[Mey-chan]

Я тут подумал и понял, что я выбиваюсь из фендома ТТ
Поэтому возвращаемся и пишем зарисовки. Ня :3
И откроем мы это дело зарисовкой про нашего ангелочка Нилл :3

Мир такой серый, прогнивший, а ей всё равно – она счастлива. Если бы любой другой оказался на её месте, он бы тоже был счастлив. Пару дней, а через месяц он бы и лица своих благодетелей не вспомнил. А она не такая. Она счастлива чисто, наивно, по-детски и с невероятно милой улыбкой.
Она знает, что здесь она в безопасности. Что пусть этот священник и последний извращенец,, в обиду он её никому не даст, да и сам боли не причинит. Парень ещё тот, альбинос который, Хайне, он ведь любому глотку перегрызёт, если случится что. Второй, тот, что рыжий, Бадоу, он ей вообще как старший брат – вроде и не общаются почти, а взгляд у него тёплый, словно на своего ребёнка смотрит.
И ей абсолютно плевать на их прошлое и настоящее. Ей неважно скольких они убили, скольких предали, обворовали – для неё они самые лучшие. Да и нотацию им, увы, прочитать не удастся. А хотелось бы. Нет, не про «убивать плохо», а про «будьте осторожнее». Как же ей иногда это хочется сказать. Два слова, а сколько смысла.
Но они не умеют читать её мысли. Да и даже если бы умели, просто перестали бы показываться ей в разодранной одежде и с кровоточащими ранами. Приходили бы потом, как ни в чём не бывало, улыбались, трепали по пушистым и мягким волосам и говорили бы, что всё хорошо. А потом бы Нилл находила их одежду, превратившуюся в решето, заставала бы Бадоу, матерящегося и штопающего свой плащ, и тогда было бы ещё тяжелее. Поэтому она всегда встречает их, улыбается, протягивает руки, перевязывает раны.
Ей неважно, что это за люди, ей неважно люди ли они вообще. Она улыбается. Улыбается Падре, принёсшему очередной костюм, улыбается Бадоу, матерящемуся сквозь зубы и перевязывающему оцарапанную пулей руку и Хайне, тихо и как-то печально глядящему на церковные витражи.
Она счастлива, по-детски невинно.