Название: Полагаясь на себя.
Фендом: Dogs
Автор: Мэй-чан
Рейтинг: PG-13, почему? хз)
Жанр: Драббл, эмм агнст? Агнсто-флафф?
Персонажи: Хайне/Бадоу
Статус: закончен
Дисклеймер: все права принадлежат Миве Широ
Размещение: с шапкой, если это вообще кому-то нужно
От автора: Написалось само, под впечатлением наверное. Ну и конечно Хайне/Бадоу моя ОТПешечка) Ну и тут как бы вообще яоя то и нет. Это можно и за простую дружбу принять)
Потрепанный, в крови и драной одежде Хайне, развалившись на хлипком и твёрдом диване, пытался уснуть, не обращая внимания на мат, не менее потрёпанного Бадоу, который вот уже полчаса сидел в углу выкуривая одну сигарету за другой и баюкая перевязанную руку. На самом деле его почти не ранило, пуля лишь скользнула по коже, но меньше болеть от этого рана не собиралась. Молча терпеть, Бадоу не любил, а может и вовсе не умел, поэтому жаловался вслух, громко и нецензурно. Хайне не был терпелив – были бы силы встал и наподдавал бы этому придурку. Может этой усталостью Бадоу и пользовался, а может, действительно было больно, всё-таки на нём ничего так просто не заживало. Вот и сидел он в углу, и видно было только тлеющую сигарету, рыжие вихры и белую полосу бинтов на его руке. Почему не подходил ближе и не падал на твёрдый, но хоть немножечко тёплый диван – не понятно. Может, боялся мести Хайне, а может просто привык терпеть один и не хотел ни с кем делиться болью. В какое-то мгновение ругательства прекратились. Точнее - оборвались, словно выключили. Настороженно приоткрыв один глаз, Рамштайнер заметил как сигарета, словно в замедленном действии, падает на пол. И силы как-то резко вернулись – в один прыжок он преодолел расстояние между ними и вцепился в плечи Нейлза. Встряхнул – не помогло, значит, не спит. Перехватил поудобнее, чтобы оттащить на диван и в ужасе уставился на окровавленные руки. Значит, не он один любит молчать о болячках, не он один не принимает чужой жалости и помощи. Различие лишь в том, что умереть от таких глупых ранений из-за чипа он не может, а вот Бадоу простой человек, у него каждая царапина может стать последней. А тут, простреленный живот, перевязанный не аккуратно – наспех, из которого кровь чуть ли ни хлещет. Перевязывая, толстым слоем наматывая белоснежные бинты, которые так, кстати, всегда носил с собой Нейлз, Хайне думал как прибьёт этого придурка собственными руками когда тот очнётся.
Под утро Хайне утомился и уснул, крепко прижимая к себе тощее тело, словно боясь, что оно остынет и, стараясь согреть его своим. А к обеду он проснулся, разбуженный шевелением под рукой. Сел и оглянувшись, упёрся взглядом в единственный, смущённо прикрытый глаз.
- Помереть удумал? – голос его не выдал, не выдал ни радости от живого приятеля, ни злобы на его поведение, просто какой-то бесчувственный голос.
В ответ молчание и прямой взгляд. Обиженный, словно Бадоу готов был расплакаться.
- Ну, так оставил бы умирать, проблем бы меньше было.
- Действительно, как я мог упустить возможность избавиться от такой обузы?
- Вот и я думаю.
И снова молчание. Нейлз отвернул голову, не выдержав давления прямого взгляда «пса».
- Врезать бы тебе хорошенько, - разбило тишину злобное шипения Хайне. От удивления Бадоу вновь повернулся и глядел на взбешённого «пса» чуть ли не круглым глазом.
- Волновался что ли? Ну и дурак. Ни первый и ни последний раз уже такое.
Прервал его тот же Хайне, нависнув над ним, и бешено скаля острый зубы.
- Дурак? Ну и пусть дурак. Но как за такого как ты не волноваться ты ж все пули соберёшь пока в магазин за хлебом идёшь! Что значит «ни первый, ни последний»? А я тут для чего? Для того чтобы не было этих разов! Придурок!
- Значит, действительно волновался, - усмехнулся Нейлз и как-то по-детски счастливо выдохнув, уперся лбом в плечо приятеля.
Хайне был удивлён таким поведением ненормального Бадоу, удивлён настолько, что подумал о том что, наверное, тот ещё слишком слаб для разговоров. Но удивление это быстро сменилось пониманием и он, вздохнув, вновь упал на диван. И лёжа так, прижимая к груди рыжую голову и поглаживая ее, вдруг подумал, что сейчас Бадоу похож на ребёнка. На ребёнка, которому не надо скрывать свою боль, который доверяет людям, не знает одиночества. И наконец на ребёнка который счастлив от того что знает, что кто-то будет очень грустить если он умрёт…