоит ему почувствовать грозящую его заднице опасность, как он включает такую сирену, что беруши не спасают.
- Ты уже пытался его убить? – усмехнулся Бальзак, и Габен послал в него самый страшный из своих взглядов. – Не забывай, что на меня они не действуют.
- В общем, он ещё та заноза в заднице. И я не понимаю, какого чёрта наняли нас, а не профессионалов?
- Думаешь хотят подставить?
- Кто знает…

- О, Господи, - поморщился Баль, продолжая разглядывать цель через прицел, - за полчаса, что он здесь сидит, он сменил уже трёх официантов, две скатерти, три набора посуды и одного собеседника.
- Собеседника-то за что? – отозвался насмешливый голос в наушнике.
- За то, что тот с кем-то за руку поздоровался.
- А, ну да, я забыл про его патологическую любовь к чистоте. Хе-хе-хе, мы даже прикалывались над ним, подкидывая насекомых и дохлых крыс ему в сумку. Сколько визга было…
- А если ему тараканов в чай насыпать, он сам повесится?
- Попробуй. Но он скорее всех в кафе повесит.
- У меня так затекла спина, что такой вариант меня уже тоже устраивает.
- Баль, возьми себя в руки. Люди – мудаки, я понимаю, но сейчас нам нужно выполнить задание. Нам нужно убрать вот этого конкретного мудака так, чтобы потом, когда мы будем пить чай и смотреть фильмы, все новости только и говорили о его смерти.
- Почему я один?
- Ты не один. Я рядом и прикрываю тебя. Успокойся, выровняй дыхание…
- А если нас и правда хотят подставить?
- Всё будет хорошо. Доверься мне.

«Срочные новости. Сегодня, на пересечении улиц *** и ***, был убит двадцатипятилетней сын депутата *** области, Александр *** ***. Следственная группа уже направлена к месту событий. Подробности в вечерних новостях»

- Ещё чаю?

Жуков/Габен

***
Вернувшись домой после суточного отсутствия, Габен ожидал всякого – от оглушающей и рушащей всё вокруг воспитательной речи, до трупа владельца той компании, которая отказывалась устраивать слияние, столь необходимое компании Жукова – но то, как его встретили он предугадать не смог. Его буквально втащили в квартиру, грубо бросили в прохожей, больно ударив затылком об пол, и, закрыв двери на все замки, перетянули запястья и лодыжки изолентой. После его перенесли в большую комнату, кинули в кресло и всё же оглушили воспитательной речью.
- Какого хера ты бросил меня в такой момент? По мужикам бегал, шалава?
- Ага, по мужикам. По юристам нашим, Отелло грёбанный, - Габен перевернулся, ухватив лежащий на столе у кресла пульт, и закинул ноги на подлокотник. – И какого ты меня связал? Я не в настроении знаешь ли.
- Ты должен был быть рядом со мной!
- Я не твой раб и даже не подданный, я не обязан бегать за тобой как собачка, - спокойно сказал Габен, удобнее устраиваясь в кресле, и щёлкнул кнопкой на пульте. – Это весьма утомительно.
- Ленивый ты му… - Габен поднял на Жукова заинтересованный взгляд, но тот сдержался и, сжав кулаки, нервно прошёлся по комнате, пытаясь чуть успокоиться. – Это же нужно нам обоим…
- Нет, - пожал плечами парень. – Я же не просто так день провёл, узнал много нового, и знаешь - я спокойно проживу и без возможности загреметь в тюрьму.
- Если ты думаешь, что полиция заинтересуется разбирательствами двух компаний, то ты оптимист и мечтатель. Да, ладно тебе! На них осталось поднажать совсем немного, эти крысы уже готовы поднять лапки и сдаться.
- Угу, и прессу они пригласили на очередную вашу встречу, чтобы уйти красиво.
- Ты хоть раз слышал об этом канале? Да, может это подстава обычная, развод для таких лохов трусливых, как ты.
- Я не трусливый, а осторожный, - поджав губы, поправил Габен и усмехнулся, наткнувшись именно на тот канал, о котором они говорили. - Проблема в том, что на обычное поглощение компании другой компанией, никто бы не обратил внимания, но они выставили тебя тираном и завоевателем, и ты рискуешь потерять большую часть клиентов.
- Да клал я на них, хотят бежать, пускай бегут! – перевозбудившись, Жуков ударил кулаком по стене, оставив в ней вмятину.
- Дурак что ли? – поинтересовался спокойно Габен, подумав, что с таким партнёром, ремонт придётся делать раз в год, если не чаще. - Ты не мог бы умерить свою черную сенсорику? Слезь с коня и убери шпагу в ножны. Мы должны действовать осторожнее. Если тебе так хочется получить эту игрушку, тебе придётся действовать их же методами. Ты должен стать рыцарем в сверкающих доспехах. Я же сказал, что общался с умными людьми, я знаю, что делать, просто никто не даёт стопроцентных гарантий и… я переживаю за тебя, между прочим.
Жуков опустился на край дивана, уставившись на Габена и, наконец, разжав кулаки, костяшки на которых успели побелеть.
- А теперь принеси ножницы, у меня начинают затекать ноги, - попросил Габен, но в ответ ему был лишь насмешливый оскал.
- Не в настроении говоришь, - Жуков встал и угрожающе навис над Габеном, - ничего, настроение придёт в процессе…

Дон/Габен

***
Однажды, когда маленький Дон плакал, заперевшись в своей комнате, из-под дивана, на котором он спал, донеслись странные скрежещущие звуки и совсем уж пугающий всхлип. Маленький Дон даже перестал плакать и замер, прислушиваясь.
- Ты монстр? – спросил мальчик, но страх перевешивал любопытство и он не решился приблизиться к краю дивана.
Что-то внизу чихнуло как кошка и замерло.
- Кто ты? – спросил снова маленький Дон и наклонился над краем, собираясь заглянуть под диван, когда серая тонкая рука с короткими чёрными ногтями, уперевшись в его лицо, оттолкнула его на спинку.
- Ты не хочешь, чтобы я тебя видел? Почему?
Существо внизу зашевелилось. Ещё почти минуту стояла тишина, которую боялся нарушить даже Дон (вдруг спугнёт!), а потом из-под дивана донёсся тихий, шелестящий голос.
- Папа говорил, что если человек нас увидит, мы должны затащить его в царство теней. А я не хочу утаскивать тебя туда. Там страшно.
- А был бы не против. Там бы я хотя бы не был один.
- Ты не один.
- Все так говорят. «Родители же любят тебя!» Они не понимают…
- Я не про родителей говорил. У тебя есть я.
Маленький Дон усмехнулся и обхватил руками колени, принимая более удобную позу.
- А знаешь, я всегда мечтал иметь такого друга.
***
Вопреки мнению, будто, когда дети вырастают, они забывают о своих детских страхах и воображаемых друзьях, поддиванный монстр никуда не исчез. Периодически, возвращаясь домой Дон, уже вывший студентом, которому родители оставили эту квартиру, он находил на своём столе ужин, а поддиванный монстр – Габен – ворчал, что, мол, он не домовой, чтобы заботиться о том, поел ли Дон.
- Ты совершенно нестрашный монстр, - сказал однажды Дон и, когда Габен не разговаривал с ним неделю (но исправно приносил ужин), понял, что очень его обидел и долго извинялся.
***
Однажды Дон пришёл домой очень грустным. Его бросила девушка, и ему было ужасно одиноко, почти так же одиноко, как когда-то, когда в его жизни появился Габен.
- Покажись уже, - сказал Дон и под диваном возмущённо заворчали.
- Я же говорил, что...
- Покажись, - упрямо повторил Дон, и Габен вздохнул.
Сначала из-под дивана показалась тёмная лохматая голова и тонкие руки с серой кожей и уже длинными чёрными когтями. Потом показалось и туловище обтянутой чёрной тканью. Габен поднял голову, и Дон удивленно поднял брови. Он ожидал морды Чужого, клыки и бездонные пропасти рта, усики, присоски… но никак не обычное мальчишечье лицо с серой кожей и красными глазами.
- Страшный я, да?
- Милый, - усмехнулся Дон. – Очень милый.
Габен обиженно засопел, но Дон приблизился и примиряющее погладил его по руке. Кожа на ощупь была мягкая, но холодная.
- Ты как вампир? Мёртвый?
Габен покачал головой.
- Живой. Абсолютно точно живой. Просто не такой, как ты.
Дон обошёл его кругом, оглядев полностью, и Габен, не выдержав такого пристального внимания, завалил его на диван, закрывая ему глаза руками.
- Не переживай, ты привыкнешь, - сказал Дон и улыбнулся. – Скажи, а почему ты так и не утянул меня в мир теней?
- Это долго и муторно. А ещё, мы бы больше никогда не увиделись и мне бы перевели в другой дом.
- Ну, тебя же всё равно когда-нибудь переведут. Когда я умру, например.
Габен вздохнул.
- Нет. Я не постарею, но умру вместе с тобой.
Дон замолчал на секунду, а потом снова растянулся в улыбке.
- Как романтично.