Сессичный постик

Котятки! Дайримагия нужна мне!
Призываю вышние силы, ибо я хз, что я делаю среди физиков теоретиков. Вообще среди теоретиков.
Завтра аналитическая геометрия. и я просто


Мне попались заебенные задачи и теория, нормальное доказательство который хуй найдёшь.
Так что трояк. Но я и ему рада.
Всем пасиба, за магию :3
-1.

Матаааан. Завтра матааан


Я уезжал, но вернулся и сообщаю, что матан сдан.

Осталась молекулярка, но мне на неё уже глубоко насрать : D
-2

Молекулярка шоле. Не учила вообще. Похуй вообще. Но давайте что ли немного поколдуем. Хочется уже закрыть эту сессию нахуй.


ПАСАНЫ ПАСИБА! ЧЕТВЁРКА!
НАШ ДЕВИЗ НЕПОБЕДИМ МЫ НЕ УЧИМ НО СДАДИМ ЛОЛ!
СЕРЬЁЗНО Я ДАЖЕ БИЛЕТЫ НЕ ОТКРЫВАЛА
ЧЕТВЁРКА!

Всё. ко мне идут котятки и мы будем

ПОТОМУ ЧТО СЕССИЯ ЗАКРЫТА!

запись создана: 23.06.2013 в 19:33

Вопрос: ПРОНЗИТЬ МЭЙ УДАЧЕЙ ПРЯМО В МОЗГ

1. ПРОНЗИТЬ!1		64	(100%)
Всего:		64

@темы: Учиться, учиться и ещё раз учиться, потому что работу всё равно не найдёте.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Название: Ведьма.
Автор:  Мэй-чан
Пейринг: Крис/Лидия
Рейтинг: R-Nc-17
Размер: драббл (624 слова)
Жанр: PWP
От автора: Внезапно вдохновилась этим фанмиксом. А особенно первой песней и обложкой хдд

О, как же Крис ненавидит себя. О, как же Крис рад, что Эллисон со своим щенком. О, как же Крис рад, что в его доме так мало зеркал. Он бы не хотел видеть сейчас своё лицо. Ему кажется, что оно должно быть безобразным. Изуродованное чёрной похотью. Грязное и со злобными искрами в глазах. Он, должно быть, одержим дьяволом. Он, должно быть, проклят. Приворожён. Он никогда бы так не сделал. Он хороший человек. Он никогда.
И она не невинна. Она — дьявол. Тот самый дьявол, что соблазняет слабых духом мужчин. Ведьма! Её рыжие кудри должны пылать вместе с костром. Её улыбка, должно быть, пропитана ядом. Её губы должно быть отравлены. Она смеётся, смеётся легко и откидывает волосы назад, заправляя прядь за ухо и открывая своё лицо. В глазах эти дьявольские искры. Искры, Господи, не искры, а целые костры.
— Не играй со мной, милая, — говорит Крис. Ему сложно говорить, ему сложно дышать. Ему нужно обнимать, целовать, оставлять следы на нежной коже. Напиться ядом, чтобы совсем забыться.
Она смеётся и подходит ближе. Так близко, что он чувствует её тёплое дыхание на своей шее.
— Но мне так хочется, — шепчет она и приподнимается на носочках, чтобы прижаться губами к его губам. Отстранившись, она закусывает свою пухлую и красную, сочную губу и смотрит невинно. Как маленькая девочка. И только костры в её глазах...
Он срывается. Словно бешеную собаку спустили с цепи. Он срывается и вцепляется пальцами в её плечи, кусает губы, толкает к стене. Она не сопротивляется, когда он разворачивает её спиной к себе и заставляет сильнее прижаться к стене, она чуть разворачивает голову, и он видит её улыбку. Он кусает её плечо, стискивает руками бока, дёргает за них на себе, заставляя её прижаться к его паху бёдрами, мягкими и круглыми ягодицами. Она вздыхает и хихикает, словно это и правда игра.
— Что ты делаешь со мной? Я не смогу остановиться...
— А зачем останавливаться? — спрашивает на выдохе она, отчего голос её становится хриплым и полным похоти. И смеётся. Смеётся. Ведьма.
Он задирает платье и натягивает её за бёдра на себя, заставляя сильнее нагнуться, проехавшись ногтями по стене. Её молочная кожа кажется совсем белой и вся она, Лидия, кажется такой невинной, что Крису становится плохо. Плохо от желания, похоти и стыда. Она оборачивается и смотрит на него, чуть прикусывая губу.
— Зачем останавливаться? — повторяет она и толкается назад.
Крис рычит, практически раздирая ремень и срывая молнию на джинсах. Он так нетерпелив, словно зверь, почуявший текущую самку. Он так нетерпелив, что Лидия охает, когда он срывает с неё трусы. Он так нетерпелив, что Лидия скулит и дрожит всем телом, когда он входит в неё, такую мокрую и жаркую. Он не думает ни о чём, кроме того, чтобы вцепиться зубами ей в шею и оттрахать так, чтобы она не смогла свести ноги после. Лидия приподнимается на носочках, прогибается в спине, чтобы ему было удобнее и он видит её улыбку, слышит её довольные стоны и, когда он толкается до самого упора, когда ему кажется, что он проткнёт её насквозь, она вскрикивает и закатывает глаза, содрогаясь и сжимая его изнутри. И он не думая тоже кончает, кончает прямо внутри неё. Такой горячей, такой податливой.
Он придерживает её рукой, когда ноги её подгибаются, и плавно опускает на пол. Её ещё немного трясёт, он видит влажный блеск между её бёдер и, обхватив голову руками, опускается рядом.
— Вам понравилось? — спрашивает она, растягивая в улыбке губы, кровоточащие от укусов — его и её.
— Что я наделал?
— То, чего вам хотелось. Мы повторим это как-нибудь? — она смеётся. В её глазах костры. — Не переживайте. У Эллисон не будет братика или сестрички, — её голос полный довольства.
Она поднимается, пошатываясь и опираясь на стену, и, подхватив свои, пострадавшие от сильных рук Криса трусики, неровной походкой отправляется к двери.
— Зачем тебе это нужно? — спрашивает он, когда она касается ручки двери.
— Потому что я хочу. До встречи, мистер Арджент.

Вопрос: мур?

1. ♥		8	(100%)
Всего:		8

@темы: R-Nc-17, Teen Wolf, Фанфики

---

А мне вот совершенно внезапно снился лагерь. Первую половину сна я помню очень плохо, зато помню, что была какая-то странная игра и я была в паре с Д.
Игра была похожа на игру вокруг стульев, когда нужно успеть сесть, но что там нужно блыо делать не помню. Помню, что выкидывали в основном девочек.
И Д. выкинул меня.
Сначала я, конечно, расстроилась, а потом девочки частично оказались очень мими.
Оказалось, что всё это для ещё одного лагеря. Нас срочно закинули в автобус и увезли. И мы видели как наш лагерь уезжает домой, а мы ехали дальше влес.
Потом нас высадили и пришлось идти пешком. Мы шли втроём с двумя девочками. Меня почему-то несли. В лесу было очень много воды. То и дело мы шли по узкой дорожке между двумя озёрами.
Видели павлинов и я сказала, что хвост его похож на Железный трон.
Некоторые озёра были такими глубокими, что я видела затонувшие деревья.
Потом мы вышли к каким-то домикам. Полноватая и типичная воспитательница сказала располагаться. Сначала я зашла в одну комнату - там было много кроватей и девушек, но все они посмотрели на меня зверем и я испугалась. Зашла в другую комнату, а там только две мои няшные спутницы и одна кровать. На троих.
Где-то на моменте "будем спать все вместе" я и проснулась.


Мой мозг сказал: хватит мужиков! мужики ноют! Смотри на милых девочек, спи с милыми девочками... хотя бы во сне.

@темы: Сны

---

Once Upon a Time + Teen Wolf Дерек|Руби (Красная шапочка), болтология.

заявка

По пути в Бикон Хилс Дерек Хейл заезжает в Сторибрук, Шапка сразу понимает, что он оборотень. Разговоры о доле ликантропа. Обещание Дерека вернуться, когда он станет альфой и соберёт свою стаю. для  Чебунетка

С самого утра ей чудится, будто сегодня произойдёт что-то необычное.

С самого утра ей чудится, будто сегодня произойдёт что-то необычное. Такое дурацкое предчувствие "чего-то", которое обычно заканчивается ничем и оборачивается меланхолией на последующие сутки. Руби чуть не разливает латте для Прекрасного Принца и зачем-то вглядывается в окна.
Когда до ушей её доносится рёв мотора, она вздрагивает всем телом. В рёве в этом ей слышится что-то звериное, что-то знакомое, и потому, когда незнакомый мужчина в чёрной кожаной куртке входит в их кафе, Руби первой подскакивает к нему и чуть не виснет на шее.
- Кто ты такой? - спрашивает она голосом полным предвосхищения и удивления.
- Дерек, - после недолгого молчания говорит мужчина и смотрит на девушку с подозрением. - Много здесь таких как ты? - вдруг тихо рычит он и глаза его загораются голубым.
- Одна, - восхищённо пищит Шапка и тащит нового гостя подальше от входа, к столику в углу. - Мне нужно о стольком с тобой поговорить!
Дерек, слишком удивлёный, чтобы сопротивляться, тащится сзади. Он не чувствует от него угрозы и потому немного расслабляется.
- Ты такой с рождения? - спршивает руби, когда Дерек усаживается за стол и берёт протянутый ему кофе в руки.
- Да, а ты?
- И я, - вздыхает Шапка. - А ты когда узнал?
- В шесть лет, в первое своё полнолуние, - на автомате отвечает Дерек, а потом мотает головой и сурово прищуривается. - Куда я попал, кто ты такая и почему всё такое странное?
- Это Сторибрук! Заколдованный город. Когда-то мы были сказочным королевством, но злая ведьма заколдовала нас и заперла в этом городке. Я Красная Шапка, она же - Руби, по совместительству - оборотень.
Дерек, уткнувшись подбородком в скрещённые руки, вздыхает.
- Хотел бы я не поверить.
- Хах, - довольно улыбается Руби. - Я всё-таки рада, что поверил. А ты откуда? Где-то ещё есть магия?
- Повсюду, - Дерек отпивает из кружки и опускает глаза к столешнице. - К несчастью. За границей вашего городка оборотней не особо жалуют. Есть охотники, есть другие стаи. Если ты один - готовься умереть.
- Но ты один, - сочувственно вздыхает Руби. - Я не ещё не совсем могу контролироваться себя. А пару лет назад и вовсе не могла. Я убивала толпы охотников, отправленных за мной... и съела своего парня.
Дерек удивлённо поднимает голову и оглядывает девушку.
- Одна? Толпы?
- Я сильная, - с долей самодовольства и печали в голосе отвечает она.
Дерек, вдруг, тихо смеётся.
- Ти милая. Ты похожа на мою сестру... Лору. Я еду сейчас за ней.
- Передавай ей привет, - улыбается Руби. - Значит ты не один.
- Нас двое. Стало двое. Лора поехала расследовать, почему это случилось.
Шапка прикусывает губу, понимая, что почему-то не хочет знать ничего более о "этом".
- Я собираюсь собрать стаю, новую стаю, - говорит Дерек, покручивая в руках пустую кружку. - Я стану альфой, как и моя сестра. Я соберу стаю... и приду к тебе.
- Зачем? - Руби смущенно улыбается.
- Забрать тебя с собой. Ты не должна быть одна.
- У меня есть бабушка... и друзья. Я не одна. и я не могу покинуть Сторибрук. Но ты обязательно заезжай. Я буду ждать.

@темы: Once Upon a Time, Teen Wolf, Фанфики

---

Настроенческое. Когда мне плохо, я пишу что-нибудь такое и включаю эту песню и мне становится... ещё хуже.


Выдыхаешь облачко пара изо рта, втягиваешь носом свежесть после дождя и желаешь побросать всё, все сумки и всю одежду и сбежать поглубже в лес. Где никто не увидит, где никто не найдёт.
Оленем скакать между колючих веток с влажными молодыми листьями-языками. Ловко переставлять длинные ноги между чёрными, набухшими корнями. Рогами собирать капли дождя и высекать невидные в свете дня искры копытами о камень.
А под вечер, когда луна посеребрит чёрную землю, встретить ночь каплями на серой шкуре и, подняв морду вверх, завыть. Завыть, освобождаясь от гнёта человеческой жизни. От проблем и забот. Завыть, а потом выследить ушастого и вгрызться в маленькое тельце, впитывая через кровь и мясо свободу.
Всю ночь бегать по лесу, мягкими лапами ступать на рыхлую землю, оставлять звериные следы и человеческие проблемы. А с первыми лучами солнца обратиться птицей и взмыть в небо. Расправив крылья, сбросив оковы.
Не помнить о том, что было.
Не помнить, кем был и с кем.
Не помнить.
Здравствуй, солнце.

@темы: Орижиналы, Музыка

---

Название: Укуси
Фандом: Teen Wolf
Автор:  Мэй-чан
Пейринг: Скотт/Айзек
Рейтинг: PG-15
Размер: драббл (642 слова)
Жанр: флафф


У Айзека холодные руки и, когда он приходит к Скотту, забирается к нему в комнату через окно, то первым делом скотт хватает его ладони в свои и пытается согреть своим теплом и дыханием.
— Господи, где ты умудрился так промёрзнуть?
Айзек пожимает плечами и виновато улыбается. Он всегда улыбается виновато. Он всегда извиняется за всё, что делает. Бедный, бедный мальчик. Иногда Скотту хочется оживить его отца для того, чтобы высказать ему всё, что о нём думает, а потом снова убить. И так пару раз. И так каждый раз, когда видит это затравленное выражение на лице Айзека.
Скотт закрывает окно и толкает Айзека на кровать, чтобы закутать его в одеяло. Айзек смущается, вяло сопротивляясь, но скоро сдаётся и и утыкается носом в ткань пропахшую Скоттом насквозь.
Пока скотт бегает за горячим чаем, Айзек начинает согреваться и щёки его розовеют. Скотт протягивает ему кружку и думает о том, что, возможно, у Айзека есть брат-близнец. Иначе эти различия в поведении Скотт объяснить не может. Наглый и самоуверенный Айзек-оборотень разительно отличается от этого — тихого, милого парня, которого пол жизни бил отец.
Скотт гладит Айзека по голове, ерошит кудряшки. Айзек прикрывает глаза, наслаждаясь, а потом отставляет кружку, хватает Скотта за руку и тянет на себя.
— Мне недостаточно только ткани и запаха, чтобы согреться, — говорит он, и Скотт задумывается о том, догадывается ли Айзек, как сексуально это звучит.
Скотт целует его в щёки и губы, Айзек обвивает его шею руками, прижимая ближе к себе.
— Мне всегда холодно, если рядом нет тебя, — говорит Айзек шёпотом и смущённо прикрывает глаза. — Это звучит так глупо и по-девчачьи... но я не могу ничего сделать с этим.
— Ты можешь приходить чаще, — подсказывает Скотт и забирается руками под футболку Айзека и тот судорожно вздыхает.
— Я хочу тебя постоянно... хочу, чтобы ты был рядом. Я хочу, чтобы ты был моим альфой, а не Дерек. я хочу, чтобы тот укус подарил бы мне ты, а не Дерек. Я хочу чувствовать тебя, я хочу подчиняться тебе, защищать, делать сильнее, — шёпот Айзека становится всё громче, речь — быстрее. Он как кот трётся о плечо и щёку Скотта, позволяя целовать свою шею и сжимая руки на его лопатках. — Укуси меня!
Скотт ошарашено отстраняется.
— Что?
— Укуси меня! — стонет Айзек, стягивая с себя футболку, словно ему ужасно жарко, словно она душит его. Айзек откидывает голову набок, открывая вид на скат плеча и шею с нежно-молочной кожей. — Укуси!
Скотт склоняется над ним и мягко прикусывает нежную кожу зубами, но Айзек недовольно всхлипывает и, забравшись рукой под футболку Скотта, больно царапает его когтями по пояснице.
— Укуси так, словно собираешься съесть меня! До крови! — его глаза вспыхивают золотом.
Скотт, поколебавшись пару секунд, скалит клыки, одарив Айзека блеском золотых глаз, и с силой вонзает их в подставленное плечо. Айзек взвизгивает, как раненная собака, впивается когтями в спину Скотта и дрожит всем телом, широко распахнув глаза. Скотт отстраняется, с ужасом поймав себя на мысли, что ему не хочется этого, что ему нравится вкус тёплой крови его Айзека. И это "его" впервые так явно всплывает в его мыслях и тут же заполоняет всё вокруг. Его.
Когда Скотт приходит в себя, он понимает, что спустил в штаны, даже не раздеваясь и не прикасаясь к себе. Но ему даже не нужно смотреть, чтобы понять, что он был не один такой. Айзек смотрит на него всё теми же большими щенячьими глазами, но на губах его играет лёгкая улыбка. От укуса не остаётся и следа.
— Ты где такого нахватался? И что это вообще было?
— А ты поживи в обществе оборотней — и не такому научишься. Это было... не знаю что. Честно говоря, я не ожидал такой реакции. Питер говорил, что это может быть очень приятно, но... о таком ни слова.
— Не стоит пробовать всё, о чём говорит Питер, — ухмыляется Скотт, падая рядом с Айзеком на кровать. — Это могло быть опасным. Знаешь... мне не хотелось останавливаться.
— Ну, быть съеденным тобой, после дикого оргазма — не такая уж и плохая смерть, — Айзек хихикает.
— Иногда ты пугаешь меня.

@темы: Teen Wolf, Фанфики

---

Arrow
Опять тупая шлюха виновата в смертях.

Сказали же - город будет уничтожен, съёбывайте оттуда так быстро, как можете, но НЕТ Я ЖЕ ТАКОЙ ОХУЕННЫЙ ЮРИСТ ЧТО ВСЕМ ПОМОГУ И СПАСУ МИР ПРИДЯ НА РАБОТУ В ОФИС.
Тупые шлюхи - бич человечества.
Говори, что любишь Томми, уговаривай Оливера сообщить своему лучшему другу, что он не претендует на твою тушку, обижайся, что тот не хочет врать другу, после того, как Оливер говорит Томми, что "ДОБИВАЙСЯ И ВСЁ ЗБС БУДЕТ", спи с Оливером. Потому что ты ОХУЕННЫЙ ЮРИСТ И СПАСЁШЬ МИР СВОИМ БЛЯДСТВОМ.
Я надеюсь, что её не сделают боевой подругой Стрелы. Я разобью себе лицо об ладонь иначе.
О приятном: Боже, как я люблю Фелисити. О, эта прекрасная гикнутая барышня, которая пытается скрыть свою заинтересованность в Оливере и постоянно оговаривается по Фрейду и подбирает забавные фразочки.


Она такая няшка, я не могу прямо. мимимишечка.
Сестра Оливера похоже внешне на Скоделарио и первую часть сезона ведёт себя как Эффи, но потом влюбляется и МИМИМи.
Ну и Колтон, яншечка наш, Хэйнс. Поскорее бы он прекратил быть красной шапочкой одиноко бегать и творить добро в своём красном худи и нашёл уже Стрелу.
В общем, сезон закончился пиздецом. Ничо не понятно, ничего толком не дали.
смотрите сразу две няши вместе.
Я обожаю эту команду хдд
Да и вообще - у них такой милый каст ** Чего только стоит инстаграм Колтона, где он обнимается с Барроуменом, летит с ним в соседних креслах и прочее.
Хотя Колтон вообще со всеми фоткается хдд

Ждём второй сезон :3

@темы: Фангёрлинг, У вас волчанка!©

---

Название: Олень и Лев.
Автор:  Мэй-чан
Фандом: Hannibal
Пейринг: Ганнибал Лектер/Уилл Грэм
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл (988 слов)
Жанр: Hurt/comfort, немного сюр, немного драма.
Предупреждение: осторожно, есть тошниловки. (в прямом смысле)
От автора: Я ТУТ ВНЕЗАПНО ВЗЯЛ И ЭТОСАМОЕ. Хочу рейтинга по ним хорошего, а чот нет. А от меня вам рейтинг нннада?

Резкий вздох и всплытие из глубины. Среди ночной тишины, спокойной и таинственной, слышно как бьётся сердце и как шепчутся деревья за окном. Перетирают листики и шушукаются. Они тоже смотрят на него с опаской. Ожидая от него чего-нибудь ненормального. От него все ждут, что он вдруг начнёт резать людей или хотя бы разденется и пробежит голым по улице, распевая дурацкую песню, пришедшую ему в голову секундой назад. От него ждут подвоха, ждут неловкого слова, неловкого действия, чтобы ткнуть пальцем ему прямо в грудь и хохотать: "Псих".
Он не просыпается. Это скорее похоже на то, как всплываешь, уже отчаявшись и не надеясь увидеть белый свет, и лёгкие полны водой. Уилл закашливается и свешивается с кровати по пояс. Его тошнит прямо на пол и в темноте кажется, будто его рвёт кровью и внутренностями.
Внутренности покидают его тело, кусок за куском и кровь не перестаёт литься. Как и слёзы, он рыдает, затыкает рот, но рвота не прекращается. Он хрипит, в попытке позвать на помощь.
И он снова просыпается. И его снова тошнит на коврик. Он выплёскивает скудное содержимое желудка и где-то на грани сознания радуется, что отказался от ужина и что не было времени толком пообедать. Он откидывается на подушки и смотрит в потолок, по которому бродят пугающие тонкие тени, похожие на костлявые пальцы или пауков. Уилл не уверен, что не спит.
Он прислушивается к звукам, а потом не выдерживает и хватается за телефон. Длинные и громкие, как удары колокола, гудки пронзают тишину, нарушаемую ранее только самим Уиллом. Он ждёт, ждёт и уже не надеется. и потому так вздрагивает, когда на другом конце вдруг раздаётся спокойный, холодный и, кажется, совсем не сонный голос.
— Слушаю.
— Меня вырвало, — просто сообщает Уилл и на секунды в трубке вновь повисает тишина.
— Хочешь чтобы я приехал? — пауза в удар сердца, за которую Уилл не успевает выговорить заветные буквы. — Жди.
Быстрые гудки оглашают комнату. Уилл вдруг замечает, что ни одной собаки рядом с ним нет. Он сползает с кровати и, хватаясь за стены и по дороге включая везде свет, идёт их искать. В одной из комнат его рука замирает рядом с выключателем. С десяток отражающих луну глаз смотрят на него, и зрелище настолько пугает и завораживает Уилла, что он не может шевельнуться.
Фары освещают его дом, и тени деревьев ползут к его ногам, словно демонические руки. Звонок в дверь разрушает его ступор.
Ганнибал, как всегда безупречно выглядящий, смотрит на него с неодобрением.
— Что вы сделали с собой, мистер Грем? — тянет он, и Уиллу становится не по себе. Ему казалось. что они перешли в более близкие отношения, и собственная фамилия проходит холодком вдоль позвоночника.
— Я? — глупо переспрашивает Уилл и падает в объятия доктора.

Когда он просыпается, то первое, что видит, это сложенные на коленях руки Ганнибала. Уилл не спешит поднимать взгляд выше. Уиллу нравятся эти руки. Ухоженные, твёрдые, правильные. Уилл подаётся вперёд и утыкается лбом в его колени. Дикое, животное желание ткнуться в эти тёплые ладони, подставиться, чтобы тебя погладили, почесали за ухом. Уилл словно бы просыпается с собачьим сознанием, словно бы тот сияющий десяток глаз посвятил его в свои тайны. Уилл слабо стонет, трётся лбом о твёрдые колени, но замирает, боясь шевельнуться, когда желанные руки запутываются в его волосах, мягко массируют кожу головы.
— Что вам снилось? — спрашивает Лектер, поглаживая виски, касаясь мягкими подушечками щёк. — Перед тем, как вас вырвало. Что вам снилось?
— Мне снилось, что я проснулся и меня вырвало. Меня рвало моими внутренностями.
— А раньше? До этого пробуждения?
— Я... не помню. Подождите... там были мои псы. Они были вокруг меня. Они охраняли меня. Они рычали на темноту вокруг. В темноте кто-то был. Кто-то зловещий. Я чувствовал его. Я.., — Уилл прерывается на короткий и тихий стон, когда пальцы Ганнибала проходятся по шейным позвонкам. — Я не был человеком. Я был чем-то более... диким. В моей голове было столько мыслей. Я чувствовал всё вокруг, я запоминал и анализировал всё вокруг.
— Кто был во тьме?
— Это был человек, — наконец выдыхает Уилл. — Он... он был, кажется, одет во что-то... странное. Это была... шкура. Шкура льва.
— Кто это был?
— Не знаю, — морщинки проходят по лбу Уилла, собираясь между бровей, сделав лицо напряжённым и болезненным, и Ганнибал мягко массирует, разглаживая морщинки. — Я не видел его лица. Львиная голова закрывала его лицо. Только его улыбающийся рот был виден. Львиные клыки впивались в его кожу, и вокруг рта она вся была покрыта кровью и кровь продолжала течь, капая на грудь и на пол.
— Что ты чувствовал?
— Страх. И...
Уилл чувствует, как лицо начинает гореть и прячет лицо в ладони.
— Что ты чувствовал, Уилл?
— Возбуждение.
Ганнибал негромко хмыкает и Уилл поднимает на него непонимающий взгляд.
— Это нормально, нечего смущаться, Уилл. Тот мужчина был потрошителем, как думаешь?
— Да.
— Ты желаешь поймать его. Ты втянулся в его "игру". Ты втянулся во всё, что связано с ним. Ты желаешь его. Не отрицай, что ты чувствуешь подобное на других местах преступлений. Оно может быть не таким сильным, но ты чувствуешь его.
— Может быть. Почему мне так плохо из-за этого сна?
— Ты переутомился, Уилл. Тебе нужно больше спать, больше есть. Тебе нужен отдых.
— Я не могу спать.
— Я помогу тебе.
Ганнибал протягивает ему стакан воды и Грем выпивает, не задумываясь. Ганнибал подтягивает его на себя, уложив его голову к себе на колени. Он продолжает гладить его, спускаясь всё ниже, к шее и ключицам. Пару раз он обводит его губы, чуть надавливая большим пальцем, и Уилл от внезапной мысли вновь вспыхивает и шумно дышит.
— Не думай, — приказывает ему Лектер.
И Уилл не думает. Он отдаётся ощущениям. Тому, как расслабляюще действуют прикосновения Лектера, как горячо от них, как спокойно. Уилл приоткрывает один глаз. По потолку ползёт, увеличиваясь, тень. И, перед тем, как провалиться в сон, Уилл думает, что тень похожа на рога.

У него тоже были рога. Во сне. Большие, но они не казались тяжёлыми. Лев стоял напротив него и улыбался. Он не шевелился и потому, когда рука его дёрнулась вверх, Уилл насторожился, но рука его замерла на уровне лица, и он поманил Уилла к себе. Собаки вокруг зашлись лаем и рычанием, а Уиллу вдруг сделалось спокойно и тепло. И он шагнул льву навстречу.

Вопрос: Прочёл - погладь автора!

1. ♥		26	(100%)
Всего:		26

@темы: Hannibal, Фанфики

---

Знаете, никогда я так резко не просыпалась среди ночи.
Я не помню деталей и почему маме нужно было лезть за балконное стекло и стоять там. Но она стояла.
За закрытым стеклом. И я подумала: "а за что она держится? Главное, чтобы не упала."
И в тот же момент её руки оказались в воздухе. Она неловко взмахнула ими и спиной упала вниз.
Я помню, что мой визг ужаса через мгновение превратился в хрип, потому что связки не справились с той эмоцией, что я пыталась выразить.
И я проснулась, резко, как просыпаются в кино. Подскочив на кровати и выкинув руки вперёд.
И я лежала и впервые в жизни у меня появилось дурацкое желание - прямо так, среди ночи, позвонить маме и спросить всё ли у неё хорошо.
Потому что один из случаев моего панического желания увидеть/позвонить научил меня, что порой нужно доверять чувствам.
Тогда я была у дяди и я отказывалась идти спать. Мне было лет 8-9, и я сидела у окна с отвратительным чувством на душе.
А потом зазвонил телефон и холодный мужской голос в трубке сообщил мне, что моя мама попала в аварию.
Представляете сообщать такое ребёнку?
В общем. К чему этот мерзкий сон?
Какой бы скотиной она порой не была, как бы я порой её не ненавидела... я всегда переживаю.

@темы: Сны

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Надеюсь понятно о чём. Если что - я норм, я бодр и весел, а это просто внезапная мысль)


В твоё сердце однажды ворвётся пустыня.
Заметёт твои годы, твои старания. Твои мечты погребёт под тонной песка. Ворвётся в душу, иссушит слёзы. Ворвётся в глаза и, словно осколок зеркала Королевы, заставит тебя видеть мир иначе. Кай видел людей уродливыми, ты же - серыми.
Пустыня проглотит тебя, пережуёт и выплюнет. Прямо посреди океана чужих эмоций, бурного людского потока. Ты будешь тонуть и задыхаться, а плавившийся в твоём сердце песок будет застывать стеклом и резать, колоть. Песок будет тянуть тебя на дно. И ты будешь беспомощно бултыхаться, быть руками по густой, как патока, поверхности воды. Улыбки вокруг превратятся в оскалы - злобные и пугающие. Голубое небо станет серым, тоска нападёт, словно морское чудище и, ухватив за ноги, утащит за собой на дно.
Если никто не увидит тебя, не поможет - ты там и останешься. Будешь скрести вязкое, илистое дно ногтями, потеряв ориентир, не понимая, где земля, а где небо. Задохнёшься чужими эмоциями и собственной пустыней внутри.
Но если кто протянет руку, пусть даже ты сам вдруг осознаешь, что песок задувает в твою раскрытую грудь, то может быть, может быть спасёшься.
Или нет.

@темы: Орижиналы, Музыка

---

И ТУТ МЕНЯ НАКРЫЛО

Название: Сестричка.
Автор:  Мэй-чан
Фендом: The Simpsons
Пейринги: Барт/Лиза, Лиза/ОЖПешки.
Рейтинг: Pg-15
Жанр: гет, future-фик, юст, агнсто-флафф.
Размер: 1069 слово.
Предупреждения: оос, АУ, инцест
От автора: Короче, я тут поняла, что давно шипперю Барта и Лизу. В душе не знаю ВАААЙ.


В восемь лет всё кажется чуть более светлым, чем в десять. Лиза всё ещё верит, что Барт исправится. Лиза всё ещё помнит, как они любили друг друга когда-то в детстве. Лиза не помнит, но Барт и мама говорили ей, что её первым словом было имя её брата. Лиза не понимает, почему Барт так ненавидит её. Почему огрызается, дерётся и так редко приближается к ней не для того, чтобы ударить или оскорбить. Лиза всё ещё верит, что Барт не такой плохой, каким хочет казаться.
Она знает о его проблесках благородства и ума, как он порой засыпает на столе, после того, как не желал сдаваться подлой задачке по математике. Она знает, как ранят его слова, как он порой рыдает над своими синяками, оставленными хулиганами. Как разбивает костяшки и целыми днями разъезжает на скейте по городу, чтобы не возвращаться домой до темноты, чтобы никто не видел его разбитых губ. Как порой сидит на крыше и смотрит в звёздное небо.
Лиза знает его и такого. Она верит, что он такой. Она решает эти дурацкие задачки по математике и гладит брата по жёсткому ёжику волос.

В десять мир начинает меняться. Она осознаёт, что страдание Иисуса не приносят ей должного успокоения и находит себя в Буддизме и собственной морали. Лиза переходит на новый уровень любви к животным и отказывается от мяса. Она продолжает заниматься музыкой и порой перелистывает любовные романы. В её жизни появляется либидо, но она не находит никого из окружающих её мальчиков симпатичным. У её принца короткие рыжеватые волосы и тёмно-серые, почти чёрные глаза. Лиза много пишет в дневник. особенно о том, как она ненавидит брата.
У Барта, кажется, с каждым годом характер становится всё хуже, он грубит родителям, оскорбляет сестру и не приходит порой домой целые сутки.
Лиза уже не замечает его синяков, которые украшают его чаще, чем раньше. Лиза уже не смотрит на его тень, когда он сидит на крыше. Лиза увлекается политикой, борется за права животных, много читает и изучает языки. Она планирует поступить в Гарвард и изучать политику, чтобы однажды возглавить страну. Ей плевать на девушек брата, на его врагов, на оценки и бунтарство. Ей вообще плевать на брата, пока тот её не трогает. Когда же начинает приставать — она его просто ненавидит.

В шестнадцать всё становится слишком ясным. Лиза никогда никому не признавалась в этом. Она поняла это ещё в четырнадцать, но сейчас всё встало на свои места окончательно. Она даже пролистала старые дневники и с горечью отметила странную схожесть её идеального "принца" и собственного брата. И почему она не замечала раньше?
Лизе шестнадцать. Она учится в колледже и готовится к вступительным экзаменам в Гарвард. Её оценки по прежнему не опускаются ниже "А", она изучает сразу несколько языков, повышая свои знания по тем, что уже изучала ранее, и добавив несколько новых, в том числе норвежский и хинди. Она играет в местном джаз-бэнде и первый её сексуальный опыт случился с их фанаткой — девушкой с каре и шляпой. Они повстречались пару недель, а после родители Дэнни забрали её из колледжа и перевезли в другой штат. Они продолжают переписываться, но Лизе, в общем-то, уже всё равно. Дэнни, как и остальные девушки, всего лишь замена, все лишь попытки отвлечься. О том, чтобы встречаться с парнями, Лизе даже думать тошно. В каждом симпатичном парне она видит брата.
Особенно теперь, когда Барт окончательно повзрослел и, поднажав, поступил в университет. Барт по-прежнему проводит много времени на улице и его рыжие волосы продолжают выгорать до желтизны. Его новое увлечение американским футболом сделало его тело рельефным и желанным для сотен поклонниц его команды. Его кожа окончательно загрубела и на ней практически перестали оставаться синяки. Он стал лучше. Он стал учиться, направив всю свою активность и агрессию в спорт. Он стал капитаном команды и всегда приглашает свою младшую сестрёнку на игры.
Лиза всегда приходит. Всегда. А после рыдает в подушку. Всегда.
У Барта много девушек, он меняет их как перчатки, считая, что пока не готов к серьёзным отношениям и это единственное за что пока, как за соломку, держится Лиза. Когда Барт влюбится и остановится — для неё всё будет кончено. А пока она ловит его взгляды и улыбки, надеясь, что он не подозревает о её чувствах. Или надеясь, что чувства взаимны.

В двадцать случается чудо. Лиза снимает квартиру и учится в Гарварде, в институте государственного управления. В её квартире больше книг, чем мебели или других вещей. Ей некогда думать о чём-либо, учёба и подработка занимают всё её время, она спит по три-четыре часа в день, но выглядит всегда опрятно и собрано, и никогда не опускает планку своих оценок ниже "отлично". Она считает, что президент должен успевать делать все дела, мало спать, но всегда хорошо выглядеть. Это важно, к этому она всегда стремилась и к этому сейчас так упорно идёт. Ей важно быть первой в стране.
Порой она заводит себе девушку, но та быстро отсеивается, не выдержав убойного режима Лизы, в котором на отношения уделялось по получасу или часу в день. Лизе плевать. Лиза отрастила свои пшеничные волосы ниже лопаток, в её гардеробе сплошные деловые костюмы и невысокие каблуки. Она красива и парни сверчивают шею, когда проходит мимо. Но ей плевать.
В один день, Барт приезжает её навестить. Они встречаются на пороге её квартиры, Лиза неловко обнимает брата, извиняется, суёт ему ключи от квартиры и убегает на учёбу. Барт скучает в её небольшой квартире, состоящей из комнаты и кухни, разглядывает горы книг, лениво перебирает гитарные струны. Он случайно находит её дневник. Он даже особо не ищет — просто его привлекает аккуратная тёмно-зелёная книжка с оленем на обложке. Он бегло просматривает записи, особо не вчитываясь, скорее решив посоревноваться с сестрой в количестве девушек, но, когда наталкивается взглядом на своё имя, он начинает вчитываться в каждое слово.
Когда Лиза возвращается домой. Барт выглядит странно. Он кажется немного озадаченным, но, когда кидается ей на шею и вдруг начинает целовать в щёки, Лиза совсем теряется. Она не отталкивает его, ловя каждый поцелуй, как последний, а Барт ухмыляется, демонстрируя свои хищные острые клыки, и прижимает к себе.
"Глупая сестричка", — говорит он и, наконец, целует её в губы.
В двадцать Лиза сходит с ума. Ей кажется, что брат целует её так, как она всегда мечтала. В двадцать её тело плавится под его горячими прикосновениями. В двадцать случается её первый секс с парнем. С "принцем" из мечты десятилетней Лизы.
Наутро она думает, что всё было сном, что всё было галлюцинацией. Ничего не могло случиться на самом деле. Но любимый запах одеколона, разбросанные по полу рубашки и звук льющейся воды в ванной говорят об обратном.
Лиза закрывает глаза, залезая под одеяло с головой, и в ушах звучит насмешливое "глупая сестричка".

Вопрос: ?

1. ШО		7	(30.43%)
2. НОРМ		16	(69.57%)
Всего:		23 Всего проголосовало: 20

@темы: The Simpsons, И ТУТ МЕНЯ НАКРЫЛО, Фанфики

---

Мне снилась непонятная космоопера. Мы были где-то на другой планете и там была странная система зданий, раскиданных по территории, кажется, совсем рандомно.
Куча коридоров, куча маленьких построек, куча углов, где можно спрятаться.
Из людей, что были со мной, я помню только одного, но не буду говорить кто это. Ибо это как-то странно. Скажу только, что знакомый.
Но мы с ним встретились только на каком-то отведённом для обеда времени, когда монстры, почему-то не охотились за нами. Помню, что в той столовой продавались странные пирожки и крабовый салат.
А потом прозвучал сигнал и все вылетели из столовой и разделились. Не помню с кем я была, кажется, с девушкой. А вот сама я, судя по ощущениям и мыслям, была парнем.
И там был монстр. Не помню точно, как он выглядел. Помню ветвистые руки-щупальца, вытянутое тело. И оно светилось и мигало, если его ударить, но не убить.
И если ударил, то нужно за определённое время добить его, иначе свет станет ярче, мигания прекратятся, а монстр станет временно бессмертным. Эдакий режим берсерка.
Я своего убила, а вот бабонька запаниковала и только ранила. И я кричала ей, чтобы она добила его, но она только колотила по нему без особо вреда для его шкуры.
Помню небольшой сад.
И то, как мы бежали от этого бессмертного, как прятались.
Помню людей, кажется, моих одногруппников.
И всё. Дальше воспоминания обрываются.

Скажите мне, что я курила?

@темы: Сны

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Название: Ученик волка
Автор:  Мэй-чан
Фендом: Teen Wolf
Пейринги: Дерек/Стайлз
Рейтинг: Nc-17
Жанр: слеш, Викинг-AU!
Размер: 3431 слово.
Предупреждения: закадровая смерть Шерифа, оос.
От автора: Меня несло и несло. Чуть не померла, пока писала. Почти кроссовер с "Vikings". Не бечено. Если кто вдруг решит сделать доброе дело и вычитать - буду оочень благодарна.


Дерек сел на постели и огляделся вокруг — просторный дом с несколькими комнатами, добротно обставленный, светлый. В деньгах он не нуждался — тратил немного и всегда оставалось больше половины от полученного за набег на восточные земли. В хозяйстве было пара человек и шесть голов скота. Два коня, один из которых, чёрный как смоль, был быстр как ветер, силён как бык, прекрасен как ночь и достался ему от отца. Второй была серая, цвета лежалого снега, гибкая и игривая кобыла. Потомство их продавалось лучше других в городе, потому что все уважали род Хейлов. Отец Дерека называл вороного коня Вороном, а серую именовала сестра Дерека, она дала ей имя — Стрела. Дерек никогда бы не продал этих коней, пусть даже за всё золото ярла, потому что это единственное, что осталось в напоминание о семье.
Пожар, начавшийся с не затушенной печи и стеревший полдеревни, слизал и дом Дерека. Дерек тогда впервые вышел в море вместе с дядей Питером. Питер переживал трагедию очень тяжело и вскоре ушёл в лес, чтобы стать отшельником. Дерек наведывался к нему по мере сил и возможностей, и Питер признался, что если бы не это, то давно бы сошёл с ума. Спустя годы, когда Дерек возмужал и утратил былую юношескую весёлость и стал сильным, беспощадным воином, Питер так же оправился, найдя себя в том, чтобы делать корабли. Он говорил, что это успокаивало его. И он действительно был хорош в этом.
Дерек оглядел дом и зажал голову меж ладоней. Ему было уже слишком много лет, чтобы быть одному. Ему сватали уже с десяток разных девиц, но ни одна не привлекла его внимания. А те, что привлекли на пару минут, не стоили целой жизни, проведённой вместе. И даже если бы сам ярл Кристофер предложил ему свою дочь, Дерек бы попытался отказаться. Эллисон только вступила в брачный возраст, но ярл не торопился в поисках жениха для неё. В отличие от его жены, он не горел желанием отдавать свою любимую дочь кому-то другому. Эллисон была красива, ловка и мастерски стреляла из лука, но переняла суровый характер своей матери и женихи не торопились выстраиваться в очередь у её ног. Дерек так же не горел желанием связаться с этой строптивой девчонкой. Она была отличной охотницей, но он не мог представить её в роли матери.
Дерек не понимал, почему никто не привлекает его. Была, конечно, Кейт — тётя Эллисон. Они были вместе долгие две недели. Истрепали друг другу нервы и разошлись, решив больше никогда не встречаться. Это было два года назад и с тех пор, Дерек лишь дважды получил весточки от неё — в первой она сообщала о рождении Хейла-младшего. Во втором, что Аллсвальд, так назвала она сына, будет носить имя Хейла, но Дерек не должен навещать его до его совершеннолетия. Или до смерти самой Кейт.
На том Дерек ненадолго и успокоился — род продолжен, можно было немного расслабиться. Но время шло, шрамы множились, кровать пустовала.
Пока ярл не назначил ему ученика. Дерек впервые слышал о таком, но Ярла сообщил, что раз у Дерека нет приемника и сына, которого бы он обучил военному мастерству, то пусть воспитывает сына Стилински, павшего в недавнем бою на востоке. Парень был юн, но уже крепко сжимал в руках секиру и смотрел озлобленным волком. Он остался совсем один после смерти отца и вдруг понял, как жесток мир вокруг.
Дерек открыл дверь и они замерли друг на против друга. Стилински холодно смотрел ему в глаза, а потом опустил взгляд и неловко переступил с ноги на ногу.
— Я Стайлз, — сказал он. — Можно мне войти?
Дерек молча отступил назад, пропуская парня в дом и тот торопливо зашёл, закрывая за собой дверь и начиная вертеть головой, оглядывая новое жилище.
— У вас хороший дом, господин Хейл, — сказал Стайлз, замерев у двери.
— Проходи, — Дерек провёл его в спальню и указал на матрац, постеленный рядом с постелью самого Дерека.
На матраце лежали подушка и одеяло, а сверху всё укрывала волчья шкура. Такой же, за исключением того, что шкур было две, была и постель Дерека. Их ничего не разделяло и на первый взгляд казалось, что постель совместная. Стайлз смутился этой мысли и отвёл глаза, что не укрылось от Дерека.
— Если хочешь, я могу постелить тебе в общей комнате.
— Нет, всё нормально, — Стайлз оставил свою сумку рядом с постелью.
— Это все твои вещи?
— Да.
Дерек заглянул в мешок — книга, написанная на чужом языке, пара рубашек, штаны и пара брошек — мужская и женская, видимо оставшиеся после матери и отца.
— Ещё есть пара монет, — сказал Стайлз, забирая из рук Дерека мешок.
— У тебя очень мало вещей и они уже успели проноситься. Тренироваться будешь в них, но я попрошу, чтобы ткачиха сделала тебе пару новых рубашек и штанов. Твоя семья была довольно бедной, не так ли?
— Ну, конечно, не такой богатой, как ваша — это точно, — Стайлз поджал губы.
— Я не осуждаю, — сказал Дерек. Он хотел подружиться с парнем, но тот зажимался, и это было сложно. — Можно посмотреть? — он указал на секиру.
Стайлз снял её с пояса и протянул Дереку. Дерек оглядел её, особенно его привлёк полумесяц и олень, изображённые на набалдашнике.
— Моя мать была из почитаемого рода, — пояснил Стайлз. — Это её секира.
— Она затупилась, — сказал Дерек. — Я отдам её кузнецу, он заточит её. Не волнуйся, с ней ничего не случится. Он будет крайне аккуратен.
Стайлз послушно кивнул и Дерек заметил блеснувшую в волосах заколку. Он обошёл парня, чтобы рассмотреть её и совсем не удивился, увидев там всё того же оленя и полумесяц. Каштановые волосы парня были коротко стрижены и только дорожка шириной в два пальца начиналась ото лба и заканчивалась чуть выше лопаток, она-то и было заплетена в свободную косу и закреплена заколкой. Сам Дерек не особо занимался своей причёской, просто собирая волосы в косу и подстригая раз в месяц — два. Стайлз обернулся, отчего кончик его косы прошёлся по ключицам Дерека.
— А когда вы начнёте мои тренировки?
— С утра. И зови меня Дереком, а не господином Хейлом.
— Мне что-то нужно сейчас сделать?
— Да, познакомиться с работающими здесь людьми. Это полезное знакомство, учитывая, что ты здесь будешь жить.
Стайлз кивнул и Дерек жестом указал на дверь, пропустив парня перед собой. Он оглядел его фигуру со спины. Зря ему говорили, что мальчишка слабый и тощий. В ширину плечи его были не намного уже плеч Дерека, под облегающей рубашкой виднелись мощные мышцы спины. Ещё Дерек заметил, что когда Стайлз напрягает мышцы рук, то те едва ли не рвут узкие рукава рубашки. Стайлзу определенно требовалась более свободная одежда. Быть может, он и был когда-то хилым, сейчас он явно возмужал.
Дерек уже видел его с зажатой в руке секирой, с щитом, с изображённым на нём оленем и забрызганном кровью врагов. У Стайлза были все шансы стать хорошим воином. Поэтому Дерек решил, что начнёт тренировки с утра и сделает из него этого воина.

***
Утро выдалось туманным, Стайлз поднялся с постели раньше Дерека, потому что ему всё ещё было непривычно спать в чужом доме, когда рядом глубоко и горячо дышит чужой мужчина. Дерек казался расслабленным, но Стайлз знал, что стоит протянуть к нему руку — и руки не будет. Нож, спрятанный под подушку, секира висевшая практически над головой, второй нож под матрацем. Дерек был воином и был готов ко всему.
Стайлз поднялся с кровати и прошёлся по дому босиком. Доски приятно холодили ступни и, подумав, Стайлз вышел на улицу и прошёлся по траве. Роса оседала на его коже, солнце, ещё застрявшее на горизонте, едва-едва пробивалось через густой, как молоко, туман.
Стайлз заметил Хельгу, следившую за скотом Дерека, и помахал ей рукой. Хельга, ответила ему улыбкой и кивком, так как руки её были заняты кувшинами с молоком. Стайлз быстро подошёл к ней и забрал оба кувшина, помогая донести их до дома. Когда они подходили к нему, на пороге уже стоял Хейл, обтянутый новой рубашкой, в руках его было две деревянные секиры.
— Питер, мой дядя, передал их нам с гонцом, — сказал Дерек, протягивая Стайлзу секиру, как только тот поставил кувшины на стол. — Сначала тренировка — потом еда. Запомни это. Воин должен быть голоден, чтобы алкать, чтобы ждать момента победы и пировать со всеми за общим столом.
— Понял.
— Мы будем сражаться прямо здесь, на земле. Начнём с отражения ударов. Обычно для этого используется щит, но представим, что щита у тебя нет и ты вынужден сражаться с одной лишь секирой в руках. Следи за противником. Он может выдать себя любым неосторожным движением, промедлением, взглядом. Ты не должен отводить от него взгляда, чтобы предугадать, куда он ударит. Нападай!
Стайлз дёрнулся от неожиданного приказа, двинулся вперёд, замахиваясь в бок и пытаясь разрезать Дерека от бедра до плеча, но тот неожиданно сильно и резко, практически без замаха нанёс ответный удар по древку секиры, в миллиметрах от пальцев Стайлза и тот почувствовал вибрацию, идущую от ручки к телу, в то время как Дерек приставил секиру к горлу Стайлза.
— Не дёргайся. Ты слишком много дёргаешься.
Дерек отвёл руку, Стайлз выдохнул.
— Не бойся боя. Люби его. Секира — продолжение твоей руки. Твоё тело должно быть собранным и спокойным. Ты должен контролировать каждое своё действие.
— Мне всегда казалось, что вы дерётесь как варвары — просто машете секирой направо и налево.
— Ты должен управляться с секирой так, чтобы при таком, со стороны, небрежном стиле, куда-либо попадать. Если ты будешь бездумно махать оружием — толка будет мало. Но когда тело твоё и секира сольются в одно — ты сможешь познать безумный стиль викингов.
Стайлз впервые за эти два дня, а Дерек предполагал, что и вовсе за последнюю неделю, с тех пор, как пришла весть о гибели Стилински-старшего, усмехнулся. Усмехнулся, снова став мальчишкой, каким его запомнили все окрестные жители.
— Твои слова не очень подходят твоей внешности.
Дерек фыркнул в ответ и впервые почувствовал, что в груди его что-то шевельнулось.

***
Блики пламени танцевали на гладком мальчишечьем лице Стайлза, и Дерек на секунду залюбовался им, но быстро себя одёрнул. Стайлз, впрочем, не обратил на это никакого внимания, жадно впиваясь зубами в сочный кусок мяса.
Стайлз вымотался за день. Помимо тренировки Дерек отправил его кормить лошадей. Так он познакомился со знаменитыми лошадьми Хейлов. Стрела сразу понравилась Стайлзу — она была кроткая и спокойная. Она смотрела на Стайлза влажными светлыми глазами, а когда тот решился погладить её, прихватила бархатными губами его руку, словно целуя.
Ворон же проявил характер, чуть не затоптав парня. И он сделал бы это, не появись за спиной Стайлза Дерек. Он что-то грозно крикнул и Ворон, фыркнув и тряхнув шелковистой чёрной гривой, затих.
— Будь осторожнее с ним первое время. Он не любит чужих.
Так же, пока Дерек был на охоте, Стайлз должен был обойти все его владения и прибрать в доме. Ощущение, что Стайлза попал на место жены Хейла, не покидало его весь день, но когда Дерек притащил молодого кабанчика и свалил его на стол, Стайлз, поняв, каким голодным он был, тут же забыл о своих обидах.
— Отец учил тебя верховой езде? — спросил Дерек, когда Стайлз откинулся на спинку стула.
— Да, немного. В седле удержусь.
— Значит, это ещё один пункт обучения, — кивнул сам себе Дерек.
— А когда ты возьмёшься меня в плавание?
— Когда я посчитаю, что ты готов к нему и не умрёшь, едва коснувшись ступнями чужой земли.
— Ты думаешь, что я слабак?
— Я думаю, что ты мальчишка. Твоя рука дрожит, когда ты атакуешь. Можешь помогать носить тяжести в деревне, чтобы укрепить своё тело. Твои плечи уже расправились, твои руки уже не похожи на детские ручки-тросточки. Но ты всё ещё ребёнок. Обычно к шестнадцати годам юноши уже готовы к тому, чтобы стать воинами. Но твой отец был слишком часто в разъездах и не успел обучить тебя всему. И я буду делать это за него. Да, ты слабак. И пока ты задаёшь такие вопросы, ты не покинешь этой земли.
Стайлз нервно встал, яростно глядя на Дерека. Постоял недолго и сел обратно. Он не мог злиться на него. Дерек был прав.
— Будь упорным в учёбе, посвящай всего себя ей. Чем больше ты стараешься, тем быстрее мы будем сражаться рука об руку на чужих землях.

***
Прошло две недели с тех пор, как он впервые постучал в дом Хейла. Каждый день он тренировался, кормил лошадей и помогал по хозяйству людям Хейла и остальной деревне. Первую неделю, с непривычки, болела каждая мышца в теле. На вторую стало проще. Руки были стёрты в кровь, его старая одежда протёрлась до дыр, но к новой он не хотел прикасаться, пока эта не рассыплется в его руках. Дело было не в воспоминаниях, конечно. Ему просто нравилось думать, что затасканность одежды — признак его стараний. Дерек не разделял этих мыслей, но не требовал от Стайлза сменить одежду, решив, что так парню будет проще освоиться.
Стайлз стал крепче спать. Он не спал так со времён, когда умерла мать. После смерти отца он не спал вовсе, но за день он уставал так, что после сытного ужина он засыпал, едва его голова касалась подушки. Ему всё ещё было странно спать рядом с Дереком, когда до него было рукой подать — протянуть руку и коснуться его лица. Он сделал так однажды, в первую неделю, когда его ещё мучила бессонница. Он думал тогда о том, что Дерек был того же возраста, что и он, когда потерял всю семью. Даже дядя оставил его. Он всё делал сам.
Это и придало Стайлзу сил. Хейл сам взял в руки секиру и стал одним из сильнейших воинов, благословленным Богами. Стайлз тоже мог стать им.
Стайлз перестал просыпаться раньше Дерека, но тот не будил его и уходил по своим делам. К его возвращению, Стайлз уже ждал его во дворе и тренировка начиналась немедленно.
Стайлз начал привыкать к такому ритму жизни и не был готов к тому, что ярл отправит людей в плаванье. Дерек собирался в путь, точил оружие, проверял крепость щита, надевал новые одежды. Стайлз следил за этим так, словно он опять провожает отца в то роковое плавание.
— Дом будет на тебе всё это время. Надеюсь, когда я вернусь, здесь всё будет по-прежнему. Не хотелось бы возвращаться на пепелище, — кисло пошутил Дерек, но Стайлз понял, что его так пытаются приободрить и улыбнулся.
— Я постараюсь.

***
Дерек отсутствовал почти неделю. Стайлз начал нервничать. По привычке он каждое утро сражался с воздухом и рубил сено. Из сетей он вылавливал себе рыбу на ужин, а перед ужином непременно объезжал земли Хейлов на Стреле. Ворон поглядывал на него с неодобрением, но, казалось, грустил.
Без Дерека весь дом, казалось, замолк.
Когда Дерек вернулся, Стайлз чуть не кинулся ему на шею при встрече. Это был бы самым глупым и странным его поступком, он это прекрасно понимал, но желание обнять живого и невредимого Дерека было таким импульсивным и сильным, что он даже сделал на пару шагов больше, встречая его.
Дерек оглядел дом и вдруг опустил тяжёлую руку на голову Стайлза и потрепал его по отросшим волосам.

***
— Я хочу снова побриться, — сказал Стайлз, разглядывая своё отражение в бокале.
— Зачем?
— Мне нравилась та причёска. Она была удобной. Сейчас же волосы едва ли не лезут мне в глаза.
— Хорошо, я помогу тебе в этом. А то сам ты и голову себе отрезать можешь.
Стайлз усмехнулся.
— Скажи, а я достаточно стараюсь?
— А для этого есть мера? — Дерек приподнял бровь. — Ты упорно работаешь, я вижу это, это чувствуется в становящихся твёрдыми ударах и скорости. Достаточно ли этого? Не знаю.
— Осторожнее с этим, — усмехнулся Стайлз. — Мне показалось, что ты меня похвалил.
— Я похвалил тебя, — серьёзно ответил Дерек и они встретились глазами на пару неловких мгновений.

***
Зима пришла на земли Скандинавии неожиданно. Казалось, только вчера зеленела трава и вот уже вьюга подгоняет людей в спины и бьёт снегом по лицу.
Стайлз отказывался вылезать из под шкуры, везде таская её с собой, пока не вернулся Дерек. Дерек ходил в город, чтобы забрать у кожевника кожаные и меховые жилетки для себя и Стайлза.
С момента появления Стайлза в доме прошло уже два месяца. Он, наконец, выбрался из старой одежды, освоился и даже пару раз прокатился на Вороне. Дерек уже брал его с собой на охоту и тренировки периодически происходили с настоящим оружием. Стайлз окреп, в руках его появилась настоящая сила и десяток девушек из города и деревни вздыхали по Стилински-младшему, как когда-то вздыхали по младшему Хейлу.
— Дерек, почему ты один? — спросил как-то Стайлз грея руки у огня.
— Не знаю, — Дерек помолчал. — Единственная особа, которая меня заинтересовала, сбежала от меня подальше и потребовала, чтобы я не навещал её и нашего сына. Мне не везёт с девушками. или девушкам не везёт со мной. Мне с ними скучно, им со мной скучно.
Стайлз промолчал. Он давно думал об этом. О том, что его не привлекают девушки, что его раздражает их внимание. Что он в восторге от другого человека.
Он вздохнул, отчего пламя колыхнулось, и прикрыл глаза. Пламя продолжало плясать под закрытыми веками. Стайлз слышал, как Дерек встал и отправился в спальню. Стайлз подождал немного, решаясь или ожидая, что Дерек ляжет, а потом открыл глаза и проследовал за ним.
Дерек как раз забрался под одеяло, когда Стайлз настиг его. Надеясь, что Дерек со своими рефлексами не прирежет его, он оседлал его бёдра, поверх одеяла и шкур, и склонился над его лицом.
— И что ты делаешь?
— Не знаю. Проверяю.
— Проверяешь, убью ли я тебя?
— Не то.
Стайлз склонился ниже, целуя Дерека в лоб над бровью. Дерек резко втянул воздух. Запах тёплой кожи и меха смешался с собственным запахом Стайлза, собравшись в образ волчонка-оборотня, забравшегося на его колени. Стайлз чувствовал, как напряглись его мышцы, но Дерек не ударил его, не скинул, хотя мог. Это Стайлз расценил, как разрешение. Он поцеловал его в щёку. Потом в уголок губ, пока Дерек, не вырвав из-под него свою руку, не ухватил его за затылок и не захватил всю власть в свои руки, целуя его в губы по-настоящему. Стайлз вырвался только для того, чтобы вздохнуть, а потом сам потянулся за новым поцелуем.
С рыком Дерек сменил позицию, нависнув над Стайлзом сверху. Стайлз смотрел на него с тем восторгом, какой порой ловил в его взглядах Дерек, но не принимал всерьёз.
— Это будет больно, — сказал он.
Стайлз в ответ поцеловал его и стянул с себя рубашку. Дереку было странно гладить мужское тело. Оно было твёрже, кожа грубее, но ощущение силы, которую он держит в своих руках, опьяняло. Ему понравилось, что мужчина, почти равный, так отдаётся ему, позволяет делать с его телом всё. Стайлз, непривычный к ласкам, выгибался от переизбытка чувств, когда Дерек находил чувствительные места на его теле. Дерек не думал, что его может возбуждать такое, но он чувствовал, как кровью наливается его член и туман похоти застилал его глаза. Впрочем, расфокусированный взгляд Стайлза говорил о том же желании.
От горячих тел нагрелся и воздух в комнате. Дерек плюнул на пальцы и мягко втёр слюну в сжимающееся кольцо мышц Стайлза. Следующая порция слюны — его и Стайлза — уже предназначалась члену Дерека. Он размазал её по стволу и, приставив головку к анусу, начал медленно входить, проталкивая член глубже. Стайлз морщился, Дерек добавлял слюны, чтобы процесс был легче. Когда член вошёл полностью, стало проще. Стайлз расслабился, позволяя Дереку начать двигаться, легко покачиваясь взад-вперёд. Постепенно чувство жжения сменилось чем-то новым, но Стайлз не успевал прислушиваться к ощущениям. Член его тёрся о твёрдый живот Дерека, Дерек же то целовал Стайлза в губы, то прикусывал его плечо, то посасывал соски.
Изначально болезненное ощущение начало перерастать в удовольствие от одновременной стимуляции члена и пары чувствительных точек на теле, которых Дерек то и дело касался. И когда Дерек ускорился, Стайлз понял, что так же теряет связь с реальностью. Голова его кружилась, он выгнулся дугой, изливаясь на животы, и только придя в себя понял, что кончил и Дерек.
Дерек навалился на него сверху, придавив к матрацу.
— Твоё смущение при виде близкорасположенных кроватей оправдалось, да? - усмехнулся Дерек, но у Стайлза не было сил отвечать.

***
В их жизнях и распорядке дня почти ничего не изменилось. Кроме того, что с утра они просыпались в одной кровати, находясь под защитой стен одаривали друг друга поцелуями, а ночью либо засыпали в объятиях друг друга, либо, если были силы, предавались страсти.
Стайлз стал совершенствовать свой стиль боя. Он стал добавлять что-то своё, опираясь на то, что Дерек предпочитал сильные удары и долго замахивался. Он не был уверен, что наблюдения за Дереком как-то помогут ему в бою, но Дерек его разубедил в этом.
— Ты должен следить за всеми бойцами близ тебя. Ты должен научиться предугадывать их движения заранее.
Зима тянулась, казалось, бесконечно. Были и слишком холодные дни, чтобы охотиться, и им пришлось забить молодого барашка, появившегося за месяц до начала зимы. Ярл не отправлял никого в море и потому Дерек не расставался со Стайлзом ни на минуту.
Ему было на удивление спокойно и правильно жить с ним, быть с ним. Ни одной из женщин он не мог доверять так, как доверял Стайлзу. Он стал его верным другом и любовником в одном лице. Мало кому выпадает такая удача.
И, когда зима закончилась и воды у берега началась таять, а ярл начал собирать людей для отплытия, Дерек заявил ещё одного человека.
— Ты готов, — сказал он Стайлзу в тот день и вручил секиру его матери и щит, изготовленный специально для него. На внешней стороне щита был стандартный рисунок, но на внутренней стороне красовался олень, посеребрённый полумесяцем, зацепившимся за его рога. И у ног оленя лежал волк.
— Символ Хейлов, — догадался Стайлза и поднял на Дерека счастливые глаза.
— Я не дам тебе попасть в Вальхаллу раньше меня, ты знаешь?
— Однажды, мы отправимся туда вместе, мой волк.

Вопрос: ?

1. ♥		43	(100%)
Всего:		43

@темы: R-Nc-17, Teen Wolf, Фанфики

---

"Охотники рядом"

Название: Охотники рядом
Автор:  Мэй-чан
Персонажи/Пейринг: Стайлз, Скотт, Дерек и остальные персонажи.
Пейринги: Дерек/Стайлз - основной. По ходу будут добавляться х)
Рейтинг: пока Pg-15
Жанр: джен, слеш. юмор, АУ-Кроссовер (герои Волчонка в мире "Supernatural")
Предупреждения: Гомоэротичные шуточки, гей-Стайлз, ООС, мат, некоторые неприятные моменты.
Статус: Ин процесс (15115 слов).
Примечания:

4-5

Глава 4: * Ругару и Саломея
Глава 5, получилась проходной. простите, я тут сломался, так что торможу с фиком(
Глава 6, Фурии
*Песня зазвучавшая по радио
Глава 7, * собрала все свои знания о вампирах из разных источников. Так что получились межфендомные такие вампиры.
* Песня заигравшая в клубе:

Главы 1-3

Глава 4. Червь.

Глава 4. Червь.
— Проснулся, наконец? — недовольно произнесли над ухом и где-то за спиной заворочался Скотт. — И удобно тебе было так спать?
— Очень, — признался сонный Скотт, сильнее прижимаясь к спине Стайлза и скидывая с его бедра свою ногу. — Стайлз так вкусно пахнет... и такой тёплый и мягкий.
— Ну, хоть кто-то оценил, — фыркнул Стайлз, не открывая глаза. Он был почти уверен, что если откроет — боль пронзит его мозг.
— Вставайте, сони. У нас тут дело есть. И да, Стайлз, не бойся. Я забрал твою боль.
— Правда? — недоверчиво переспросил тот, продолжая лежать, не шевелясь и не открывая глаз. — А то Скотт меня так однажды обманул.
— Правда. Тебе нужна здоровая голова.
Стайлз приоткрыл один глаз, уставился на окутанного солнечным светом Дерека, прислонившегося к столу, и полностью распахнул глаза. Боли, и правда, не было.
— Ох, чувак, это охрененно.
— Не думай, что я буду делать так каждый раз. Намёк понял?
— Понял, — Стайлз махнул рукой, направляясь в душ.
Когда он вышел из него, Скотт присоединился к Дереку и тоже полусидел на столе, пялясь на Стайлза.
— Так. Что случилось, пока я спал?
— Помнишь вчерашнего бармена? — начал Дерек. Стайлз, подумав, кивнул. — Так вот, он передаёт тебе успокаивающие травки и обещает тебе шесть-восемь часов здорового сна. А ещё он говорит, что от тебя воняет какой-то гадостью и отправляет к ведьме.
— Нифига себе я в гей-бар сходил, — Стайлз забрал мешочек из рук Дерека и понюхал. — Мятный, ммм, может будет вкусно.
— Так что мы сейчас возьмём и поедем к ведьме. Потому что, Стайлз, с тобой и правда происходит какая-то херня.
— Ты так просто доверился бармену из гей-клуба?
— Скажем, он мне понравился,— Дерек улыбнулся на секунду, но губы вновь образовали прямую линию. — Он определил во мне оборотня по запаху. Он подобрал для тебя смесь так, чтобы тебе помогло, но и нас не убило. Он понял, что я сказал ему своё ненастоящее имя. Он оберегал тебя от чужих рук. И он почувствовал в тебе что-то светлое. Так же он почувствовал аддерал и таблетки Дитона. Но о них он ничего не сказал. Ему не понравился третий запах, который пытался перекрыть остальные.
— Он сказал, он сказал, — Стайлз потянулся. — Доверчивый ты, Дерек.
— Порой, людям стоит доверять, Стайлз.

***
— Почему мы едем на твоём камаро?
— Потому что, пока мы всё не выясним, тебе нельзя за руль.
— Ну ма-аам, — прогнусавил Стайлз. Дерек хмуро глянул на него, но ничего не сказал. Скотт, казалось, и вовсе уснул на заднем сидении. — Долго ещё?
— Нет, за поворотом будет её дом.
— Тебе не кажется это странным? — Стайлз уткнулся лбом в стекло, наблюдая за пролетающими мимо домами и людьми.
— Кажется, потому-то мы и едем к этой ведьме.
— Нет, я не об этом. Просто, пару дней назад мы вырезали пятёрку древних ведьм, а сейчас едем к их сестре за помощью. Это как-то...
— То, что я оборотень, не значит, что я не убью другого оборотня. Потому что, Стайлз, даже среди нечисти бывают хорошие или плохие. Плохие ведьмы, за которыми мы охотимся, — это исключение. Ведьмы редко выходят за рамки дозволенного и редко причиняют зло. Обычно они наоборот стараются помогать людям. Или просто не отсвечивают.
— Ты неплохо разбираешься в ведьмах.
— Я неплохо разбираюсь во всём сверхъестественном, Стайлз.
Стайлз вздохнул, оставляя запотевший след на стекле, и откинулся в кресле. Ему почему-то очень не хотелось к этой ведьме. Что-то внутри противилось, рвалось прочь. "Открой дверь, Стайлз!" — кричало оно. "Выпрыгни из машины, Стайлз!" — уговаривало оно. К счастью, этот внутренний голос был недостаточно громким, чтобы Стайлз не смог его заглушить.

***
— Проходите, Лидия ждёт вас, — сказал встретивший их на пороге парень.
Стайлз быстро пробежался по нему взглядом. Он был красивым. Очень красивым. Встреть его Стайлз пару лет назад — влюбился бы, как глупая школьница. Но сейчас что-то в нём настораживало Стайлза. Взгляд, которым он одарил их, казалось, как клинок проткнул их. Что-то холодное и отталкивающее было в нём. Но Стайлз не успел понять что. Перед ними предстала ведьма. Едва ли она была старше них. Губы "бантиком", распущенные рыжие волосы, короткое платье, обтягивающее и демонстрирующее идеальную фигуру. Она оглядела гостей и улыбнулась, чуть склонив голову на бок.
— Мне представляться, я думаю, не надо.
— Я Дерек, — отозвался тот и подтолкнул Стайлза в спину. — А это — Стайлз, тот парень, с которым что-то не так.
Лидия хмыкнула, оглядев Стайлз с ног до головы. Но её взгляд не пугал его. Она смотрела достаточно дружелюбно, как добрый доктор, осматривающий пациента.
— Стайлз, — она словно перекатила его имя на языке. — Скажи мне своё настоящее имя. Без него я не смогу узнать, что с тобой происходит.
Стайлз подошёл к ней вплотную и зашептал на ухо. Он правда не знал, зачем это делает, ведь Дерек и Скотт не только слышат, но и знают его имя. А единственный из присутствующих, кто не знал его имя, вообще не проявлял к ним интерес и пялился в телефон, заткнув одно ухо наушником.
Лидия мягко улыбнулась и жестом приказала сесть. Не смотря на кошачью грацию и мягкость её движений, Стайлз не сомневался, что это был приказ. Он сел на стул, нервно стукнув колено об колено, и уставился на Лидию снизу вверх. Она довольно оглядела его, указала остальным на диван, а сама села напротив Стайлза. На столе была только небольшая серебряная миска, новенькая свеча в стеклянном подсвечнике и красивый стилет, чья ручка изображала десяток переплетающихся змей. Лидия, заметив его напряжение, возникшее при взгляде на предметы, мягко коснулась его щеки и, огладив её, за подбородок подняла голову Стайлза так, чтобы его глаза встретились с её.
— Не переживай. Доверься мне. Я не причиню тебе зла.
Стайлз зацепился за последнюю её фразу и вздохнул. "Я не причиню тебе зла" не означало, что больно не будет. Будет. Но во имя добра.
Лидия взяла его за руки, развернув его кисти ладонями к потолку, и положила свои руки сверху. Их ладони соприкоснулись, и у Стайлза где-то в животе возникло странное чувство вторжения. Не в голове, а именно где0-то на уровне желудка. Или чуть выше. Стайлз уже был не уверен, где именно возникло чувство, потому что оно мгновенно растеклось по телу, заполнив его полностью. Что-то в нём сопротивлялось тёплым прикосновениям Лидии. Что-то в ужасе сжималось от её горящего взора глаз, ставших цвета растопленного мёда.
Когда Лидия отпустила его руки, Стайлз понял, что всё это время не дышал. Он жадно вздохнул, пытаясь прийти в себя, и перед ним вдруг материализовался стакан с водой, хотя Джексон, казалось, всё также безучастно стоял в стороне и не двигался.
— Кто он? — вдруг спросил Дерек, обращаясь к ведьме и интересуясь явно не Стайлзом.
— Атипичный ругару, — спокойно ответила та. Она была всё так же спокойна, а глаза её вновь были непонятными серо-карими. — Наследственный. Ящер.
Стайлз обернулся на Джексона, а тот вдруг криво ухмыльнулся, оголяя удлинённый клык и выпуская на свободу тонкий раздвоенный язык.
— Кто такие ругару? — спросил Скотт, разглядывая Джексона, как зверушку в зоопарке. И тому явно не нравилось такое внимание.
— Оборотни, — ответил Дерек.— Только обращаются безболезненно и когда хотят, а не только в полнолуние. Обычно, это временное проклятие, но, видимо, бывают и случаи наследования.
— Бывают, — кивнул Джексон. — Такие дети забирают проклятие матери. И её жизнь.
Стайлз отвернулся. У него были странные чувства к Джексону. С одной стороны, он не казался плохим парнем. С другой — Стайлз отчётливо чувствовал исходящую от него опасность. Джексон был спрятанным клинком в ворохе одежды.
Лидия притворно кашлянула, призывая внимание на себя. И, убедившись, что все вновь вернулись к ней и Стайлзу, она неторопливо зажгла свечу.
— На тебе недавно проводился тёмный обряд. Он не был завершён, но по открывшемуся проходу из тёмного мира к тебе в душу заполз червь. Это такой мерзкий сгусток пороков и зла. Твоя светлая часть достаточно сильная, чтобы подавлять его. Именно поэтому ты не превратился в безумного монстра, одержимого желанием убивать и причинять боль, а просто стал нервным. Твоя нервная система истощена борьбой с заразой. Честно говоря, я впервые сталкиваюсь с червём в живом человеке. Я поражена. Как давно вы встречались с теми ведьмами?
— Четыре дня назад, — ответил Дерек.
— Ого, — накрашенный рот приоткрылся в удивлении, глаза засияли любопытством. — Невероятно. Люди, которых мне удалось осмотреть после их смерти, стали монстрами меньше, чем через сутки. Но как бы ты не был силён — червь доконает тебя. Через сутки или двое. Ты же уже слышишь его, верно?
Стайлз кивнул.
— Джексон, милый, — мягко позвала Лидия, — книгу.
И опять Стайлз не успел отследить его движения. Он видел только смазанную тень. Стайлз решил, что не хочет ругаться с этим парнем.
Лидия пролистала книгу, остановилась на одной из страниц и хмыкнула.
— Знаешь, здесь ничего не сказано о том, как изгонять червей, — Лидия была ошеломлена, но почему-то улыбалась.
Лидия отложила книгу в сторону (Джексон тут же унёс её обратно) и поправила причёску.
— Ну, значит будем экспериментировать.
***
— Привет, — Стайлз узнал в госте бармена из гей-клуба, в котором напился прошлой ночью, но в дневном свете он выглядел намного моложе. — Ты как?
— Потрясающе, — отозвался Стайлз. — Во мне торчит какой-то "червь", изгнание которого не указано в ведьминской книге, и одна странная ведьмочка собирается на мне экспериментировать. Что может быть лучше?
— Не переживай, — Денни улыбнулся. — Лидия отличная ведьма. Она придумает способ. А я вот принёс с десяток разнообразных трав, среди которых есть те, что заглушают вкус и запах других. Так что обещаю, что хотя бы варево будет не очень гадким.
— Спасибо, — Стайлз усмехнулся.
— О, ты уже пришёл, — Лидия приобняла Денни за плечи и поцеловала в щёку. — Мы уже заждались. Всё принёс?
— Да. И кое-что от себя, — Денни таинственно улыбнулся, а Лидия не стала ничего спрашивать.
Стайлз недовольно оглядел их и трагично вздохнул.
— Расслабься, Стайлз, — сказал севший рядом Дерек и вдруг положил ему руку на колено. Стайлз поглядел на эту руку, проследил, как она убирается с его ноги и только тогда вздохнул. Дерек да, Дерек умеет найти момент, чтобы сделать что-нибудь такое, чтобы Стайлз переключился с одной проблемы на другую. Это как слезть с героина и сесть на кокаин — одна херня. Стайлз жалобно взглянул на Хейла, разглядывающего Джексона, который помогал Лидии и Денни, переговариваясь с последним и улыбаясь. Стайлз тоже посмотрел на него и понял, что впервые видит, чтобы Джексон улыбался. Видимо они были дружны с Денни. И как в подтверждение мыслей Стайлза, Денни потрепал Джексона по волосам и засмеялся, что-то рассказывая. Вряд ли бы Джексон позволил бы кому-нибудь кроме друзей так касаться его. Да, даже Стайлз никому особо не позволял к себе прикасаться.
— У нас всё готово, — объявила Лидия и подозвала к себе Стайлза.
Денни протянул ему первый из восьми стаканов.
— Пей. Это заговорённое варево. Самое простое из тех, которые могут причинить вред существу уровня червя.
— А я не умру после всего выпитого?
— Ты умрёшь, если будешь болтать, а не слушать, что тебе говорят, — прошипел Джексон, и Денни, хоть и посмотрел на него неодобрительно, согласно кивнул.
— Сами зелья не причинят тебе никакого вреда, — добавил он.
Стайлз задержал дыхание и выпил залпом всё содержимое стакана. Денни не обманул — это не было мерзко. Горьковатый привкус полыни смешивался с чем-то сладким и перебивал всё остальное. Он прислушался к ощущениям, но ничего нового не почувствовал. Лидия взяла его руки в свои и глаза её вновь засияли, но тут же потухли, а уголки губ опустились.
— Червя даже не потревожили.
— Значит, пробуем следующее.

***
Солнце скрылось за горизонтом, когда на столе оставалось два стакана. Стайлза тошнило от различных трав, ведь кроме них ему не давали ничего есть. Он пил, прислушивался к ощущением, Лидия проводила внутренний осмотр и снова заставляла его пить.
Все очень тактично покидали Стайлза, чтобы поесть на кухне, кроме, конечно же, Джексона, который жевал сандвич прямо у него на глазах, откровенно наслаждаясь реакцией. И даже недовольный оклик Лидии не прервал его издевательств.
— А если и эти не помогут? — спросил Стайлз, разглядывая мутную, бледно розовую жидкость в стакане.
— Завтра будем пробовать ещё,— сказала Лидия и ободряюще улыбнулась. — Главное не раскисай, время у нас есть и чем дольше ты будешь уверен в победе, тем дольше сможешь ему противиться.
— Что же это за дрянь такая, которую не взяла смесь из шести разнообразных снадобий?
— Это тебя надо спрашивать, как ты умудрился такое подхватить, — Лидия пожала плечами.
— И вот что странно — Айзек не появляется. Он вроде обещал приходить, когда нам угрожает смертельная опасность.
— Ну, может это должно тебя радовать? — предположил Скотт. — Может он знает, что ситуация не угрожает твоей жизни.
— Может.
Стайлз печально взглянул на плавающий в зелье листочек и залпом опорожнил стакан. Стайлз поставил на столик пустой стакан, подумал, встал с дивана, сделал шаг и, пошатнувшись, свалился. Последнее, что он видел, было чёрной тенью, закрывшей обзор.

***
Он проснулся оттого, что было невероятно жарко. Словно он умер, попал в ад и теперь его жарят на медленном огне. Стайлз распахнул глаза и уставился на ключицы Дерека. В том, что перед ним был именно Дерек, сомневаться не приходилось — на шее болтался его амулет с пентаграммой. Стайлз плохо понимал, зачем на Дереке столько защитных символов, а тот и не спешил объяснять, просто сказав, что трикселион ему нарисовал Питер в день совершеннолетия. Зачем наследственному монстру защита от монстров оставалось загадкой.
Стайлз поборол желание уткнуться в эти ключицы носом и вместо этого боднул лбом Дерека в подбородок. Он бы мог пихнуть его толкнуть или ещё что-нибудь менее болезненное для него самого, но его руки и ноги оказались в плену толстого одеяла и чужих рук и ног.
Сзади заворочался Скотт, простонав от удара по носу.
— Что это блин такое? — возмущённо спросил Стайлз, глядя в лицо Дерека.
— Ты замерзал. Одеяло не спасало, тогда мы предложили себя. Температура тела оборотня выше, чем у человека. Особенно полуобращённого, так что полночи ты спал с полуобращёнными оборотнями, поздравляю, Стайлз. Мало кто таким может похвастаться.
— И я тоже не собираюсь этим хвастаться. Выпустите меня, наконец! Жарко как в аду.
Скотт напоследок крепко прижался с Стайлзу, уткнувшись носом ему в затылок, а потом отпустил, плавно скатившись с дивана. Стайлз выпутался из одеяла, попытался встать, но сел обратно. Голова кружилась, ноги не держали.
— Не вскакивай, — сказала появившаяся в гостиной Лидия. Она держала в руках белую кружку с сердечком, которую явно кто-то подарил, потому что она никак не сочеталась с изящностью остальной обстановки и самой Лидии. — Всё прошло успешно, поэтому ты будешь пару дней чувствовать себя опустошённым, ведь червь забрал много твоих сил. К тому же тебя может тошнить — не сопротивляйся, а лучше помоги организму в этом. Во-первых, почистишься от наших зелий, во-вторых, червь оставил в организме материальный след и будет выходишь чёрной слизью, — Лидия поморщилась — ей явно не нравилось всё это говорить. — Головокружение должно пройти к вечеру. Вообще, можешь ещё поблагодарить своих волчат — если бы не они, ты бы загибался от болей во всём теле. Ну и нас с Денни, конечно.
— Да, спасибо, — сказал Стайлз улыбаясь. — Я ваш должник.
— Вот этого я и ждала, — улыбнулась она. — Всегда приятно оставлять в должниках охотников, да ещё и сильных охотников. Мало ли что в жизни может произойти.
Лидия улыбнулась и вернулась на кухню. Стайлз поглядел на своих "волчат" и, поддавшись мимолётному порыву, потрепал обоих по волосам. Скотт довольно подставлялся под ласку, а Дерек просто не шевелился.

***
— Ты не устаёшь улыбаться? — спросил Стайлз провожавшего их до машины Денни.
— Нет, — ответил он. — даже собственная улыбка может добавить в жизнь немного позитива. Мой друг, как ты заметил, редко улыбается, а улыбка Лидии чаще загадочная, чем радостная. Остаюсь только я. мы с тобой похожи в этом, Стайлз. Ты ведь тоже несёшь своим спутникам свет. Поэтому я так волновался о тебе.
— Спасибо, — Стайлз решил не думать о том, сколько раз сегодня сказал это слово. — Правда, спасибо.
— Не за что. Береги их, — сказал Денни на прощание и помахал рукой.
Стайлз захлопнул за собой дверь и задумался. Денни сказал, чтобы он берёг их. Их — двух оборотней. Он — человек, слабый подросток. Либо Денни пошутил, либо знал что-то такое, чего не знал никто кроме него.

***
— Кстати, — сказал Стайлз, когда дом Лидии остался далеко позади. — Мне снился такой странный сон. Будто Лидия — это Саломея, танцующая для меня. Я следил за её танцем с каким-то страхом и ужасом, словно она сейчас кинется на меня и убьёт голыми руками. А потом пришёл Скотт и он нёс твою, Дерек, голову на серебряном подносе. И вдруг за спиной Лидии появились Денни и Джексон, словно были её продолжением. Они были Цербером с тремя головами и смотрели на меня, ожидая реакции. А я почему-то думал, что они хорошо встали, и что Денни идёт роль ангела-хранителя, а Джексону — чёрта. А потом земля под моими ногами разверзлась и я начал бесконечно долго падать, всё глубже погружаясь в её нутро, которое почему-то было невероятно холодным.
Стайлз замолчал пялясь на свои руки. Он не помнит, что испытывал кроме ужаса, падая вниз.
— Потом меня, правда, подхватили чьи-то руки и холод перестал жечь кожу. И по телу разлилось тепло.
— Ну, бездну и тепло объяснить не сложно, учитывая какой озноб тебя бил, — сказал Скотт, когда Стайлз окончательно умолк. — Но вот про Саломею... друг, у тебя слишком богатая фантазия. Лично мне, кроме охоты на сверхъестественное и на оленей, снятся только мокрые сны и сны с едой.
— Какое же ты животное, Скотт, — рассмеялся Стайлз.
— Почему мою голову нёс Скотт? — недовольно спросил Дерек.
— Не знаю, чувак. Скотт у меня во снах вообще какой-то не очень положительный. Уж не знаю почему.
— Не любишь ты меня, — трагично вздохнул Скотт.
— Друг, ну может мне пр0сто проще смириться, что именно мой друг делает всякие гадости? Мол, от твоих рук и погибнуть не обидно?
— Стайлз, ты слишком много болтал с нашим школьным психологом, — Скотт покачал головой. — Хотя твоё объяснение мне нравится. Так и оставим.
— Ну, и какой у нас план действий? — спросил Стайлз Дерека.
— Выспаться, — коротко ответил тот и, подумав, добавил. — Поесть нормально.
— Вот это — да. Вот это — отличный план! Всеми конечностями "за", — объявил Стайлз и откинулся на сидении.
Ощущение некой пустоты внутри совершенно не напрягало его. Наоборот, он радовался, что больше никто не требует выцарапать Скотту глаза ложкой или вырезать Дереку сердце. Ведь с каждым часов сопротивляться этому голосу было всё сложнее. И... Стайлз боялся думать о том, что было бы не встреть он Денни.

Глава 5. Олень.

Глава 5. Олень.
Комната, которую они сняли почти похожа на нормальную комнату. Две полутораместные кровати, которые они сдвинули в одну; большой стол у окна с вазочкой, в которой одиноко замерла искусственная роза; небольшой холодильник, едва достающий Стайлзу до колена; никаких ковров, только светлые лакированные доски. Стайлзу почти нравилась эта комната. Она была почти уютная.
— И зачем было переезжать в другой город? Мы могли бы так же сидеть в номере того мотеля.
— Здесь спокойнее, — пожал плечами Дерек, отпивая чай из шарообразной кружки, которую они обнаружили на столе, рядом с её такой же толстобокой сестрой.
— И что же тебя напрягало в том городе? Денни, который первым понял, что со мной что-то не так? Лидия, которая помогла понять, что именно и излечить? Джексон, который... эээ... ладно, Джексон меня и самого напрягал.
— Все, — Дерек поставил кружку на стол. — Тебе стоит отдохнуть от сверхъестественного. Я бы и сам убрался, прихватив Скотта, но мы не можем оставить тебя одного. Мы знаем, что ты умеешь находить приключения на свою задницу.
Стайлз глупо улыбнулся, вспоминая, как в клубе шёл через весь зал к барной стойке и чувствовал, как сменяются лапающие его руки. Да-а, Дерек точно угадал с местом, которое притягивает приключения.
— И чем же "сверхъестественные" мне сейчас могут навредить?
— Хер знает, — честно пожал плечами Дерек. — Но на всякий случай... И вообще, тебе не нравится здесь?
— Да, нет. Нравится. Тут даже уютненько. Ещё бы тот чувак с парковки убрался, и вообще зашибись было бы, — Стайлз взглядом указал на окно. Он уже час наблюдал в него за мужиком, который точно так же, но с улицы, наблюдал за ним.
— И давно он там?
— Где-то час.
— И какого хуя ты молчал? — Дерек не менял позы, не делал резких движений и со стороны окна в нём ничего не изменилось. И только Стайлз видел клыки и голубые глаза.
— Я думал, что он может быть работником. Парковщиком. Уборщиком... не знаю. Но он как-то очень палевно пялится на меня. Прямо на меня. Может я параноик?
— Ты дебил — это да, — Дерек печально вздохнул. — Пойду с ним поговорю.
— И что же ты ему скажешь? Что мне шестнадцать, а тебе, как моему дяде, необходимо охранять мою девственность от всяких бородатых типов?
— Скажу, что я очень ревнивый и не люблю, когда слишком долго пялятся на мои вещи.
— Эй!
Стайлз хотел запустить в Дерека подушкой, но тот, ухмыляясь, уже подошёл к выходу, так что перьевой снаряд ударился о дверь и скатился вниз. Стайлз задумчиво качнулся вперёд и слез с кровати, решив подойти ближе к окну, чувствуя, что там его ждёт что-то интересное.
Мужик ничего не подозревал. Он увидел Стайлза в окне и даже беззаботно махнул ему рукой. Стайлз зачем-то махнул рукой в ответ, а потом мужика схватили за ворот футболки, дёрнули на себя, перекинули через плечо и потащили в номер.
— Дерек, милый, я просил на ужин индейку, а не это! — всплеснул руками Стайлз, когда Дерек свалил мужика ему под ноги.
Дерек фыркнул и подпнул мужика к центру комнаты.
— Можешь расскажешь, какого хера ты ошивался на парковке и заглядывал к нам в окно? — Дерек угрожающе навис над ним.
— Я... я просто... я, — мужчина начал заикаться, пытаясь отползти от Дерека подальше, но упёрся спиной в ноги Стайлза.
— Ты, просто ты, да, — хохотнул Стайлз. — Чувак, если я тебе понравился, мог бы просто подойти и познакомиться. Не надо быть настолько пугающе странным и час пялиться незнакомому парню в окно. Некоторые люди могут подумать, что ты какой-нибудь маньяк. И под "некоторыми людьми" я подразумеваю его, — Стайлз обвиняюще ткнул пальцем Дереку в грудь. — Ну и ты уже понял, что "некоторые люди" очень нервные и сильные. И могут сделать больно, если ты им не нравишься.
— Ты делаешь из меня какого-то монстра, — недовольно сказал Дерек.
— Чувак, ты просто не видел себя со стороны.
— Я переживал о вас, — выдал мужчина, обращаясь к Стайлзу. — Вам явно не больше восемнадцати, а взрослый мужчина и парень буквально притащили вас на себе. И не выпускали из комнаты, хотя сами периодически отлучались. Я бывший сотрудник опёки. И я просто боялся, что вас удерживают здесь силой.
— Вы правы, — серьёзно кивнул Стайлз. — Меня удерживают тут силой. Я говорил этим ослам, что всё уже хорошо, и я могу выходить хотя бы погулять, но они считают, что я всё ещё слаб и всякие нехорошие дяденьки и тётеньки могут сделать мне плохо, если я (не дай бог!) останусь один, без защиты этих двоих.
Стайлз закатил глаза и усмехнулся. Мужчина перевёл непонимающий взгляд на Дерека, а тот протянул ему руку.
— Надеюсь, ты не соврал, — сказал он, помогая мужчине встать. — Иначе я найду тебя, где угодно найду, и убью.
— И ты мне ещё говоришь, что я делаю из тебя монстра.
Дерек злобно глянул на Стайлза и сверкнув глазами проводил мужчину к выходу. Когда они остались вновь одни, Дерек задёрнул шторы и вновь взял в руки кружку. Чай в ней уже успел остыть, но Дереку было плевать, он не видел в этом проблемы. Стайлз вновь занял своё место на кровати и продолжил пялиться на Дерека, словно этой стычки с мужчиной и не было вообще.
— Теперь это место "зашибись"? — ухмыльнулся Дерек.
— Теперь здесь темно. И вообще — вот видишь, обо мне волнуются даже незнакомые люди. Как я умудрился оказаться вашим пленником? И где, кстати, Скотт?
— Скотт собирает информацию, закупает продукты, боеприпасы и вообще делает всё то, на что не хватало времени, но что нужно было сделать давно. А претензии к тому, что ты оказался у нас пленником, можешь высказать тем ведьмам.
Стайлз печально вздохнул и упал на спину. Белый потолок был скучнее деревянных балок в предыдущем мотеле, но был удивительно ровным. И чистым. Стайлз уже привык к серым потолкам, с непонятными брызгами разных цветов и оттенков, но этот был действительно белым, словно здесь совсем недавно был ремонт. Воодушевившись этой мыслью, Стайлз резко встал с кровати и, отодвинув её от стены, взял в руки ножик.
— И что ты собрался делать? Вырезать послание? Делать зарубки о днях заточения? — поинтересовался Дерек.
— Странно, что ты не заметил за мной этого раньше, — отозвался Стайлз, старательно вычерчивая на спинке звезду. — Но я помечаю все комнаты, в которых сплю.
— Котяра, — усмехнулся Дерек, подходя ближе и пытаясь рассмотреть, что делает Стайлз.
Стайлз дочертил последний кончик и заключил звезду в круг.
— И зачем же ты делаешь это?
— Ну, во-первых, я запоминаю комнату. И если я возвращаюсь в мотель снова, я беру ту же комнату, если она не занята. Ну и да, Дитон возможно прав на счёт моих сил, ибо мало того, что эти комнаты всегда свободны, ещё существует "во-вторых". Удивительно, но всякое недоброе сверхъестественное чувствует опасность для жизни находясь недалеко от моей метки. И я чувствую его, так что частенько мы возвращаемся на старое место, потому что я откапаю крохотную заметку о странных событиях в этом городе.
Стайлз кривовато, но узнаваемо, вырезал морду и рога оленя и довольно оглядел работу.
— Почему олень?
— Потому что, — Стайлз поднял на Дерека большие невинные глаза и медленно моргнул. Потом хихикнул и вновь уставился на метку. — Меня ещё в школе дразнили "Бемби". Мол, взгляд невинно-виктимный и немного с поволокой. Как у оленя. Я сначала бесился, а когда охотником стал, решил, что это неплохая угроза для врагов. Не знаю, знал ли ты, но смертельно раненный олень знает, что умирает, и вся эта боль и агония скапливаются в его глазах. Охотники знают, что нельзя смотреть умирающему оленю в глаза — иначе сойдёшь с ума.
Дерек промолчал, только задумчиво провёл по метке пальцами и хмыкнул.

***
— Скотт, ты о нас забыл? — Стайлз выхватил одну из сумок из рук Скотта и утащил на стол.
— Не забывал ни на секунду и переживал, — Скотт расплылся в ехидной улыбке, — за твою невинность.
Дерек закатил глаза, Стайлз нервно дёрнулся, чуть не смахнув со стола кружку, Скотт расхохотался, скидывая сумки на стол.
— Я вижу у тебя хорошее настроение, — буркнул Стайлз.
— Вообще зашибись. Полчаса проболтал с девушкой из магазина, снова почувствовал себя молодым парнем, а не монстром с тесаком на перевес. А у девушки ещё глаза такие синие-синие и волосы светлые, пушистые... прямо прелесть.
— А брюнеток ты принципиально стороной обходишь?
— С луками? Да. А так — брюнетки не виноваты, что мне с первой девушкой не повезло.
— Ардженты они такие, да, — задумчиво вставил Дерек. У них все бабы какие-то немного двинутые. Хотя нет, не немного. Хотя, у них там не только бабы. По Крису видно, что он не урождённый Арджент.
— Я так смотрю, у вас Ардженты — больная тема.
— Ещё бы, — хором выдохнули оборотни.
Стайлз фыркнул. Он помнил, как прятал Скотта на заднем сидении, как залезал к нему через окно и они в спешке покидали город, пока дедушка Эллисон, вместе с внучкой и парочкой других охотников рыли носом землю пытаясь найти Скотта. Сейчас, когда дедуля Арджент отправился куда-то на север, Эллисон вновь стала адекватной и стала вместе с отцом помогать парням, выдавая различную информацию из дневников охотников. Но Скотт всё ещё вздрагивает, услышав её голос в трубке, и никогда с ней сам не разговаривает. Эллисон это задевает, но она понимает.
— Я готов к великим подвигам, — объявил Стайлз. — Я хочу рубить демонов и танцевать на костях призраков!
— Ты ещё слаб, — сказал Дерек и получил кулаком в живот.
— Это я, блядь, слаб?
Дерек закатил глаза, устало вздохнул и махнул рукой.
— Ладно. Мозгов тебе всё равно не прибавишь, так что дадим тебе палку в руки и отправим на поле боя. Раз так рвёшься.
— Фу на тебя, Дерек. Я просто устал сидеть на месте. Я скорее поправлюсь, когда вернусь к привычным занятиям.
— Как хочешь, сказал же.
Стайлз помедлил, глядя на Дерека, но больше ничего не сказал.
— Ладно, раз уж мы возвращаемся к делам, то я могу вам предложить начать с чего-нибудь попроще. На этот раз хозяйка не отрицает наличие призраков в её доме. Наоборот, охотно рассказывает, как один из них тырит её одежду, а второй оставляет грязные следы мужских ботинок на полу.
— Семейная пара призраков? — хихикнул Стайлз.
— Ну, хозяйка очень нервничает. Даже как-то с сердечным приступом слегла, так что, думаю, можно и навестить. Начать с малого и возвращаться к делам постепенно.
— Тьфу, инвалидом себя каким-то чувствую. Дерек, тебе самому-то не стрёмно такой фигнёй заниматься?
— Не-а, — ухмыльнулся Дерек, забирая из рук Скотта мешочек с солью и новую зажигалку. — Мне пофиг кого изгонять — семейную парочку, решившую довести женщину в возрасте, или демона.
Стайлз недовольно глянул на Дерека, перевел взгляд на Скотта и, смирившись, вздохнул.
— Ладно. Это хоть что-то.

Глава 6. Месть

Глава 6. Месть
— Ну, теперь-то мы можем заняться чем-нибудь действительно опасным и интересным? — поинтересовался Стайлз, отряхивая руки от хрусталиков соли.
— Теперь мы можем вернуться в номер, поесть, поспать и поискать новое дело, — поправил его Скотт. — Не знаю как вас, но меня эти призраки ужасно утомили.
— Меня утомила ноющая старуха, — отозвался Дерек, пристёгиваясь. — Удивительно, как призраки сами от неё не сбежали.
— Если бы могли — сбежали бы, — усмехнулся Стайлз. — Ну, я думаю, они более благодарны нам, чем эта женщина.
— Ты содрал с неё сто баксов. Я отчасти понимаю её не желание высказывать нам особую любовь.
— Мы бедные охотники за приведениями. Нам тоже нужно на что-то жить. А эта старушка... ты видел ту статуэтку кошки на одной из её бесконечных полок с орхидеями? А картину в гостиной?
— Когда ты научился оценивать стоимость вещей на глаз?
— Работа под прикрытием и детство, проведённое в одном доме с шерифом, не прошли даром, — улыбнулся Стайлз, выруливая на дорогу, ведущую к мотелю.
— В таком случае, я должен уметь определять на глаз болезни, — пожал плечами Скотт.
— Так какого хрена ты не умеешь это делать, дружище?
— Кстати, да, — согласился Дерек, — многие болезни ты так же мог бы определять по запаху. Этот трюк мог бы пригодиться нам.
— Ну, простите, что я такой бесполезный, — надулся Скотт.
— Не извиняйся. Просто учись, — улыбнулся Дерек.

***
— Нашёл что-нибудь интересное? — поинтересовался Стайлз, заглядывая Скотту через плечо.
— Куча мусора, типа истории о призраке-убийце в старом заброшенном доме, парочка суицидников, небольшое наводнение.
— Убийство мэра, — добавил Дерек, заглядывая через другое плечо и перехватывая управление мышкой. — По всем каналам говорят. Смотрите, — Дерек кликнул по новости, чей заголовок кричал о "Зверском убийстве мэра" и выделил абзац, — его кроткая жена, мать троих детей, нанесла ему двадцать ударов ножом для масла.
— Серьёзно? Ножом для масла? Им можно убить?
— Как видишь. Она проткнула ему глаза и пару раз ткнула в рот.
— О, тут ещё пару странных случаев агрессивности в этом городе, — Скотт отобрал мышку назад и ткнул ещё в три заголовка. — И везде — тихий, скромный человек жестоко убивает другого. Вот, другая женщина прижгла своего мужа утюгом.
— Жопой чувствую, что наш случай, — радостно улыбнулся Стайлз.
— То, как ты радуешься убийствам, немного настораживает меня, дружище, — сказал Скотт.
— Я думал, что ты привык, — похлопал его по плечу Стайлз. — Ну так что? Мы выезжаем? Да? Да?
— Я бы хотел тебя помучить ещё, но да, — закатил глаза Дерек.

***
— Как думаете, что это может быть?
— Демон, — пожал плечами Стайлз. — Может, какой чёрноглазый разбушевался. Скучно стало, скажем.
— Ты думаешь, что у демонов такие развлечения? — улыбнулся Скотт.
— Я не думаю, я предполагаю. Слушай, там может быть кто угодно.
— Ну, я бы не сказал. Можно сократить список подозреваемых до тех, кто умеет подчинять себе людей ментально или физически.
— И правда. Теперь список укоротился с пару тысяч, до каких-то сотен. Любой Бог или полубог способен на это. Демоны, ангелы, духи.
— Ангелы? Серьёзно?
— Не забывай, мой друг, что Люцифер — это падший ангел .
Скотт покачал головой.
— Ладно, оставим это на потом. Всё равно сейчас у нас слишком мало сведений, что бы даже гадать. Лучше скажи мне, как ты себя чувствуешь.
— О-о, Скотт, ты включил заботливого друга, — умилился Стайлз. — Со мной всё зашибись. Мне больше не хочется вырвать вам глотки и купаться в вашей тёплой крови.
— Я рад. Я очень рад. Дерек тоже рад.
Стайлз ухмыльнулся.
— Хотя первые дни было странное ощущение пустоты. Думаю, так себюя чувствуют молодые мамы, после родов.
— Чувак, это какое-то очень странное сравнение.
— Хорошо, могу предложить другое. так себя чувствовали бы заражённые Чужим, если бы после его рождения выживали.
— Лучше мамы, ты прав.
— Зато про Чужого правдивее. Кто знает, что бы червь делал с моим телом. Может, устроил бы ужин из моих кишок, вырвался и пошёл кушать остальных.
— Почему ты говоришь об этом так спокойно?
— А зачем переживать из-за того, что не случилось и не случится? Нужно думать о будущем. например, о том, как мы снова убьём какую-нибудь тварь. Или о том, что будет со мной и моей "силой", — Стайлз особенно выделил голосом последнее слово, сделав голос более таинственным и говоря с придыханием. И усмехнулся.
— То есть ты до сих пор не веришь, что обладаешь мистической силой, которую в тебе заметили уже трое?
— Не знаю. Я её как-то не чувствую.
— Дерек передаёт, что то, как течёт кровь в твоих венах, ты тоже не чувствуешь, но это не значит, что её там нет.
— Тоже верно, — неожиданно согласился Стайлз. — Просто... не знаю, мне просто сложно воспринимать себя чем-то не совсем человеческим. Понимаешь, друг, я ведь могу оказаться чем-то ещё более мистическим, чем ты. Ты ведь обращённый, а у меня это с детства. Значит я родился таким. Значит и родители мои не совсем люди. Вот что мне думать об этом?
— Думай о том, что твоя сила светлая. Она защищает тебя, она делает тебя сильнее.
Стайлз хмыкнул, но ничего не ответил, Скотт, чувствуя неловкость, поёрзал на сидении и включил проигрыватель. И радио, голосом, похожим на туман, спросило-пропело: "Is heaven just in my mind?"

***
Город был небольшим, но пара высоток, свечками на праздничном пироге, возвышались над другими. Торговые центры в городе ещё не успели вытеснить небольшие частные магазинчики-лавки, и почти все первые этажи домов в центре были заняты именно ими. Стайлз с интересом разглядывал витрины лавок, мимо которых неторопливо проходил, ожидая, когда Дерек и вернутся со своих обходов.
Он разговаривал с сестрой парня, который забил своего коллегу гаечным ключом. Сестра рыдала, рассказывая, каким тихим и милым был Эндрю, что он кормил бездомных кошек и переводил через дорогу старушек, настолько добрым был. А тут вдруг набросился на Стэна. Стэн, конечно, скотиной был, но Эндрю ему всё прощал, говорила она. Эндрю всем всё прощал. Говорят, что пока он бил Стэна, он перечислял все его проступки. Всё припомнил.
Стайлз заглянул в магазинчик сладостей. Торговец в белом поварском фартуке, подчёркивающим его округлый живот, радостно поприветствовал его и Стайлз почувствовал, что не простит себе, если не купит у него что-нибудь. Он прошёлся вдоль полок, взяв пакетик, напихал в него пару мармеладных палочек и подошёл к кассе.
— Скажите, — осторожно начал он, — а вы что-нибудь необычное в городе замечали?
— Ну, — торговец почесал затылок. — Люди стали агрессивнее. Всё началось с леди Дэвон, а теперь каждый десятый лупит своих знакомых за любой проступок.
— Проступок?
— Не буду далеко за примером идти. Вчера с утра у меня не было мелочи и я предложил вместо двух центов взять ещё сладостей, а приличного вида женщина вдруг вспыхнула и поколотила меня сумочкой, приговаривая, что это моя ошибка, что у меня нет денег, — пожаловался торговец и ухватился за бок. — Дикие все стали. Нечистое что-то творится.
— Не переживайте, скоро всё закончится, — заверил его Стайлз, заметив сквозь витрину подошедших Дерека и Скотта. — Вы только осторожнее будьте.

***
— Итак, все друг другу мстят, — подытожил Стайлз рассказ Дерека и Скотта.
— Именно. А значит, у нас не особо большой выбор нечисти.
— Фурии?
— Мисис Дэвон сказала, что последнее, что помнит — запах. Мерзкий, гнилой запах, — Скотт поёжился.
— И что нам делать? И как нам успокоить взбесившихся фурий?
— Может просто уйдём, а они и сами успокоятся? — предложил Скотт за что получил два неодобрительных взгляда.
— Ублажить? — Стайлз указал на строки в бестиарии, принесённом Дереком из дома, где говорилось, что задобренные Эринии становились милостивыми Евменидами.
— И как ты собрался это сделать? — приподнял бровь Дерек.
— Дерек, я понимаю, что ничего кроме как рвать людей на куски и стрелять из своих пистолетиков ты не умеешь, но позволь тебе напомнить, что Фурии — женщины. И, как бы странно не было это слышать от гея, но я знаю, что им понравится.

***
— Чувак, ты серьёзно? — Скотт с сомнением оглядел сооружение из камней, расположившееся на дорожке между цветущими розовыми кустами.
Они торчали в дендрарии уже пару часов, и Стайлз старательно выкладывал из гладких овальных камней, валяющихся по всему парку, скалу. Стайлз фыркнул и осторожно протянул между одним из слоёв камней ветки с кустов так, чтобы казалось, будто розы растут из камней.
— Знаешь, если бы я был женщиной, я бы не повёлся на такое, — сказал подошедший Дерек и сгрузил корзину фруктов рядом с цветущей скалой.
— Полагаю, что если бы ты был женщиной, единственное, что изменилось бы в тебе — это наличие сисек и отсутствие щетины, — огрызнулся Стайлз водрузил корзину на специально отведённое для неё место. — Это алтарь, — провозгласил он и, забрав из рук Скотта бутылку с молоком, вылил её содержимое на камни. Молоко горными реками заструилось по расщелинам между камней, а Стайлз тем временем зажёг свечи.
— О, Богини справедливости, — пафосно начал он, — Тисифона, Алекто, Мегера. Эти дары я приношу вам и прошу вас о милосердии.
— Какой бред, — покачал головой Дерек.
Стайлз вскинул голову к небу и распростёр руки, словно настоящий жрец. Он замер, ожидая хоть чего-нибудь, хоть грома, хоть урагана, но погода безмолвствовала и только с ветки клёна на него взирала птица.
— Ты пытался, — подбодрил его Скотт и собирался шагнуть к Стайлзу, но застыл заворожённый видом обнажённых женщин с крыльями. Их лица были обезображены гневом, волосы извивались змеями.
— О каком милосердии ты просишь нас, человек? — спросила одна из сестёр, подойдя к Стайлзу вплотную и коснувшись его лба.
— Мир людей жесток, люди убивают друг друга, но на каждое преступление назначена своя кара. Мэр Дэвон изменял жене, но строил сады и больницы. Стэн был плохим другом, но хорошим отцом. А те, кто наказал их? Чем заслужили они такой кары?
— Кары? — поинтересовалась фурия.
— Они будут гнить в тюрьме до конца жизни. За что им это?
Фурии переглянулись.
— Мы уйдём, — мягко сказала другая сестра. — Наши разумы затуманило безумие, мы слишком явно вмешались в человеческие жизни. Ты очистил наш разум, человек.
Фурии вдруг преобразились. Черты смягчились, волосы улеглись волнами. Та, что касалась Стайлза, склонилась над ним, легко целуя в лоб, и сёстры испарились.

***
— Вот теперь мне стало странно, — признался Скотт. — Почему у меня ощущение, что мы очутились в сказке, где злодеи раскаиваются и становятся добрыми и все счастливы, поют песни и танцуют на пиру?
— Знаешь, иногда, ради разнообразия приятно очутиться в такой сказке. А то всё ад, да ад.

Глава 7. Гнездо.

Глава 7. Гнездо.
— Неужели вам это правда нравится? — поинтересовался Стайлз стряхивая с одолженного у Скотта мачете куски вампирской плоти.
Полуобратившиеся Дерек и Скотт, облитые кровью с ног до головы, переглянулись и синхронно пожали плечами.
— Это снимает стресс.
— Йога снимает стресс. Медитация. Шоколадное мороженое, в конце концов, — вздохнул Стайлз. — Но это? Звери вы.
Скотт усмехнулся, оголяя удлинённые клыки и заострённые зубы, Дерек угрюмо вперился взглядом в разорванную вампирью тушу.
— Неужели тебе совсем не нравится? Ты довольно активно махал мачете, для того, кто не любит кровопролитий, — коварно улыбнулся Скотт, приобретая человеческий облик и подходя к Стайлзу ближе.
— А я не говорил, что совсем не нравится, — пожал плечами Стайлз и ухмыльнулся. — Это довольно забавно. Мне интересно, например, почему в вампирах столько крови, если они дохлые.
— Они пьют человеческую кровь, и та циркулирует в их венах, — пояснил Дерек. — Это помогает им согреваться и существовать. Без крови они иссохнут.
— Какие познания в области вампиров. Я так понял — любимые твои монстрики.
— Угадал, — Дерек оскалился.
— Чувак, я думаю, у тебя не будет проблем с хулиганами в подворотнях, если ты будешь чаще так улыбаться, — отшатнулся Стайлз. — Серьёзно, такая смесь безумия и звериной сущности, что я почти возбудился.
— У меня не будет проблем с хулиганами, но на меня будут липнуть неуравновешенные подростки? Я даже не знаю, что хуже.
— Подростки, — честно признался Стайлз. — О, я нашёл ключ.
— Молодец, осталось найти от какой он двери.
— Это будет не сложно. Прислушайтесь, услышите стоны, невнятное мычание и брыкания — это та самая дверь.
— А если они там все в отключке?
— Давай без "если", чувак. Я хочу домой. В душ. В отличии от вас, дикарей, мне не очень нравится купаться в крови. От неё всё чешется.
— Зато, в таком виде тебе тоже не будут угрожать хулиганы. И да, я тоже почти возбудился.
— О, просто прекратите, — взвыл Скотт, у которого с каждым разом это получалось всё жалобнее и натуральнее. — Давайте просто уйдём отсюда, это место, кажется, проклято.

***
— Чувак из бара говорил, что в городе не одно гнездо. Вот зачем ты его убил? — укоризненно покачал головой Стайлз, а Дерек лишь пожал плечами. — Могли бы его попытать и он бы нам и своё сдал. А так ищи этих вампиров по всему городу. И лесу. Почему в Неваде столько лесов?
— Так сложилось, — отозвался Скотт, раскладывающий карту на столе. — Гнёзда обычно находятся достаточно далеко друг от друга. Уж не знаю, ненавидят они там друг друга или так заботятся о сохранении вида, но если одно гнездо было расположено на юге, можно уверено сказать, что нам нужно двигаться на север.
— Отлично, город сократился вдвое. Кто что ещё знает о вампирах? Ну же, Дерек, блещи своими познаниями!
— Вампиры не устраивают гнёзда в центре города — либо на окраине, либо в лесу. Последнее предпочтительнее, потому что там темнее и прохладнее. Плюс никто не услышит.
— Область поиска всё уменьшается! Чудесно, а что у нас на окраине по барам и клубам? И почему вампиры любят такие места?
— Потому что так проще всего найти себе жертву.
— Логично. Так что?
— Два бара и клуб, — ответил Дерек, сидящий за ноутбуком.
— О-о, клуб, наверное, отметается. Если, конечно, это гнездо не состоит из вампиров-геев, — усмехнулся Стайлз, рассматривая рекламу, на которой в завлекающих позах расположились полуобнаженные накачанные парни.
— Учитывая прогрессивность нашего мира, не стоит откидывать этот вариант, — усмехнулся Дерек. — Можно даже заняться ловлей на живца — уж тебе-то должно понравиться.
— Но, на всякий случай, я пойду с тобой, — Скотт отметил пару точек на карте, среди леса, где мог бы расположиться дом.
— Скотт? В гей-клубе? Я не могу этого пропустить, — усмехнулся за его спиной взявшийся из ниоткуда Айзек.
— И ты с нами пойдёшь? Так нечестно! Я не смогу конкурировать с этой невинной мордашкой!
Айзек усмехнулся в кулак, отчего его кудри упали на лоб, и Стайлз взвыл.
— Серьёзно! Ангел во плоти. Во всех смыслах. Если бы ты не был помешан на одном конкретном человеке, я бы даже попытался за тобой приударить.
— О, Стайлз, прекрати, мы оба знаем, что дело не только в моей зависимости, — подмигнул ему Айзек и растянул губы в улыбке.
— А почему я не знаю о зависимостях нашего ангела? — поинтересовался Скотт, и парни переглянулись.
— Ну, как тебе сказать, Скотт, — неуверенно начал Стайлз, продолжая смотреть в лицо Айзека. — Придёт время — узнаешь. И я очень надеюсь, что это время придётся не на твоём смертном одре. Да, Айзек?
— Не тебе меня судить, мой милый друг.
Они ещё недолго смотрели друг на друга, а потом усмехнулись и отвернулись. Скотт с Дерек наблюдали за ними с подозрением, но решили ничего не предполагать.

***
— Я думал, что это была шутка, — честно признался Стайлз, заказывая себе Яблочный Джек.
— Ты ещё не научился определять, когда Дерек шутит, а когда серьёзен? — фыркнул Скотт.
— Видимо, нет. Кстати, а чего он с нами не пошёл?
— Посмотри по сторонам и подумай. Понимаешь, три молодых парня, у двух из которых на лбу написано "девственник" — это интересно и доступно. Но если рядом с ними появляется хмурый, небритый, волосатый чувак, явно старше, то в умах проскальзывает, что все мы его парни. Или хотя бы один из нас. И вряд ли кто решится подойти. Не понимаю, Стайлз, почему это я тебе объясняю, — вздохнул Скотт.
— Скотт, твои познания гейского сознания восхищают меня, — улыбнулся Айзек.
— Геи тут не причём. Хотя, конечно, к троице молодых девушек, по-моему, подойти страшнее. Потому что ожидаешь, что тебя отошьют и за спиной ещё и посмеются.
— Трагичный опыт? — сочувственно похлопал его по спине Стайлз.
— Да.
— Переходи на нашу сторону, друг, — усмехнулся Стайлз, прикусывая яркую трубочку зубами.
Скотт промолчал, разглядывая толпу. Айзек промолчал, разглядывая Скотта. Стайлз даже задумался, неужели у него такие же несчастные глаза, когда он смотрит на Дерека?
Тем временем, в клубе поменялась обстановка. Свет перестал мигать, отпугивая эпилептиков, а стал плавно перетекать из белого в красный, из красного снова в белый. Музыка сменилась на более гипнотическую, под которую невозможно зажигать и дергаться в приступах всё той же эпилепсии, но можно извиваться, представляя, будто ты змея.
Стайлз понял, что-то грядёт. Его "паучье чутьё" активировалось и буквально орало об этом. И Стайлз вздрогнул и подавился своим Эппл Джеком, когда заиграла новая песня, где небезызвестный исполнитель своим хриплым, дурманящим голосом запел: "We'd have each other 'til the sun, if I was your vampire. Death waits for no one, hold my hands across your face, because I think our time has come".
В воздухе над парнями словно бы повисло облако напряжения. Скулы Айзека заострились так, что казалось, будто они проткнут тонкую кожу насквозь. Стайлз почти видел, как встаёт дыбом шерсть у Скотта. Сам же Стайлз просто замер, сжимая стакан в руке. Сердце начало отбивать странный ритм — смесь страха и азарта. И он понял, что предчувствия их не обманывали — в толпе скользили люди, похожие на тени, бледные, осунувшиеся, с горящими глазами. Они плыли между людей, выискивая что-то или кого-то. И когда взгляд Стайлза и одного из них пересёкся, вампир довольно улыбнулся и целенаправленно двинулся в его сторону.
— Стайлз, ты, кажется, нашёл себе нового друга, — шепнул Скотт. Он пытался шутить, но в голосе отчетливо слышалось: "убить!".
Стайлз оторвался от стойки, к которой, казалось, успел прирасти, и двинулся навстречу. Они встретились не совсем в середине зала, скорее ближе к стойке. Вампир пошло улыбался и оглядывал его с ног до головы, а потом склонился к его уху и прошептал.
— Милый, это место не подходит для тебя. У меня есть более уютное местечко. И выпивка там намного лучше.
Стайлз мысленно поморщился плоскости подката, но изобразил игривую улыбку.
— Тогда пошли отсюда скорее, у меня уже голова болит.

***
Стайлз ожидал, что его свяжут и отрубят, прежде чем посадить в машину, но парень даже открыл перед ним переднюю дверь.
— Не смущайся, что мой дом находится почти в лесу — тебе понравится.
"Да, — думал Стайлз, — неужели кто-то действительно добровольно садился с этим маньяком в машину?"
В боковое зеркальце он наблюдал за бликами от фонарей, играющими на капоте камаро. Она то скрывалась в тени, становясь совсем невидимой, то являясь из ночи, как её порождение.
Вампир что-то говорил, но Стайлз не мог сосредоточиться на его словах. Он всё думал о его клыках и о том, что он любит солнце, совсем не хочет пить кровь и цеплять парней в клубах для этого. Поэтому камаро успокаивала его. Он был не один.

***
Дом располагался прямо у леса. Средних размеров, двухэтажный, покрашенный под мокрую древесину. Он был незаметен — Стайлз увидел его, только когда свет фар проехался по его стене. Дом, казалось, пустовал, нигде не горел свет. Вампир припарковался и торопливо вышел, чтобы поухаживать за Стайлзом и открыть ему дверь. Заходя в дом, Стайлз заметил ещё четыре припаркованные машины с другой стороны дома.
— Прости, видимо выбило пробки, — извинился вампир, пощёлкав выключателем. Для Стайлза же каждый щелчок был похож на звук захлопывающейся ловушки.
Вампир подсветил вход в одну из комнат фонариком на телефоне. Стайлз осторожно ступал следом, удивляя тому, что половицы не скрипят. Обычно в таких домах, особенно в фильмах ужасов, всё скрипит. Вампир указал на двуспальную кровать и улыбнулся. Он уже не скрывал клыки.
Стайлз закричал.
Свет включился, и словно стая летучих мышей вокруг его собрались вампиры. Они зажимали его в кольцо, играясь, когда входная дверь с грохотом открылась и жалобно скрипнув повалилась на пол.
В проёме замерли две огромные фигуры оборотней и позади них маленькая светлая фигура ангела.
Скотт зашвырнул мачете в толпу, чуть не снеся голову одного из вампиров и Стайлза. Вампиры кинулись на оборотней, Айзек отшвыривал особо буйных, позволяя Дереку и Скотту убивать их по одному. Стайлз вытащил мачете из шеи страдающего вампира. Для того, чтобы опустить его с новой силой. Голова с глухим звуком откатилась в сторону, Стайлз проследил за её передвижением и кинулся на помощь остальным.

***
— Почему вы пытаетесь сделать из них фарш? — поинтересовался Стайлз, наступив в чьи-то кишки и чуть не свалившись.
-Это получается случайно. Очень сложно аккуратно отрезать головы когтями. Особенно, когда твоя звериная сущность, наконец, дорывается до убийств и насилия, — пожал плечами Дерек.
— Ну и что, мы так их и оставим?
— А почему бы нет?
— Айзек уже вывел людей?
— Вывел, — раздалось со спины.
— Айзек, твою ж мать, хоть раз попробуй появиться перед нашим лицом! Что за дурацкая привычка?
Айзек улыбнулся.
— Я попробую. А сейчас меня вызывают.
— О, они всегда забирают тебя от нас, они несправедливы! — Стайлз усмехнулся. — Заходи к нам почаще. А то я забыл на тебя накричать, что тебя не было рядом, когда я чуть не свихнулся.
— Как освобожусь, — Айзек кивнул и исчез.
— Ну что, ваши волчьи душеньки довольны? Порезвились вы знатно, — Стайлз окинул взглядом пол, усыпанный телами и их содержимым. — Не повезло тому, кто сунется сюда после нас. Особенно если будет стоять жаркая погода.
— Ничего, это их проблемы. Мы своё дело сделали. И да, лично мой волк не совсем доволен. Нужно будет по пути заехать куда-нибудь и поесть нормальной еды, — Дерек вытер припасённым полотенцем лицо и усмехнулся. — Мой волк требует мяса.

запись создана: 26.01.2013 в 13:26

@темы: Teen Wolf, Охотники рядом, Фанфики

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Блич-однострочники

Айзен/Орихиме. "Боги тоже люди." А+
У Орихиме в груди осколок зеркала. Она смотрит на своего Снежного Короля и не видит в нём ничего ужасного. Не видит той боли, что он уже причинил и ещё причинит. Не видит его эгоизма и мании величия. Не замечает его навязчивых состояний и фобий, приводящих к смерти окружающих.
У Орихиме в глазу осколок зеркала. Она не видит уродства окружающего мира. Она не видит искусственность пространства. Она видит замок, воздвигнутый её Королём. Она видит хрустальные залы, бесконечное небо и белое море песка.
Орихиме прижимает к щеке руки Айзена.
- Такие холодные, - говорит она.
Айзен величественно улыбается, убирает прядь рыжих волос за ухо, невесомо проводит пальцами по щеке.
- Я же мёртв, ты помнишь? У меня нет горячего сердца.
- Но я слышу, как оно бьётся.
- У Богов нет сердец, глупая.
- Не может такого быть, - Орихиме мотает головой, отчего волосы, растревоженными птицами, взмывают над её телом. - Боги тоже люди. Вы замёрзли, я могу согреть вас.
Айзен смеётся и гладит её по голове, пока Орихиме прижимается губами к его ладоням, пока сжимает их своими тёплыми мягкими ладошками.
У Орихиме в глазу осколок зеркала. Она не видит смерть в его глазах.
У Орихиме в сердце осколок зеркала. Она любит своего Снежного Короля.

Старое

Лилинет. Остаться в живых, слышать во сне далёкий вой, просыпаться, ища глазами Старрка. А+
Это так страшно – остаться одной. В пустыне холодно ночами и жарко днём. И одиноко. Всегда одиноко. Лиллинет бредёт по песку куда-то, уже давно потеряв ориентир, и уже не думает о том, куда приведут её ноги. На самом деле, ей уже всё равно.
Ночами, когда холодно, она сворачивается на песке клубком, прижав колени к груди, и ни о чём не думает. Мысли уже тоже кончились, однообразность победила всякое воображение.
И только когда она проваливается в сон, где-то на грани сознания она слышит вой. Во сне она тоже в пустыне, но вой на десяток глоток, где-то вдалеке, говорит ей, что она не одна. Он тоже ищет её. Ищет и скоро найдёт. По запаху. Она же его часть, он не может не найти её. Вой, протяжный и невыносимо тоскливый, рвёт сердце и Лиллинет плачет.
И просыпается, и из-за слёз мир искажается и ей кажется, что там, на горизонте, стоит широкоплечий мужчина. Самый родной и самый важный.
Лиллинет промаргивается и мираж исчезает. Остаются только пустыня, холод и одиночество.

Айзен| ... "Ты надеялся стать богом, а оказался лишь рабом своих желаний."
Урахара закрепляет чёрные ленты на руках и лбу Айзена. У него отчего-то на сердце немного тоскливо, словно бы его ожиданий не оправдали. Словно он ждал чего-то великого, а получил лишь цветастую обёртку.
- Ты надеялся стать богом, - говорит он Айзену, и тот на мгновение перестаёт ухмыляться и смотрит заинтересовано, - а оказался лишь рабом своих желаний.
Айзен расплывается в непонятной улыбке и смотрит Урахаре в глаза.
- Ты разочарован? Ожидал большего? – Айзен тихо смеётся и закрывает глаза. – Не переживай, ещё ничего не кончено.
Урахара затягивает ленту на его лбу, и руки его отчего-то дрожат. Возможно от холода, ведь в темницах всегда невероятно холодно. Возможно от возбуждения, ведь теперь ему ещё только предстоит узнать, что же скрывается под обёрткой.

Исида/Орихиме. Горячий чай с медом.
Она греет замёрзшие пальцы о кружку с чаем; он смотрит на неё, не отрывая глаз. Она улыбается, рассказывает что-то из школьной жизни, светится вся; он кивает порой, молча, и улыбается краешком губ. Она домашняя очень, с растрепанными волосами, в лёгком хлопковом платье; он, как всегда, собранный, строгий, словно в любую минуту готов провести важное совещание.
За окном холодает, на пороге зима, рано темнеет. Мягкий, жёлтый свет ламп отражается в гладкой, чёрной поверхности в глубокой кружке, блестит в янтарной жидкости.
Исида держит ложку с мёдом во рту, пока тот не растаёт окончательно, не останется лишь сладким привкусом. Инуэ разбавляет слишком горячий чай водой из кувшина с цветочками.
Он такой строгий, тёмный и слегка горьковатый; она - концентрированный лучик солнца, сладкий, ароматный, согревающий горло. И им так хорошо вместе…

Хитсугайя/Рангику. Ледяные зеркала.
- У тебя и сердце, наверное, лишь глыба льда, - кричит в пылу новой ссоры Рангику, но тут же замолкает, зажимает рот руками, встретившись взглядом с капитаном.
Хицугая молчит, а по стенам, потолку и полу бегут серебряные волны.
- Что это? – испуганно спрашивает Рангику, выдыхая облачко пара, ёжится.
- Моё сердце, - отвечает спокойно Хицугая. – Видишь, оно и правда изо льда, но оглядись вокруг, загляни в каждое ледяное зеркало и увидь ту единственную, кто отражается в них.

Айзен/Хирако. Айзен выходит из заключения. Чёрные ленты, стянутые запястья. "Я долго этого ждал"
Он, наверное, и правда Бог. Языческий Бог хитрости, насмешек. Локи. Он улыбается только краешком губ, и в этой полуулыбке, в этой жестокой ухмылке, воплощены грехи Гордыни и Похоти.
Хирако заворожённо, неверяще смотрит на чёрные ленты стягивающие запястья Айзена. Они кажутся слишком непрочными для него. Хирако удивляется, почему Айзен не разорвал их, не сбежал, не уничтожил этот город, как и планировал. Конечно же, ленты только кажутся непрочными - даже древним титанам не разорвать их. Но сейчас, когда Айзен вышел из заключения, они теряют свою силу. Айзен разводит руки в стороны и его оковы атласными лентами, змеями, сползают с его рук и медленно падают на пол. Хирако, не отводя глаз, ищет меч, но находит лишь пустоту.
Бог обмана разводит руки в стороны, делает шаг вперёд, навстречу замершему вайзарду. Ещё шаг. Ещё. Шаг. И вот языческий Бог, с красными отметинами на запястьях, на тех местах, где покоились его оковы, ведёт длинными пальцами по холодной щеке Хирако. Снизу вверх, пальцы замирают на висках и сдавливают их. Айзен прислоняется лбом ко лбу Вайзарда, глубоко вдыхает его запах; пальцы скользят с висков в волосы и сжимают их больно. Бог прикрывает свои тёплые карие глаза и выдыхает вайзарду в губы:
- Я долго этого ждал. Боже, слишком долго.

Ичиго. Проснуться другим человеком.
«Если можно проснуться в другом месте и в другое время, почему нельзя проснуться другим человеком?»
Ичиго, кажется, что он слышал эту фразу где-то. Где? Чёрт его знает, наверное, в школе или по телеку. Сегодня он открыл глаза, уставившись в белый потолок и пытаясь осмыслить её. Ичиго не был уверен, что проснулся в другом месте – всё было таким же, знакомым с детства. Он определённо проснулся в другое время, но другим человеком? Какая глупость.
Всё было, как и обычно. Обычный день обычного школьника. Уроки, переменки, завтрак на крыше, любовная записка в шкафчике. От кого? Наверное, от той тёмноволосой девочки из параллельного класса. Она постоянно ему улыбалась. Друзья, обсуждение последнего концерта любимой группы и совместной поездки на море. Всё как всегда.
Но когда он выходил из школы, мимо него пронеслась девушка с длинными рыжими волосами, а темноволосый парень в очках окликнул её. Инуэ. Красивое имя. Ичиго на секунду встретился с ней глазами, и в груди что-то кольнуло. Словно он давно знал её. Словно с ней было связано что-то важное. Она, сверкая тёплыми карими глазами, пронеслась мимо, следом – очкарик. Ичиго мотнул головой, избавляясь от навязчивой мысли, и спокойно пошёл дальше.
На любовной записке, лежащей на дне сумки, красивым девичьим почерком, с завитушками, было красиво выведено «Трей».
Проснуться другим человеком? Какая глупость.

Исида/Орихиме. Кончившееся терпение "Я устал играть в рыцаря!" Н-
Она улыбается не ему. Она смотрит не на него. Она любит не его. Она живёт не им.
Четыре выстрела прямо в сердце.
Исида был невероятно терпеливым. Он слушал её тихий, приятный голос, когда Инуэ рассказывала, как болит её сердце. Он вытирал мокрые дорожки с её раскрасневшихся щёк, снимал аккуратно слезинки с её длинных чёрных ресниц. Он гладил её по вздрагивающей спине, по мягким волосам. Она обнимала его, крепко вцепившись в его рубашку тонкими пальчиками, шептала, прижимаясь губами к ключицам. Она не слышала, как бьётся его сердце, не чувствовала, как оно рвётся к ней.
Исида был невероятно терпеливым. Всегда. Всегда, когда дело не касалось её.
Он прижал её крепче к груди, прижавшись губами к рыжей, пахнущей цветами и какими-то травами, макушке.
- Прости, - прошептал он и почувствовал, как она замерла в его объятиях и, наверняка, распахнула широко свои большие глаза. - Я устал играть в рыцаря.
Он целовал её в солёные губы, сильно зажмурившись, чтобы не видеть её взгляда. Он боялся, что она оттолкнёт его. Он боялся, что испугал её, и она больше не придёт, не подойдёт к нему. Он очень боялся открыть глаза. Отстранившись, он отвернулся, чтобы не видеть её. Она молчала некоторое время, а потом приподнялась и обхватила руками голову Исиды, прижала её к своей груди.
Он боялся пошевелиться, чтобы она не прекратила гладить его по голове, чтобы не отпускала.
Она улыбалась. Для него улыбалась.

Ишида/Орихиме. Чай с корицей.
Исида целует мягкие, податливые губы со вкусом корицы, вдыхает её запах, упивается им, смешанным с собственным нежным ароматом кожи Химе. Орихиме горячо выдыхает, обвивает руками его шею...
А на столе стоят две кружки с ещё не остывшим чёрным чаем и палочками корицы.

Ренджи/Орихимэ. “Я никому не скажу”
Когда Ренджи осторожно целует её, она опускает руки на его плечи и говорит:
- Я никому не скажу.
Когда она сама встаёт на цыпочки и целует его, она говорит:
- Мы никому не скажем.
А потом улыбается и добавляет:
- И все всё поймут и тоже никому не скажут.

Хитсугайя/Матсумото. "Ты не заметила, как я повзрослел, правда?"
Она грустит о чём-то и, когда капитан садится рядом, привычно гладит его по голове и прижимает к груди. Она всегда так делала и продолжает делать. Мягкие руки её перебирают белые волосы, задумчиво, словно ей это помогает успокоиться, а мысли её всегда где-то далеко. Где-то на поле боя, может быть в детстве – она никогда ни с кем не говорит об этом. Даже с капитаном.
Но что-то вырывает её из мыслей, тянет обратно на землю. Руки её покоятся в удивительно тёплых, мозолистых руках Хитсугайи, а сам он смотрит на неё печально, словно ждал чего-то, а она не оправдала его ожиданий. Он молчит, а потом за руки притягивает к себе, целует в пухлые мягкие губы и отстраняется.
- Ты не заметила, как я повзрослел, правда?
Хитсугайя отпускает её руки, встаёт, и только у самой двери его застаёт её тихий голос.
– Я исправлюсь, капитан.

Ичиго/Рукия."С чего ты взяла что я по тебе скучал?"
- С чего ты взяла, что я по тебе скучал? - как можно более равнодушно спрашивает Ичиго и отводит глаза.
- Считай, что это моя женская интуиция, - отвечает Рукия и просто обнимает его.

Кенпачи/Орихиме. Красавица и чудовище. NH!
Он - большой и сильный. Грубые, натёртые занпакто, ладони, толстая, непробиваемая кожа, уродливые шрамы. Настоящее чудовище.
Она - хрупкая и нежная. Мягкие волосы, нежный голос, улыбка ребёнка и тонкие запястья. Красавица, принцесса.
И непонятно, что нашла она в нём, таком грубом и страшном, и не понятно, как он не сломал её до сих пор, такую хрупкую и тонкую. Но сердца у них одинаково большие и бьются в один такт и потому, если надо красавица может быть сильной, и если надо чудовище может быть нежным.

Старрк/Халибелл. "Любовь, по сути, одна большая жертва."
У Халлибел длинные пальцы и холодные ладони. У Халлибел золотистая кожа и пахнет она мёдом. Старрк думает, что арранкары должны тошнотворно пахнуть кровью, пылью или не пахнуть совсем. Старк считает, что арранкары не могут пахнуть солнцем и мёдом. А Халлибел пахнет. У неё золотистые волосы, а глаза цвета моря, которого Старрк никогда не видел. Впрочем, он и солнца нормального не видел никогда и мёда не пробовал, но откуда-то он знает, что именно так они должны пахнуть, именно так выглядеть.
Халлибел заходит в комнату Старрка ближе к полуночи и садится рядом на кровать. Она не разговаривает почти, и Старрк тоже молчит. Они наслаждаются обществом друг друга, отдыхают от общества своих вынужденных шумных товарищей.
Халлибел редко начинает разговор сама. Ей нравится слушать низкий голос Старрка, чувствовать вибрацию в его груди. Но Гин привёл сегодня рыжеволосую девчонку, с большими печальными глазами, и Халлибел это почему-то волнует, горит где-то в груди навязчиво.
- Та рыжая девочка пришла сюда, чтобы защитить своего любимого. Жертвенная овечка. Я бы назвала её глупой, но отчего-то не могу. Может быть, я её даже понимаю отчасти, да только жертва её бесполезна. Почему любовь заставляет нас приносить такие жертвы? Такие бессмысленные, нелогичные, необдуманные?
Старрк вздыхает, обнимает её крепче, вдыхает сладкий запах её волос.
- Любовь, по сути, одна большая жертва. Бессмысленная, нелогичная, необдуманная, но слишком важная, чтобы от неё отказаться.

Маюри. Сладостное одиночество, скрытая человечность. Чистить зубы, напевать в душе, протирать пыль.
Маюри нравилось оставаться одному. Шум и мельтешение, создаваемые его подчинёнными, раздражали, а постоянное подержание образа безумного учёного утомляло. Он даже Нему прогонял на время своего отдыха и, когда оставался совсем один в большом доме, наслаждался тишиной и спокойствием. Ему не нужно было изображать строгого капитана, ему можно было расслабиться, переодеться в более удобную домашнюю одежду, насладиться вкусом мятного чая. После чая он обычно обходил дом и, заметив пыль, бережно стирал её едва влажной тряпочкой. Всё в его доме было на местах, всё было в полной гармонии с хозяином.
И Маюри не было стыдно за такие свои человеческие слабости. К тому же, об этом никто не знал...

Айзен/Ичиго. AU, мафия. Ичиго приближенный и доверенное лицо Айзена, взаимодействие и полное доверие.
Мафиози нельзя любить. Нет. Чувства под запретом, иначе подставишь любимого и себя. Любить, это как нарисовать яркую красную точку на уровне сердца и зайти на территорию врага. Поэтому они не любят.
Тише, чтобы не услышали. Никто не должен знать, чем занимается босс со своим приближённым, когда никого нет рядом. Никому нельзя доверять. У стен есть уши. Сколько ещё таких нравоучений въелось в мозг? Сколько ещё таких истин подтверждено на собственной шкуре?
- Тшш, - шипит Айзен, покрывая поцелуями молодое тело, оставляя свои следы там, где никто не увидит. Клеймо принадлежности.
Ичиго тянется к нему, изгибаясь, обвивая руками за плечи, словно ища в них защиту. Здесь, в постели они меняются ролями.
Ему, этому гибкому мальчишке, Айзен доверяет. Доверят как себе и даже немного больше. Ичиго не раз доказал свою преданность, он не раз, и порой даже ценой собственного здоровья, защитил своего босса. А потом он стал ближе, чем просто доверенное лицо, ближе, чем правая рука.
До него Айзен ничего не боялся. Ни смерти, ни боли. Но теперь ему страшно. Страшно потерять.
Айзену кажется, что на его безупречно белой рубашке расплывается красное, как кровь пятно. Прямо напротив сердца.

Арранкары|Шинигами "Иногда мы жалеем, что у нас с вами разные стороны в этой войне"
Иногда мы жалеем, что у нас с вами разные стороны в этой войне. Будь иначе, вы рассказали бы нам, что значит защищать кого-то другого и почему, защищая, вы становитесь так сильны. Если бы мы дрались рука об руку, мы бы узнали за что вы сражаетесь и почему так отчаянно хотите победы. Если бы мы были на одной стороне, вы бы рассказали, что же такое "чувства", "любовь", "дружба", "чужое тепло". Если бы...

Гин | Арранкары. Подарить коробку красок. "Это психологический тест, не более".
Арранкары - существа, поглотившие сотни и тысячи душ, личностей, характеров. Они словно живые мозаичные человечки, полностью собранные из мелких-мелких кусочков. При пожирании чужой души, они не задумывались о том, каким характером та обладала, что любила и что ненавидела, потому, по логике вещей, арранкары, особенно высшие - Эспада - должны были обладать раздвоением личности. Гин полагал, что характер арранкара определяла самая сильная душа из всех, что были поглощены. Так же Гин выдвигал ещё одно предположение - то поведение, которое определили для себя арранкары, всего лишь защитный механизм и на деле душа их совсем иная, нежели та, что демонстрируется ими прилюдно. Для подтверждения второй теории Гин даже выделил время, даже сошёл на грунт и позже созвал эспаду в кабинете для совещаний, оставив Айзена в неведении.
Гин вошёл в зал, когда все уже собрались, и плавно катнул на середину стола цветастую коробку.
- Что это? - Гриммджоу первым протянул руки к коробке и, раскрыв её, удивлённо поднял взгляд на Гина. - Краски?
- Именно, - тот довольно улыбнулся, но видя непонимание на лицах аранкаров, добавил. - Это психологический тест, не более. Вы выбираете понравившийся цвет, я записываю ваш выбор, и вы уходите. Всё просто и быстро. Главное, делайте всё честно. Коробок несколько, - Гин поставил на стол вторую коробку, - так что цветов на всех хватит. Запомните - "крутых" цветов нет. Цвета крови тоже нет, но зато есть красный. Итак, начали!
Неожиданно, но арранкары действительно выбирали цвета, которые просто приглянулись им, и потому Гин был доволен результатами теста, которые красочно подтверждали вторую его теорию. Например, вспыльчивый Гриммджоу выбрал спокойный, холодный голубой цвет, а безэмоциональный и, казалось бы, мрачный Улькиора - белый.
Но, хоть результаты были довольно красноречивы, первая теория Гина ещё не была доказана и потому, когда-нибудь он повторит тест. Всё же это лучше, чем вскрывать кому-то голову или проникать в его подсознание.

Айзен/Гин. "Тайчо, а знаете, люди говорят, что в бою всегда побеждает сильнейший, а сильнейшим делает глупейшее чувство..." Без посторонних пейрингов и особенно без Рангику.
Белая кожа Гина почти сливается с простынёй, на которой он развалился, раскинув в стороны руки и закинув скрещенные ноги на стену - одновременно открыт и замкнут. Серебристые его волосы похожи на жидкий металл, текущий между белых берегов-складок. Голубые глаза его, обычно похожи на льдистые берега, но в особые моменты, подобные этому, они тёплые и яркие, как весеннее небо. Только Айзен не замечает этого, не может оценить"другого" Гина. Он не видит его, ослеплён своей идеей, своей личной утопией.
- Тайчо, - Гин чуть растягивает слова, пытаясь придать какую-то особую интонацию, вложить в них особый смысл, - а знаете, люди говорят, что в бою всегда побеждает сильнейший, а сильнейшем делает глупейшее чувство...
- Ты не веришь в меня, Гин?
- Верю, тайчо, - выдыхает тот. - Так Вы знаете, что это за чувство?
- Конечно, Гин. Это любовь. И ты знаешь, что она мне не доступна. Но у меня есть ты. Ты - мой сильнейший.

Кьёка Суйгетсу/Айзен. "Ты уснешь, и станешь только моим..."
Каждый раз, когда Айзен практически захлёбывается силой, когда тело почти не подчинается ему, он слышит её голос. Такой тихий, чуть хриплый, растягивающий шипящие звуки. В такие моменты Айзену думается, что где-то в его груди засела гадюка. Змея, капающая своим едким ядом на сердце, свернувшаяся вокруг него кольцом, не желающая отпускать. Кьёка шепчет ему откуда-то изнутри, обжигает ладонь, и в висках стучит. Стучит оркестр из сотен барабанов и на фоне его, словно голос дирижёра, звучит тихое шипение.
"Ты уснешь, и станешь только моим..."
И потому Айзен не спит, слушая тишину, тихий шорох и шёпот. Айзен не спит и слабеет. А Кьёка ждёт. Ждёт момента, чтобы наброситься и впиться ядовитыми клыками прямо в сердце.

Нноитора/Хирако. "У тебя улыбка самоубийцы."
- У тебя улыбка самоубийцы, - Нноитора ухмыляется гадко, мерзко и по коже словно бегут сотни насекомых, перебирая своими маленькими, липкими лапками.
Хирако морщится, скидывает наваждение, поднимает занпакто выше и тоже ухмыляется. Только ухмыляется он как-то более печально. Почему-то враги порой чувствуют тебя лучше, чем друзья. Хирако дышит часто и глубоко, пока перед глазами не начинают танцевать круги. Тогда он прикрывает на пару секунд глаза и выдыхает.
- У меня улыбка человека, которому нечего терять. И потому он собирается во чтобы то не стало убить тебя.

Хирако|Aйзен. АУ, Исповедальня.
- Padre, я грешен.
Маленькая, тесная исповедальня, казалось, всё больше уменьшалась, а приторный запах фимиамов кружил голову, заставляя задыхаться. Айзен, мужчина среднего возраста с растрёпанными волосами и растерянными глазами. за толстыми стёклами очков, нервничал, ёрзая на жёсткой деревянной скамье и ожидая ответа священника.
- Покайся, сын мой.
Айзен вздрогнул, услышав молодой, немного хриплый, словно ещё ломающийся, голос по ту сторону тонкой стены с окошком. Мужчина вдруг почувствовал сомнение - может это просто один из мальчиков-послушников решил поиграться и состроить из себя священнослужителя. Но отбросив мысли прочь, Айзен вздохнул.
- Я так грешен, Padre, я - убийца. Губитель жизней, преступник, предатель - такова моя работа, такова моя жизнь. Я убивал не раскаиваясь, предавал и продавал не раздумывая. Но однажды я убил совсем ребёнка - смелого и отважного подростка. И кровь его так и осталась на моих руках. Потому я здесь, отпустите мои грехи, Parde! Я всё ещё вижу его во сне. Я продолжаю убивать его.
Молчание, повисшее в душной исповедальне, словно ножом резало по нервам Айзена. Но послышалось шуршание, священник откашлялся, молодой голос дрогнул.
- Ты должен отплатить - сдайся полиции, заплати за своё преступление, и возможно Он простит тебя. Но спокойствие ты найдёшь только в смерти, - голос затих, послышалось лёгкое скрипение открывающейся двери. - И я надеюсь, что это успокоение ты найдёшь очень скоро.

Ичиго/Орихиме. "Иногда мне кажется, что всё ненастоящее. Фальшивый город, фальшивое небо и фальшивое солнце. Но потом приходишь ты"
Последние дни Орихиме была печальна и молчалива, часто уединялась, пряталась от друзей. Её вымученная улыбка больше не сверкала среди серых лиц и волосы её не горели ярким рыжим пламенем. Вся она словно потускнела, потеряла свои краски, свою живость. Она была рассеяна и задумчива.
Тогда друзья её решили принять радикальные меры - они послали к ней Ичиго, который, не раздумывая, согласился, потому что такая Орихиме пугала и его. Так начались их вечера и дни вместе. Он провожал её до дома, пил чай с печеньем, рассказывал о фильмах, аниме; о том, что происходит школе, но никто об этом не знает; о сёстрах, отце и клинике; о себе и своей работе. Он говорил много, ярко и эмоционально, чтобы какой-нибудь из этих историй, каким-нибудь из этих чувств зацепить девушку. И вскоре ему это почти удалось. Рядом с ним Орихиме была внимательна, весела и как обычно ярка, но стоило ему отойти, как она тускнела. Слово Инуэ была зеркалом, и Ичиго со своей страстью отражался в ней.
- Что с тобой, Химе? Я пытался, но, кажется, так и с не смог развеселить тебя.
- Просто... Иногда мне кажется, что всё ненастоящее. Фальшивый город, фальшивое небо и фальшивое солнце. Но потом приходишь ты и всё меняется. Словно в театре вдруг падают декорации, а за ними оказывается дыра в стене и настоящее небо, - Орихиме замолчала, потянулась за чайником, налила в кружку Ичиго ещё чая. - Останься ещё на немного. Пожалуйста.

Айзен/Гин-кицуне. "Если вы узнаете мою тайну, Айзен-тайчо, то никогда больше не увидите меня."
Гин всегда улыбается, а Айзен знает - за этой улыбкой есть большая тайна. Такие улыбки не могут не скрывать чего-то. Чего-то очень важного и оттого невероятно желанного. Айзен пытается разгадать эту тайну каждый раз. Каждый раз, прикасаясь или целуя, он пытается заглянуть Гину в душу, узнать его мысли, понять его чувства. Но каждый раз это абсолютно безрезультатно.
Гин улыбается и Айзен злится на него за это. Он злится от бессилия, от желания, чья сила с каждым разом становится всё больше. Каждая его провальная попытка узнать тайну Ичимару бьёт по его самолюбию, по его любопытству. И он не сдаётся, становясь всё более навязчивым, всё более грубым и Гин не может игнорировать это.
- Если вы узнаете мою тайну, Айзен-тайчо, - шепчет тот напряженно слушающему его Айзену, - то никогда больше не увидите меня.
Айзен злится, он груб и жесток, но он больше не пытается заглянуть Гину в душу. Тайна - это то, что удерживает Гина рядом с ним и Айзен не собирается разрывать эту цепь.

Ичиго/Исида. Посиделки вечером у Куросаки. попытка Ичиго признаться в любви.
В доме необычайно тихо и жарко. Тихо, потому что Ишшин с дочками ушли куда-то гулять. Жарко, потому что чайник кипит уже пять минут, наполняя комнату паром. Двое сидят за столом и смотрят друг на друга, не обращая на это внимания. Исида смущённо крутит в руках пустую кружку, с чаинками на дне, и старается не смотреть другу в глаза. Ичиго молчит и смотрит на него, решаясь, обдумывая стоит ли оно того.
- Исида я...
- Чайник, Куросаки. Чайник вскипел.
Он знает, он прекрасно знает, что хотел сказать Ичиго. Просто он ещё не готов. Ещё не готов ответить ему тем же.

Айзен | Гин "Фанатичная преданность полезна, но скучна" Фразу можно изменять.
Айзен смотрит на него так удивлённо, словно видит впервые, словно не подозревал. Не ожидал.
- Гин ты...
Ичимару смотрит на него со смешанным чувством ненависти и любви. Он слишком привык к этому человеку, он его полюбил, как того, кто всегда был с ним. Но ненависть никуда не делась. Она была мастерски приглушена и спрятана на глубине души, но если продолжать, можно опоздать или совсем утонуть в лживом чувстве преданности. Один уже умер за Него. Гин же не хочет умирать таким. Хотя бы сейчас нужно сделать то, чего хотелось. То, что нужно сделать. Снять маски.
Гин улыбается. Он всегда улыбается, но сейчас это не та улыбка.
- Владыка, - он усмехается, выплёвывает это ему в лицо. - Айзен. Айзен, - он повторяет имя, пытаясь собраться с мыслями, сказать что-нибудь на прощание. Запоминающееся. Потому что сейчас один из них умрёт. - Айзен, знаешь, фанатичная преданность полезна, но скучна.
Ичимару усмехается. Совсем не то. Совсем не это он хотел сказать. Но уже неважно.
А правда была в том, что он просто не смог сдержать обещание и умереть за Него. Он просто устал врать.

Fem!Ичиго/Male!Рукия. "Гигантская женщина!"
Ичиго быстро свыклась с прозвищем "Гигантская женщина" - у такого прозвища оказалось немало достоинств. Например, она могла заказать огромную порцию за крупную сумму денег и свалить все расходы на Рукию, обосновав это тем, что ей нужно много сил, а мужчина должен платить. Даже если мужчина едва достает тебе до груди.

Ичимару Гин. Вид из окна спальни в Уэко Мундо. Негатив пространства.
Так странно. Порой, эти белые пески и чёрное небо меняются местами, становясь своим негативом. Возможно, это какие-то пары из лаборатории Заэля, а может и собственное безумие. Гин смотрит из окна своей спальни на чёрные пески, белое небо и чёрную, словно дыру в ткани мироздания, луну. Так странно. Наверное, это всё же безумие, когда в глазах всё меняется. Чёрное становится белым, белое - чёрным.
Так и их форма. Белая. Белоснежная. Белый - символ чистоты и непорочности. Смешно. Ичимару видит свое отражение в стекле. Белые волосы, белая кожа, белая форма. Негативы. На самом деле он чёрный. Запятнан тьмой ещё с рождения. Кто-то, однажды в детстве, назвал его ангелом. Наверное, это был слепой.
Ичимару смотрит в окно. Чёрные пески, белое небо - негатив пространства. Белая форма, белые волосы - негатив жизни.

Ильфорте/Заэль "Ты знаешь, растворяться в чужой душе приятно - но лишь когда душа принимает тебя."
- Знаешь, быть может, я мог бы полюбить тебя, - тихо говорит Заэль, и Ильфорте вскидывает брови, удивлённо и чуть насмешливо.
- Но ты боишься? Боишься потерять себя, да? Ведь любовь - это сплетение душ, подобно страсти, где сплетаются воедино тела, в любви сливаются души.
- Нет, не боюсь, - спокойно отвечает Заэль. - Ты знаешь, растворяться в чужой душе приятно - но лишь когда душа принимает тебя.
Ильфорте молчит. Не очень долго, но достаточно, чтобы Заэль отвлёкся на свои дела и, когда он уже не ожидает от брата ответа, Ильфорте почти шепчет.
- Но попробовать-то можно?

Ичиго. Страх смерти. Осознание насколько коротка жизнь человека.
Сначала была уверенность, отвага, желание. А потом, когда меч окрасился в красный, когда чужие пальцы оставили на нём тёмные и вязкие отпечатки пришёл он. Страх. Холодными липкими пальцами он сжимал горло Ичиго, мешая дышать, мешая думать. Тот видел достаточно смертей, достаточно нитей жизни срезал его меч, чтобы знать, насколько коротка жизнь.
Ему страшно осознавать, что в любой момент чья-то рука занесёт над его головой меч. Что чьё-то серо пронзит его грудь в области сердца. Ему страшно настолько, что коленки подгибаются под весом его собственного тела.
Он не герой, совсем не герой - просто подросток, которого втянули во всё это и впихнули в руки меч. Ему можно бояться. Это нормально. Да?

Айзен/Кейго, "Ты мне нравишься"
- Ты мне нравишься, - говорит Айзен и голос у него мягкий, расслабляющий. Кейго испуганно отступает назад, нащупывая землю под ногами. Его не проведёшь. Нет, он чувствует волны силы и опасности исходящие от этого человека.
- Пойдём со мной, - говорит Айзен и протягивает руку ладонью вверх, словно приручая дикого зверька, показывая, что он безоружен. Но Кейго знает, что это не так, что одним только желанием этот человек может впечатать его тело в асфальт.
- Не бойся меня, - говорит Айзен и лёгкая улыбка касается его губ. Кейго колеблется. Кейго страшно. Кейго зачарован.
- Кейго, - шепчет Айзен и ветер доносит его голос до слуха парня, щекоча нервы, касаясь губ. Кейго борется с собой. Уговаривает себя, своё быстро бьющееся сердце. Кейго проигрывает ему. Кейго делает шаг вперёд.

Заэль | Гин, улыбки как соревнование "Я вижу тебя насквозь. Доказать?"
Он улыбается и получает в ответ улыбку. Тонкие губы кривятся, прихватывают белую прядь. Другие улыбаются, показывая ровный ряд зубов, словно смеются.
- Я вижу тебя насквозь. Доказать?
- Попробуй.
Они не произносят вслух ничего, просто проходят мимо. Но улыбки, холодные, змеиные, остаются, словно прилепленные к губам. Эти двое не умеют проигрывать. Особенно друг другу.

Заэль/Ильфорте. "В глазах темно"
Темно. В темноте почему-то холоднее и кажется, что кто-то липкими пальцами хватает за руки, за ноги, за лицо, оставляя влажные и холодные отпечатки. В темноте тихо. Настолько тихо, что Заэль считает про себя, обдумывает недавние эксперименты, чтобы знать, что он жив. Он бы повторил всё вслух, но ему страшно не услышать своего голоса. В темноте время не идёт, оно ползёт, словно умирающий с отрубленными ногами решил взобраться на гору. Поэтому Заэль не знает сколько он здесь.
Чьи-то шаги, пусть почти не слышимые, выводят его из состояния транса, сбивают со счёта. Прикосновение к коже - тёплое, живое. И голос, не очень громкий, но этого достаточно, чтобы на пару секунд оглушить.
- Ты как? - он знает этот голос.
- Темно, - хрипит Заэль и выдыхает - голос не пропал. - В глазах темно. Пройдёт. Видимо пары того яда вызывают временную слепоту.
- Ты уверен, что временную?
- Нет. Но уверен, что он задерживает регенерацию.
Заэль слышит, как шуршит одежда Ильфорте - тот собирается уйти.
- Стой. Останься.
И Ильфорте не спрашивает зачем, просто ткань шуршит снова, но возвращается тепло. Позже Заэль, конечно, будет всё отрицать, но не сейчас. Сейчас Ильфорте нужен ему.


Улькиорра | Орихиме | Гриммджо. АУ. Встречать утро в тюремной камере. "Боже... и как мы дошли до жизни такой?" "Сам виноват"
- Боже... и как мы дошли до жизни такой? - Гриммджо ударил кулаком в стену и тут же отскочил? баюкая ушибленную кисть.
- Заткнись, - донеслось из камеры напротив. Человек шевельнулся, попав в луч лунного света, и тот выхватил из тьмы бледную кожу и чёрные волосы. - Сам виноват.
- А ты что здесь делаешь? - Гриммджоу удивлённо приблизился к прутьям решётки, пытаясь разглядеть тощую фигуру.
- А я тут давно. От старых привычек сложно избавиться, - Улькиорра усмехнулся и Гриммджоу отшатнулся - он всё ещё помнил абсолютно безэмоционального четвёрку, но теперь это был человек. Такой же, как и он.
- И как... здесь?
- Скучно. Очень. Но каждые три дня меня навещает Орихиме - не знаю зачем, просто приходит и всё, я уже привык - только поэтому я ещё не сошёл с ума. Человеческий разум, он, знаешь, хрупкий. Но мне нравится.
- И мне. - Гриммджоу выдохнул, опускаясь рядом с решёткой и устраиваясь поудобнее. – И как ты сюда попал?...

Орихиме | Урью. Купол Уэко Мундо, кашлять кровью. "Когда мы вернемся, я сошью тебе замечательное платье"
- Эй! - тыльной стороной ладони, той до которой ещё не добралась кровь, он стирает её слёзы. - Глупая, ты чего?
Орихиме вздрагивает всем телом, сминает его испачканную пылью и кровью форму, а пальцы её трясутся от бессилия, потому что она использовала все силы, но закрыть рану полностью так и не смогла.
- Не плачь, - он хрипит, кашляет кровью, но сжимает её тонкую ладонь. - Знаешь, тебе совсем не идёт плакать. И форма, эта белая, тебе не идёт. Когда мы вернёмся, я сошью тебе замечательное платье.
Она хотела спросить "Мы вернёмся?", но не стала. Потому что пока вопрос не произнесён вслух - всё хорошо, ещё есть надежда. Исида сжимает её руку сильнее, чтобы знать, что она рядом и давать знать, что он ещё жив. Орихиме собирает остатки силы, чтобы ещё на тончайший слой уменьшить его рану.
- Всё будет хорошо, Химе, мы победим.

Орихиме. Танцевать под дождем.
Шаг влево, шаг вправо - босые ноги расплёскивают воду, тонким слоем покрывающую асфальт. Взмах рукой, поворот головы - волосы горящим нимбом описывают полукруг за головой, и их отражение делает капли дождя золотыми. Ткань платья намокла и прилипает к коже, очерчивая идеальное тело. Дождь шумит, прорываясь сквозь воздух, разбиваясь о землю - Орихиме слышит его песню и движется с ней в одном ритме.
Орихиме танцует. Посреди парка, где люди, торопясь и прячась под зонтами, пробегают мимо, успев удивлённо расширить глаза от увиденной картины. Некоторые останавливаются, опускают зонт, наблюдая за чарующей картиной единения со стихией. Зрители опускают зонты не в силах их больше удерживать над головой и совершенно не обращают внимания на стекающие по костюму капли.
Орихиме танцует и это похоже на танец хрупкого огонька в потоке воды. Прекрасно. Очаровательно. Она не замечает никого и просто продолжает радоваться. После всего случившегося она думает, что нужно уметь радоваться всему. Вот она и радуется, заражая своими чувствами других. Дождь ещё не скоро закончится, и вокруг танцующей девушки соберётся целая толпа зевак. Они опоздают на работу, на важную встречу, ещё куда-то, но зато станут чуточку счастливее. Это важнее.
Орихиме танцует, и её длинные рыжие волосы, словно языки пламени, охватывают её тело. Волшебно.

Ичиго/Хичиго "Кого-то ты мне напоминаешь..."
Ичиго прикасается к своему пустому, негативу, безумию. Он прикасается просто так, не особо осознавая, просто проводит пальцами по щеке, не думая зачем. Кожа у Хичиго похожа на камень - холодная и гладкая. Ичиго гладит её, подушечками ощущая лёгкое покалывание, и улыбается, как-то очень задумчиво, но тёпло.
- Знаешь, кого-то ты мне напоминаешь, - хрипло смеётся Хичиго и перехватывает пальцы Ичиго, тянет на себя, вдыхает запах тёплой кожи.
- Кого? - завороженно спрашивает тот и подаётся вперёд, почти прижимаясь к телу, так похожему и непохожему на его собственное.
- Была одна такая женщина, - вновь смеётся Хичиго, но теперь в его голосе нотки грусти. - Её любовь породила тебя, взрастила в тебе семя добра и тепла. Но она не смогла завершить твоё становление личности. И поэтому, смерть её стала днём моего рождения.

Ренджи/Рукия. "Неужели, чтобы привлечь твое внимание мне нужно стать капитаном?"
Словно цветок без воды, повяла его улыбка. Она увядала с каждым днём, часом, минутой. С каждым порывом догнать, ухватить за рукав, прижать к себе и прикоснуться своими шершавыми губами к её тёплым и нежным.
- Неужели, чтобы привлечь твоё внимание мне нужно стать капитаном? - спросил он, устав хватать руками пустоту.
Рукия промолчала, потупив взгляд, а он понял по-своему. И ушёл в работу с головой, не появляясь ей на глаза, обходя стороной все возможные встречи.
Она пришла однажды к нему сама, почти ночью, уселась рядом и просто молчала, словно собираясь с мыслями. А потом заговорила тихо, наверное, даже тише цикад за окном.
- Не нужно мне капитана. А внимание - зачем оно тебе? Зачем тебе мой взгляд, когда я могу отдать тебе биение своего сердца?

Ильфорте/Заэль, скандал, темные коридоры. "Тогда я просто не буду жить в таком мире"
- Не нарывайся. В этом мире, где существует пищевая цепочка, в которой ты чуть выше меноса, тебе суждено всё своё жалкое существование прислуживаться. Перед Гриммиджоу, перед тем, кто займёт его место, перед тем, кто выше него или чуть ниже - перед всеми, кто стоит выше тебя.
- Тогда я просто не буду жить в таком мире.
- Неужели ты решил покончить с собой? - Заэль смеётся и смех его, отражаясь о стены в узком коридоре, острыми иглами впивается в кровоточащие раны Ильфорте. Заэль крутит в руке ярко красный от свежей крови скальпель, а фиолетовые глаза наблюдают, боясь вновь упустить блестящий метал из поля зрения и получить новую глубокую, плохо заживающую рану. - Правда такова, что те, кто не согласен с правилами умирают. Мы однажды уже умирали, неужели ты надеешься, что тебе дадут ещё одну жизнь? Привыкай и не смей вновь вставать у меня на пути.

Ильфорте/Заэль, пряди в крови и безумный взгляд
В его глазах ни капли сознания, они пусты и абсолютно безумны. Фиолетовые стекляшки, вставленные в глазницы. Только чёрные кляксы зрачков следят за каждым движением Заэля. Тот улыбается и приглаживает растрепавшиеся пряди. Ему нравится. Ему нравится наблюдать за диким зверем, сидящим где-то глубоко внутри его брата. Ему нравится, когда этот зверь смотрит изнутри, сквозь эти самые фиолетовые стекляшки и чёрные точки зрачков. Желтоватые длинные пряди волос окрашены в бордовый цвет засыхающей крови. Красиво. Тонкие губы растянуты в диком оскале – насмешке над природой, создателем, всем миром. Заэль заинтересовано наблюдает как Ильфорте, чуть покачиваясь, бредёт по белому, холодному песку к нему. Заэлю абсолютно не страшно. Чувство страха у него атрофировалось с появлением номерного знака Эспады. Ему интересно и немного весело видеть, как его тонкая, искажённая фигура на фоне белой луны отражается в фиолетовых безумных стекляшках. Волнующее чувство. Ему нравится.

Заэль/Ильфорте, AU, собирать вещи, забыть одну фотографию.
Он стоит, прижавшись спиной к косяку и курит, флегматично наблюдая за тем, как Заэль, ещё не остывший после ссоры, собирает вещи. Аккуратно складывает, разглаживает, укладывает в чемодан. И так с каждой вещью. Ильфорте курит уже третью сигарету и успел сварить и выпить кофе. Заэль молчит. Ильфорте молчит. Разговоры были до этого.
Наконец, Заэль закрывает чемодан и тащит его к двери. Молча. А Ильфорте наблюдает. Наблюдает, как хрупкая фигура покачивается от тяжести ноши, но упрямо идёт.
Хлопает входная дверь и Ильфорте тушит эту самую третью сигарету. Кажется всё. И вроде бы надо забыть и жить дальше. Но...
Заэль возвращается через пару дней. Стучит в дверь, игнорируя работающий звонок. Смотрит, так, как будто убить хочет и, на ходу снимая обувь, целенаправленно проходит в комнату.
- Ну и чего ты тут забыл?
- Фотографию. И свою жизнь.

Арранкары|Шинигами "Иногда мы жалеем, что у нас с вами разные стороны в этой войне"
Иногда мы жалеем, что у нас с вами разные стороны в этой войне. Будь иначе, вы рассказали бы нам, что значит защищать кого-то другого и почему защищая, вы становитесь так сильны. Если бы мы дрались рука об руку, мы бы узнали за что вы сражаетесь и почему так отчаянно хотите победы. Если бы мы были на одной стороне вы бы рассказали, что же такое "чувства", "любовь", "дружба", "чужое тепло". Если бы...

Айзен/Гин, черные одежды в белых покоях.
Чёрный - цвет траура. Айзен не сидит на троне, как обычно, не отдаёт приказы - он в своих покоях. Гин лежит на его кровати и на белых простынях его кожа кажется нежно-персиковой. Он следит за передвижениями Владыки по комнате, и из-под светлых ресниц блестят яркие голубые глаза. Тишина нарушается только его мерным дыханием и шуршанием одежд. Айзен поворачивается к Гину лицом и любуется. Теперь можно. Теперь незачем спешить. На нём чёрная форма, почти такая же, какая была у них, когда они были шинигами. Такая же форма лежит на углу кровати, приготовленная для Ичимару.
- Надень, - поясняет Айзен. - Сегодня траур. Траур по старому миру и всем, кто погиб его защищая.
Белый - божественный цвет, цвет торжества. Его они оденут завтра.

Хицугая/Хинамори. "Я не для того тебя спасал". NH!
- Я не ля того тебя спасал, чтобы видеть этот преданный, щенячий взгляд устремлённый слегка в небо, где завис это чёртов предатель - Айзен.
Хицугая дергает девушку за руку и разворачивает к себе лицом. У неё большие святящиеся от счастья глаза. Наверное, она уже и забыла, чей меч вспорол ей живот и оставил умирать на мраморном полу. Короткая девичья память влюблённой девушки.
Хицугая насильно прижимает тонкое тело к себе и отталкивая, наблюдает за меняющимся выражением лица.
Хинамори краснеет, отступает на шаг, и взгляд останавливается на лице Хицугаи.
- Да, смотри на меня. Только на меня.

Ннойтора/Заэль. Сломанная кисть.
Холодный, неприступный взгляд ярко контрастирует с хрупкостью фигуры - словно мужество и сила мифических Титанов заперта в фарфоровой статуэтке. Длинные пальцы ловко перехватывают узкие горлышки склянок, держа в плену мёртвой хватки. Плавность, словно рисованная акварелью сглаженность движений скрывает резкость нападения. Если сравнивать Заэля с животным, то ничего менее банальное чем кошка на ум не приходит. Идеальная, хрупкая статуэтка кошки, наблюдающей за своей жертвой.
Иногда, слишком сильно отдавшись впечатлению от надменного и чуть брезгливого взгляда, Ннойтора забывает о том, что белая кожа неспроста так похожа на фарфор. Неосторожное, слишком резкое движение - хруст, слабый вскрик, сломанная кисть обездвижено повисает. Как хорошо, что у них, арранкаров, такая быстрая регенерация. Но взгляд, брезгливый, оскорблённый, долго маячит перед глазами, царапаясь, портя пластинки мыслей.
Но так даже красивее - сила, бурлящая в янтарных глазах и хрупкость, скопившаяся в сломанной кисти...

Ильфорте/Заэль, "Мне нравится, когда ты сходишь с ума."
- Мне нравится, когда ты сходишь с ума, - внезапно, с улыбкой произносит Ильфорте и рука Заэля, занесённая для пощёчины, замирает. Глаза его, стеклянные от гнева, приобретают осмысленность и присущую ему презрительность.
- Я заметил. Слишком часто последнее время ты стал доводить меня, - он поправляет растрепавшиеся волосы и делает пренебрежительно-равнодушное лицо. Ему почти обидно, что такой как Ильфорте может вывести его из себя.
- Знаешь, ты действительно прекрасен, когда в твоих глазах не остаётся ничего кроме желания, а губы кривятся в безумном оскале. Даже Гриммджо перестаёт выглядеть эффектно на твоём фоне, - Ильфорте улыбается, насмешливо, с издёвкой и это действительно раздражает и иногда Заэлю кажется, что именно эта улыбка-оскал сводит его с ума.

Кенпачи/Укитаке. Смерть за плечом.
- Последнее время мне кажется, что у меня смерть за плечом, - пробормотал Укитаке. Он не знал, что уже третий день за ним следом ходит Кенпачи...

Гин. Подарок для Айзена Н!
- Вот что можно подарить человеку, мечтающему захватить мир? - Гин оглядел Эспаду и вздохнул. Улыбка на его губах исчезла ещё вчера, а подарок он так и не придумал.
Наверное, ему было немного стыдно, ведь он лучше всех знал Владыку, но он единственный, кажется, кто не придумал ещё подарок. Ну вот сложно у него с этим.
Эспада молчала и ехидно смотрела на Ичимару. Типа: "Наконец этот лис получит по ушам".
" А вот хрен вам" - подумал Гин и отправился за длинной, красной лентой.
Ну знаете, красный очень красиво сочетается с белым. А кожа у него белая, словно он никогда не был на солнце. И волосы белые, даже ресницы. В общем красный ему очень идёт.
И Айзен рад подарку. Даже если он может получить его когда пожелает.
Просто он тоже считает, что красный цвет Гину очень идёт...

Хичиго| Лисогин "Ты что здесь делаешь, ушастое?"
Внутренний мир Ичиго - вещь скучная и однообразная, поэтому его личный пустой мгновенно улавливает даже малейшие изменения пространства.
Поспешив на место, где и произошло волнение, Хичиго увидел малыша альбиноса, с большими ушами и лисьим хвостом. Малыш не выглядел потерявшимся и оглядывал зеркальные стены с любопытством.
- Ты что здесь делаешь, ушастое? - спросил Хичиго и нагнулся к лисёнышу.
- Исследую, - фыркнул тот и важно прошествовал мимо пустого.
Пустой рассмеялся и последовал за малышом. Просто смутно он напоминал их давнего знакомого, а значит можно было ожидать чего угодно.
Хотя нет, не поэтому.
Просто это было забавно.

Хирако | Ичиго. "А вот когда МНЕ было 15..."
- А вот когда МНЕ было 15...- начал было Хирако, второй час наблюдая как Ичиго пялится в монитор.
- Электричество ещё не освоили, - не отрываясь бросил тот и получил подушкой в голову.

Гриммджо/Ильфорте, "Умер и погиб - две разные вещи."
- Умер и погиб - две разные вещи, - спокойно замечает Гриммджо и на тихий его, непривычно спокойный голос оглядываются другие арранкары.
Просто он устал слышать гудение в ушах. "Умер. Он умер"
- Умер, это когда упал с дыркой в груди где-нибудь посреди пустыни и занесло тебя песочком. Погиб - значит защищал, защищался, боролся за жизнь, но сил не хватило победить. Погиб, почти тоже самое, что и умер, но оставил кусочек себя в других.
Гриммджо смеётся наплевав на нудящий голос в голове.
- Он погиб, но не умер.

Урахара/Гин. "А ты что здесь делаешь?" "Работаю"
Открыв дверь магазина? Ичиго вытаращил глаза и открыл рот от удивления - мимо него, таща огромную коробку, стремительно пробежал Ичимару Гин.
- А ты что здесь делаешь?
- Работаю, - нервно ответил тот и скрылся из вида за поворотом.
После, увидев хитрую и довольную улыбку Урахары, Ичиго понял, что пора уже перестать удивляться...

Хирако/Ичиго, AU, фетиш на волосы Шинджи.
- Эй, - тихо, интимно и невероятно томно, - у тебя такие мягкие волосы.
- Знаю, - почти мурчание, - тебе бы тоже пошли длинные, И-ичиго.
- Слишком много хлопот, - расслабленно откидывается на подушки и тянется, словно кот. - Да и зачем?
- Ну тебе же нравятся длинные...
- Мне не нравятся просто длинные, мягкие, светлые, мне нравятся твои, Шинжи.

Урахара | Йоруичи. «Йоруичи-сан, вы одежду забыли!».
Привычки - есть зло. Это Йоручи поняла, когда собираясь навестить Ичиго в человеческом обличии, у порога её остановил смеющийся голос Урахары
- Йоруичи-сан, вы одежду забыли!

Хирако | Урахара. Головные уборы.
А вы знаете, знаете, зачем этой хитрой лисе, Урахаре, его шляпа, сползающая на глаза? А затем, что её полы дают неплохую тень, покрывающую как минимум половину лица. Обычно, Урахара улыбается и отвечает, что иначе, он давно бы получил солнечный удар, но на самом деле он просто печётся о своей репутации. Покрасневшие щёки - вот смерть для репутации язвительной твари. Ну, а как тут не смутиться, когда этот наглый вайзард, прямо на глазах у посетителей и обитателей магазина, лезет целоваться...

Бьякуя. «Не хочу быть Кучики!..»
- Не хочу быть Кучики! - взвыл молодой Бьякуя, узнав, что его наставником будет самый добрый капитан Готея. Уж он то знал его истинное лицо...

Хирако/Урахара, "Дети?! Какие еще дети?! Сдурел?! Это невозможно!" - "Я ученый... У меня возможно все."
Урахара положил голову на плечо вайзарда и протянул:
- Хочу от тебя детей.
Хирако дернулся, пролив чай мимо кружки и с ужасом в глазах обернулся.
- Дети?! Какие ещё дети? Сдурел?! Это невозможно!
- Я учёный... у меня возможно всё, - гордо ответил Киске и плотоядно облизнулся, заваливая вайзарда на пол.

Ичиго/Хичиго. "Как между нами могут быть отношения?" Н!, А-
- Какие между нами могут быть отношения? - взвыл Ичиго, отталкивая от себя любвеобильного пустого.
- Как какие? - удивился Хичиго, свалившись на стену небоскрёба, - любовные!
- Идиот! У нас одно тело на двоих! Да и вообще мы части одного целого. можно сказать. Это не любовь, а извращённый онанизм!

Укитаке|Гин, "Скажите, тайчо, а как вы ухаживаете за волосами?"
Плавные движения. он словно перетекает из одного положения в другое, лживо улыбаясь и подходя непозволительно близко. Укитаке позволяет, но напрягается - неизвестно что можно ожидать от этого лиса.
Гин протягивает руку и кончиками пальцев касается мягких волос. Увлекаясь запутывается в них пальцами, оказываясь нос к носу с капитаном.
- Мягкие, - шепчет и жмурится. - Длинные, а всё равно мягкие. Как необычно, - улыбается почти искренне, и почти касаясь губами, увлекая в сторону чьих-то покоев, - Скажите, тайчо, а как вы ухаживаете за волосами?
Укитаке улыбается. Неожиданная тема для беседы, но судя по тому , как нетерпеливо пальцы Гина перебирают его пряди, ответить на вопрос ему не дадут...

Рюукен|Урюу, «Рюукен! Он сказал, что будет моей новой мамой!!!» Примечание. «Он» - кто угодно, но не Иссин.
- Он сказал, что будет моей новой мамой!!! - в ужасе взвыл Исида тыкая пальцем в скромно разглядывающего комнату Юмичку.
- Терпи сынок, фендом требует новых и необычных пейрингов...

Хирако | Урахара | Кто-нибудь еще. Две очень хитрые морды
Однажды, подглядывая за тем как беседуют за чашкой чая Урахара и его гость - вайзард Хирако Шинджи, Джинта смог наблюдать как Урахара наклонился к гостю совсем близко и что-то прошептал на ухо.
"И вот оглядываются они заговорщицки, а морды хитрые-хитрые. А потом они встали и в другую комнату ушли" - нашёптывал он на ухо Йоручи. Так и появился пейринг Хирако/Урахара, а ведь они всего лишь готовили сюрприз для Ямамото...

Гуренн-Лаганн - Блич, Вирал/Зараки "А что толку, я бессмертный!"
- А что толку, я бессмертный! - ответил Вирал на очередной выпад запыхавшегося Кенпачи.
- Да я вообще мёртвый, - быстро пробормотал Зараки и добавил, - но какая тренировка!!

Гуррен-Лаганн - Блич, Симон | Ичиго "- Своим буром я продырявлю небеса! - А ведь дело говорит..."
- Своим буром я продырявлю небеса!
- А ведь дело говорит...- задумчиво произнёс Ичиго, глядя на раскрывающуюся дыру в небе, в которой было видно множество любопытных глаз меносов.

Заэль|Исида, «Как это... быть человеком?»
Он осторожно улыбается - дико видеть настоящую улыбку на губах безумца. Рана в его груди страшно кровоточит и из уголка губ скатывается красная капля. А он улыбается. Первый раз за свою не такую уж и длинную жизнь... Квинси смотрит на умираюего врага почти с жалостью и отступает на несколько шагов назад - неважно, что пальцы аранкара онемели от нехватки крови.
- Как это... быть человеком? - неожиданно спрашивает он.
- В смысле, "как"? - Исида смотрит на него удивлённо и заинтересовано, что пришло в голову этому безумцу?
- Как это "любить", что такое "дружба" и что же такое "боль" - я так и не смог ответить на эти вопросы. Для нас, искусственно созданных, эти вещи чужды. Только настоящий человек может ответить мне. Правда, эти вопросы так и останутся без ответа, - Заэль смотрит на распадающуюся на песчинки руку и тихо добавляет, - время ушло.

Хирако | Урахара. "Ну, ты бы хоть побрился..." TBP
- Ну, ты бы хоть побрился, - бурчит Хирако, отталкивая от себя Киске.
Тот хмурится и задумчиво проводит рукой по подбородку.
- Теперь тебе это не нравится, да? А если я налысо побреюсь? Ну, то есть совсем? Как Икаку - Юмичка вон не жалуется, - Урахара недовольно отстраняется и обиженно смотрит на Шинджи. - Может тогда, ты уже уберёшь куда-нибудь руки и позволишь мне делать всё, что захочется?

Ичиго/Хичиго|Зангетсу. "А ещё они говорят, что у меня растроение личности!"
- А ещё они говорят, что у меня растроение личности, - грустно говорит Ичиго и усаживается на стену одного из небоскрёбов.
- Идиоты! - возмущается Хичиго, присаживаясь рядом и бормоча проклятья.
- Правда, иногда мне кажется, что они правы, - скромно замечает Зангетсу, наблюдая сгущающиеся тучи.

Хирако/Ичиго/Урахара. "Ну, чего ты так переживаешь? Это лишь временные неудобства." H!
- Ну чего ты так переживаешь? - удивляется Хирако
- Это лишь временные неудобства, - прикрывшись веером, убеждает торговец.
- Даже если это временно.. почему у меня дома?
- Твой дом - единственное место во всей Каракуре, которое знает любой шинигами.
- Поэтому мой магазин, на время ремонта основного помещения. переезжает к тебе, Куросаки-кун, - подводит итог донельзя довольный Киске и загадочно переглядывается с вайзардом...

Заэль | Ильфорте "Ты зачем пришел? - Для острых ощущений!".
Пахнет чем-то горьким и стерильным. Куда не глянь. повсюду колбы, пробирки и медицинские инструменты. Всё это - территория младшего Гранца и непрошеным гостям здесь не рады, особенно ему.
- Ты зачем пришёл? - настороженность и угроза в холодном голосе.
- Для острых ощущений, - насмешка, серьёзный взгляд и рука протянутая к полке со склянками.
Легкое, плавное движение и они со звоном разбиваются на миллиарды крошечных осколков, а жидкости в них смешиваются, пенятся и прожигают пол.Только так можно вывести из себя Заэля, только так Ильфорте может получить удовольствие...

Гин "Простите, Владыка, каждый сам за себя"
Он бы мог принять поражение и уйти не потеряв гордости, уйти, как подобает королю. Но предательство вонзило свой меч в его грудь, заставив захлёбываться кровью и, не веря, смотреть в красные от ехидства глаза. Распускающиеся красные цветы на белом холсте одеяний и тонкая рука сжимающая рукоять. Тот, кто был частичкой его сердца - предал, оставив после себя лишь рваную рану.
Кажется, Гин много говорил, но уши заложило, а глаза видели только губы, то и дело складывающиеся в улыбку. Правда, кое-что он всё же услышал:
- Простите, Владыка, каждый сам за себя...

Улькиорра/Орихиме, "А цветы завяли..."
Каждый день её бесконечно долгого заключения, в одно и то же время дверь открывалась, впуская её надзирателя внутрь. Он был пунктуален, по нему можно было сверять часы, только вот понятия времени в Уэко, кажется, и не существовало вовсе. Однажды, где-то в начале невыносимо долгих дней плена, он принёс ей цветы. Чёрт его знает, где он их достал, но на фоне отвратительно белых стен загорелись три красно-рыжих язычка пламени. Тюльпаны тянули свои головки вверх, словно хотели выбраться из вазы, но тяжёлые зелёные стебли держали их.
- Это мы, - сказала Улькиоре Орихиме. Он промолчал.
Постепенно Инуэ привязалась к своему "тюремщику" и с нетерпением ожидала его прихода.
Когда Ичиго и друзья пришли освобождать её, внутри что-то оборвалось. Последний раз она взглянула на цветы и слёзы собрались в уголках её глаз.
И словно огромная волна захлестнула её, когда последний раз он смогла коснуться кончиками пальцев рыки Шиффера.
Когда жизнь вернулась на круги своя никто не знал, отчего так грустна девушка, все думали что это пройдёт, что слишком много смертей она видела, что это было слишком тяжело для её невинной, доброй души. И собравшись вместе дома у Ичиго, никто не ожидал что, увидев стоящий на подоконнике букет цветов, она расплачется.
- Уже выходя из своей комнаты, там, в Уэко, я всё знала. Цветы, те яркие цветы, что он подарил, завяли, - сквозь слёзы прошептала девушка.
Когда умирает стебель, когда он не может приносить нежным лепесткам необходимую им пищу - умирает весь цветок. Несмотря на то, что головки цветков всегда словно пытаются оторваться от стебельков, они не могут жить отделённые друг от друга.

Заэль | Ильфорте, "Ты знаешь... Я устал."
На грани срыва он швыряет в брата скальпелем, промахивается и разочарованно кидает ему вслед склянку со спиртом.
- Ты знаешь... - пауза чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями, - я устал. Устал от твоего идиотизма. Устал видеть тебя. Устал терпеть тебя. Знаешь, знаешь, как мне хочется вылить на твою блондинистую голову кислоты и наблюдать, как слой за слоем она стирает твоё лицо? А потом опустить тебя всего в ванну и смотреть, как пузырьки покрывают твоё тело, уничтожая даже память о тебе. Как же хочется однажды проснуться и знать - я один.

Гробовщик (Kuroshitsuji)|Урахара, «Так ты – информатор?»
В одном из уютных помещений магазинчика, уединились за чашкой чая двое людей ( а людей ли?). Один был хозяином магазинчика, другой - его таинственным гостем, с длинными чёрными ногтями, седыми волосами и шрамом, пересекающим лицо. То, в какой манере они разговаривали друг с другом, затуманивало разум и, казалось, каждый из них разговаривает с зеркалом. Две лисы - одинаково вежливые улыбки и плавные жесты.
-Значит, в этом городе, - маленький глоток из фарфоровой кружки, - вы - информатор?
Урахара кивнул, протягивая гостю вазу со сладостями.
- А мог бы я купить у вас кое-какую информацию?
- Всё что угодно, если вы согласны с условиями оплаты...

Ренджи/Рукия. "Завтра будет новый день". А+
"Завтра будет новый день"- фраза, которую Рукия пронесла сквозь годы. Фраза, которая поддерживала её в трудные минуты. Когда-то, она была обронена красноволосым мальчишкой, мечтающим стать капитаном, теперь - словно молитва.
- Завтра будет новый день, Рукия, завтра всё закончится, - улыбнулся Ренджи и потрепал девушку по волосам. А она уже и забыла, как тепло, когда эти простые, казалось бы, слова произносит лучший друг детства. Она уже и забыла, какая тяжёлая у него рука.

Урахара/Маюри, небо в полосочку
- Не люблю дождь, - Урахара удивлённо обернулся на голос. Чуть позади него стоял капитан 12 отряда, неспокойно вглядывающийся в небо.
Киске удивила не столь сама фраза, сколь то, что он сказал что-то личное.
- Почему же, Маюри-сан?
- Всё дела в тучах. Эти серые массивные громадины? словно стальными прутьями перекрывают небо. Я словно снова чувствую запах плесени, гнили, крови, словно снова слышу звук бряцающих цепей и стук капель о холодный каменный пол. Ты знаешь, мне хочется забиться куда-нибудь, когда я вижу небо в полоску.
- Что-что? - понимающую и почти сочувственную улыбку скрывает веер.
- Забудь, Киске. Я молчал.
- Молчали, Маюри-сан.

Постканон. Иноуэ не верит в смерть Улькиорры и сбегает из-под опеки друзей искать его.
Постой! Куда ты? Вернись!
Каждый раз просыпаться от собственного крика, захлёбываться слезами и видеть перед собой руки, тянущиеся к потолку. Это очень больно. Но ещё больнее, когда сердце кричит, что он жив, он спасся, он просто "где-то", а друзья говорят: "Успокойся, его больше нет". Даже этот рыжий мальчишка, от взгляда на которого всё ещё замирает сердце, даже он говорит эти болезненные слова. Кому верить? Безумно стучащему сердцу, снам, в которых она стирает в кровь ноги, преследуя белую удаляющуюся всё дальше спину, или друзьям что не смотрят в глаза?
Однажды, она не выдерживает - поддаётся безумию, вырывается из тёплых рук друзей, что пытаются ей помочь, уберечь, и сбегает в ночь, по тёмным улицам и паркам искать знакомое и так необходимое ей сейчас лицо со словно застывшим маской, презрительным выражением лица.
Её не могли остановить ни стёртые от постоянных падений колени, ни горящие лёгкие, ни круги в глазах - ей нужно было найти его. Безумство, помешательство, одержимость - странная смесь из которой вырастал чистый цветок любви.
В очередной раз упав, она так и не смогла встать - ноги отказались слушать её. Засыпая ей подумалось что, кажется, придётся смириться и просто попытаться жить дальше, но где-то на грани сознания прозвучало тихое: «Возвращайся домой, женщина» …

Ишшин|Ичиго "Папа, ты не поверишь! У меня тут такое случилось..." H!
- Папа, ты не поверишь! У меня тут такое случилось...
И без того скомканную и неуверенную речь прервал победный вопль и Ичиго был заключён в титановые объятья своего отца.
- Сынок! - растрогано проговорил Ишшин, пуская скупую мужскую слезу, - наконец это случилось! Расскажи, кто она? Я её знаю?
- Ты извращенец, - уныло сообщил ему сын и оторвав от себя отцовские руки поплёлся в комнату. "Кажется, он ещё не готов к такому известию.. и вряд ли когда-нибудь будет готов!"

Хирако/Айзен "Тайчо, я ничего не вижу, где мои очки?"
Айзен растерянно поводил вокруг руками и, наткнувшись на знакомую, на ощупь ткань, попытался сфокусироваться на лице капитана.
- Тайчо, я ничего не вижу, где мои очки?
- Некоторые вещи лучше не видеть, Соске-кун, - философски изрёк Хирако, в одной руке держа за дужку очки, а другой осторожно беря лейтенанта за подбородок и притягивая к себе.
"Хотя, - отстраняясь от тёплых губ Соске и глядя на его округлившиеся глаза, подумал Хирако, - сейчас бы я не отказался быть слепым и не видеть выражение твоего лица"

Фанаты | Кубо Тайто. «Ну оживите нам Заэля, ну позязя!» Н!
Казалось бы, обычный день для Кубо превратился в кошмар. За окном постоянно что-то взрывалось и взрывы сопровождались чьими-то воплями и клубами едкого, цветного дыма. В окна то и дело попадали пробирки, скальпели и даже плюшевые меносы. Можно было подумать что у дома проходило собрание начинающих химиков, но это было не совсем правильное определение. Например, зачем химикам меносы?
Кубо безрезультатно пытался не обращать внимания, но после очередного большого взрыва, он не выдержал и осторожно высунулся в окно.
- Чего вам от меня нужно?
Толпа довольно оскалилась и вытолкнув вперёд самую милую, розоволосую девочку, в ожидании уставилась на мужчину. Девочка мялась, но подбадриваемая старшими "коллегами" громко и почти уверенно произнесла.
- Ну оживите нам Заэля, ну позязя!

запись создана: 28.02.2010 в 18:19

@темы: Однострочники, Bleach